Схватка в западне

Пляскин стал смахивать с товарища снег:

— Ты прям нарошно вывалялся.

— Нарошно?.. — Ухватеев задержал руки Пляскина, не давая ему дальше себя обтряхивать. — Погоди-ка. Так ты говоришь, будто нарошно вывалялся? Ай да голова!.. Побудь-ка пока тут, я — к командиру.

Тулагин внимательно выслушал Ухватеева.

— Заманчиво, конечно, — произнес он, когда разведчик доложил ему обо всем увиденном и объяснил свой план налета. — А белые тебя часом не застукали?

— Кого застукали? Ты вон за десять шагов еле признал во мне живого человека, а я-то от семеновцев за сколь был. Да и кусты там.

— «Секретов» не заметил?

— Не видать было. Да я ж говорю, мы в зады им вышли. Кроме коноводов с лошадьми, там никого больше нет. Есаул никак не ждет нашего появления отсюда. Даю голову на отруб, он от тракта нас караулит.

План Ухватеева был действительно заманчивым. Группа Тулагина, случайно вышедшая на белых с тыла, могла с ходу напасть на семеновцев, создать панику и быстро уйти в тайгу. Ухватеев предложил более дерзкую идею — оставить белогвардейцев без лошадей. Для этого пусть несколько бойцов хорошенько вываляются в снегу и незаметно подберутся к коноводам. Эффект маскировки разведчик испытал на себе.

…Бойцы сначала пересекли прогалину полусогнувшись, короткими перебежками. А когда достигли зарослей багульника, вжались в снег, поползли, дальше двигаться вполурост было небезопасно.

Ухватеев с Пляскиным раньше других увидели не ярко горевший костер и обогревавшихся возле него семеновских коноводов. Неподалеку у деревьев стояли заседланные лошади, по пять-шесть в связке.

Тулагинцы ужами растекались по березняку к связкам лошадей.

Вот Ухватеев достиг уже первой и, прячась за конскими крупами, стал отвязывать поводья. У соседней связки поднялся на ноги Козлитин.

Лошади вели себя смирно, не проявляли тревоги при виде подползавших к ним белых чудищ.

Тревогу поднял один из коноводов.

— Тю-ю-ю!.. — заорал он, указывая на барахтавшийся у кустов снежный ком. — Братцы, нечистая!

Барахтавшимся комом был Пляскин. Он зацепился за ветку ногою и тщетно пытался освободиться. Услышав крик, Пляскин яростно рванулся, вскочил с земли. Глядя на него, повскакивали остальные белые комья.

Семеновцы, приняв партизан за привидения, без оглядки бросились наутек. У кого-то из тулагинцев сдала выдержка: вдогон очумевшим коноводам грохнул выстрел.

Березняк сразу ожил. На выстрел отозвались десятки выстрелов.

— В седла! — крикнул Ухватеев. — Угоняй лошадей!

Он запрыгнул на крапчатого жеребца, сунул пальцы в рот, свистнул. Вспугнутые лошади устремились на прогалину.

* * *

У есаула Кормилова душа огнем зашлась, когда он услышал беспорядочную пальбу в березняке. Остервенело всадив острые шпоры в бока лошади, он вихрем помчался на выстрелы. Патрульные еле поспевали за ним.

Полусотню есаул нашел развеянной по лесу, никем не управляемой. Белоказаки бежали кто куда. На грозные команды Кормилова никто не реагировал.

— Остановиться! Приказываю… Хорунжий! — визжал он. — Где?.. Где Филигонов? Черт вас подери всех…

Наконец он увидел племянника. Тот пытался задержать бегущих в панике казаков.

— Хорунжий! — резким окликом остановил его есаул. — Что произошло?

Филигонов был в расстегнутой шинели, без ремня и папахи. Он хрипло прогортанил:

— Партизаны с тыла прорвались.

— Куда смотрели? — скривился в нервной гримасе рот Кормилова.

— Куда?.. Туда, куда и вы, — озлобился Филигонов.

Голова есаула косо дернулась к плечу:

— Как разговариваешь, мальчишка?!

— Подите вы, дядя… — огрызнулся хорунжий и поспешил за казаками.

Кормилов затрясся от гнева.

— Наглец! Молокосос!.. Как смеешь?.. Стой!..

Ему не хватало слов, ярость душила его. Теряя над собой контроль, он вырвал из кобуры наган, направил лошадь на Филигонова. От удара конской груди хорунжий упал в снег.

— Убью! — исказилось лицо есаула.

— Дядюшка! Что делаете? — взмолился племянник. — Дядя Роман… Опомнитесь!..

В этот момент до Кормилова донесся чей-то радостный возглас:

— Наши! Махтолинцы!

Он обернулся на голос: к нему скакал казак.

— Ваше благородие, конный отряд на махтолинской дороге! — кричал казак есаулу. — Во главе с сотником Трапезниковым. Я узнал сотника.

* * *

Тулагин с пятью всадниками прикрывал отход бойцов из березняка. Катанаев с заводскими — Арсением и Кузьмой — перехватывали мчавшихся через прогалину семеновских лошадей, гуртовали их и угоняли подальше в тайгу, в заранее обусловленное место.

Ухватеев, Пляскин и Козлитин покинули березняк последними. Они уже достигли зарослей багульника, и вдруг Козлитин свалился с седла. Стреляли не из березняка, а сбоку по прогалине.

Ухватеев на скаку сообщил Тулагину:

— Подмога белякам. Из Махтолы, наверное. Взвода два, не меньше.

Тимофей видел, как Пляскин повернул к раненому Козлитину, скатился с коня в снег, стал помогать товарищу взобраться в седло.

Из леса вынесся верхоконный, за ним до десятка пеших казаков. «Есаул», — узнал Тимофей в верхоконном Кормилова.

Партизаны встретили семеновцев беглым огнем. Казаки залегли, ударили ружейным залпом, по соснам, за которыми укрывались тулагинцы. А Кормилов, бесприцельно стреляя из нагана, продолжал нестись к Пляскину и Козлитину.

Тулагин прокричал бойцам:

— Всем уходить! Сбор у сторожки. — И добавил Ухватееву: — Уводи, Иван, людей. Я догоню.

С последними словами он подхлестнул коня, галопом вырвался на прогалину.

Но помочь Пляскину с Козлитиным Тулагин не успел: есаул уже настиг их. В нагане, видно, кончились патроны, поэтому Кормилов выхватил саблю и, встав на стременах, как на джигитовке, стал рубить направо-налево.

— Ах, зверюга! — сорвалось с Тимофеевых губ. — Сдохнуть тебе как собаке…

Увидев Тулагина, есаул совсем обезумел. Сначала он кинулся ему навстречу, затем круто развернул коня, метнулся к залегшим на краю березняка белогвардейцам. «Встать! — жутким голосом кричал он им. — Вперед, трусы! Вперед!» Те поднялись в цепь. Кормилов, сделав перед цепью бешеный круг, опять поскакал на Тулагина.

На прогалине появилась белая конница. Тимофей задержался у зарослей багульника. Погибшим товарищам он уже не поможет.