Схватка за параллель

Осмотревшись, понимаю, что камера точная копия той, откуда я, проявляя человеколюбие и отвагу, недавно выручал напарника. Бросив на бетонный пол куртку, с удовольствием вытягиваю уставшие ноги. Задачка сегодня очень сложная; дело даже не в том, что мы лишены свободы в самый неподходящий момент – нас предельно тщательно обыскали, отобрали даже шнурки. А до свободы метра четыре вверх. Как? Старая спецназовская привычка иметь в походе верёвку играет на руку. Тонкий капроновый шнур вшит в изящную куртку и практически невидим.

Степан пытается оправдаться, но удар в челюсть откидывает его к стене.

– Хватит, родной! Лимит ошибок ты исчерпал. Сейчас, после всех передряг, когда до победы пара шагов, для нас, вполне возможно, строгают деревянные макинтоши. Понимаешь, что ты наделал?! От нас ждут чуда, мы последний шанс мира! И чем сейчас занимается наша славная команда? А времени у нас всего десять дней. И вместо триумфа возвращения нам предстоит подохнуть здесь. Мне глубоко плевать на твоё трудное детство. Ты добровольно примкнул к операции. Ответ держать придётся по законам военного времени.

– А что за законы?

– Короче, стенка, практически без исключений. Такова военная жизнь. Если останемся в живых, спать ты вообще не будешь, шнурок, – сплёвываю на тёмный бетонный пол.

Солнце ещё вовсю заливает каменный мешок дрожащими лучами. Немного успокоившись, начинаю внимательный осмотр конуры. Меня в первую очередь интересует, есть ли скрытые видеокамеры. Беспокойство вызывает одно подозрительное место в правом верхнем углу. Толком не различишь, но, кажется, поблёскивает. Снимаю ручные часы и точным броском гроблю их, правда, и камере, если это конечно она, крышка. Подождав с полчаса, начинаю вытягивать из куртки тоненький, но невероятно прочный шнур. Вскоре в руках у меня десятиметровая верёвка.

За окошком быстро темнеет: самое время поблагодарить хозяев за тёплый приём и уйти незаметно. К верёвке привязываю оторванную бляху от штанов. Первый же бросок удачен, и шнур надёжно фиксируется в решётке окна. Повисев для приличия секунд тридцать, начинаю подъём. Надо сказать, сие очень непростое мероприятие. Голыми руками охватывать шнурок диаметром полсантиметра – это что-то. Вскоре на верёвке остаётся кровь. Шнур словно нож режет кожу. Впрочем, останавливаться нельзя, и упрямо, сантиметр за сантиметром, продолжаю путь к свободе. Наконец и решётка оконной рамы. Подоконник невелик, но места встать хватает. Несколько особых движений – и мой несильный удар выносит и решётку вместе с рамой. Свежий ветер кружит голову.

– Степан, обвяжись верёвкой, я подниму.

– Андрей Егорыч, я сам.

– Делай что говорю, ещё ты без рук останешься. Когда они у меня теперь заживут? Чё случись, не управиться. Вяжись, говорю!

Устраиваюсь поудобнее на подоконнике и, обмотав руки цветастой рубахой, начинаю поднимать напарника. Он заметно потяжелел, а как был пацаном, так и остался. Кровь быстро пропитывает полотно, но так всё равно удобнее и легче. Рывком ставлю его рядом. Даю чуть отдышаться – и вниз. На этой башне большие межпанельные швы, по которым можно свободно подняться и спуститься.

Степан начинает разведочный спуск. После того, как верёвка кончилась и парень пошёл в свободное плавание, иду сам. Но меня ждало сильное разочарование: изрезанные и обмотанные руки не чувствуют троса, и я, согласно Закону Ньютона, лечу вниз. Не в восторге от свободных падений, поэтому цепляюсь за выступы трещины, срывая ногти. Невероятно, но мне удаётся несколько раз уцепиться за выступающие части, и падаю свободно лишь метров с пяти, к тому же на что-то мягкое.

Чуть оглушённый, исцарапанный в кровь, поднимаю руку, другую – целы, ту же операцию повторяю с ногами. Чудно, но там тоже порядок. Медленно осматриваюсь. Рухнул на куст, тот хорошо спружинил, но взамен исцарапал лицо. Смотрю на ствол, внизу похолодело: куст срублен и брошен специально смягчить падение. Неужели опять попались? Больше убежать возможности не предоставят. Медленно поворачиваю голову, и в сумерках возникает размытый силуэт. Ретушированные тенью знакомые черты заставляют сердце пару раз сильно грохнуть о рёбра. Мария!

Она бросается ко мне. Осыпает поцелуями. Солёная влага слёз радости приятно холодит разгорячённое лицо. Я сломался, как кукла Барби, и, усевшись на землю, заревел навзрыд. Подруга рядом. Так и сидим, как два китайских болванчика, и воем на луну. Мелькает ещё тень, и мягкие руки грубовато тянут прочь.

– Уходим, – вижу себя словно со стороны, ну чистый дебил. – Степан, ты где?

– Здесь, – мелькает за силуэтом второй женщины.

С ускорением, мало уступающим свободному падению, берём ноги в руки. Отряд значительно увеличился, вот только мы балластом бежим. Оружие потеряно при задержании, а голыми руками с терминаторами не повоюешь. Одна мысль толкает в спину – уйти. Любой ценой! Нет у нас времени на сидение в тюрьме. Совершенно.

– Андрюша, – на бегу бросает Великая, – куда?

– Подальше отсюда, к следующей высотке. Примерно километров двадцать пять. Добежим, Степан?

– А то!

– Маша, как с оружием и боеприпасом?

– Два излучателя с полной энергозарядкой и запасные батареи.

– Придётся надеяться на удачу и отсутствие противника. С таким арсеналом сейчас даже на горшок ходить опасно.

У небольшой красивой рощи останавливаемся и даём ногам чуть-чуть отдохнуть. Погони не видно. Это, безусловно, не означает, что мы убежали. У них транспорт, техника, даже змеи в подчинении. Если вызовут – всё, крышка! Не уйти из-под удара. На бегу обрисовываю ситуацию партнёрам.

– Давайте жить, ребята, – говорю на ходу, – нас ждёт тяжелейший бросок. Сейчас вламываемся в ту высотку и чёрт знает на каком этаже находим МпЭс, а оттуда на Землю. Надо, правда, кого-нибудь отправить на Синару и передать информацию. Мне нужно на Землю: искать того идиота с замашками националиста, по вине которого столько кровушки пролито!

Быстро темнеет, и, значит, атаки с воздуха не предвидится. Впереди целая ночь на поиски двери в башню. Прошлый раз так и не нашли, пришлось лезть через странный, пробитый каким-то оружием тоннель. Из которого еле спасся.

– Мэри, – интересуюсь, – можно вашими излучателями прожечь дыру в воротах?

– Думаю, можно. Машинки у нас очень мощные. Хотя, конечно, надо попробовать.

– Видишь ли, прорваться в другом месте вообще проблематично. Очень толстая стена, взрывать не будем, завалим башню, а до следующей точно не добежать. Крылатые архаровцы схавают. Ванюша, конечно, сильно подрезал Хохлу крылья, но на планете он ещё только часов пять царь и бог. Надо торопиться.

– Понятно, – Маша бежит рядом, – Андрей, шанс есть?

– Я не знаю, можно ли назвать шансом. Но уверен, биться за него буду до конца. Даже голыми руками. Кстати, нам первый раз попались ужасно скоростные боевые роботы. Больше не видели, а вы?

– Нет, издали наблюдали несколько железок, но сельского типа.

– Они очень опасны, – говорю, – Степан, будь готов к схватке. Сейчас хоть арматурой разживёмся. Наши кулаки им не авторитет.

Так, двигаясь в маршевом темпе, делимся свежей информацией. Она ложится точно в места, где раньше были нестыковки, делая ярче и понятней общую картину. Башня тем временем приближается. И вскоре стоим перед огромными воротами. Они сделаны из лучших марок стали, но с мартенами тут напряг: откуда дровишки? Очередной казус.