Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька

Рассказывают, что один торговый гость пришел на разбор |208| жалоб у султана Махмуда, сетуя на его сына Масуда и принося жалобу: „Я — купец. Уже долгое время как я пребываю здесь и хочу отправиться в свой город, но не могу уйти, потому что твой сын купил у меня на шестьдесят тысяч динар товара, а не дает уплаты. Я прошу, чтобы царь послал со мною Масуда к судье“. Махмуд, опечаленный словами купца, поручил сказать Масуду в резких выражениях: „Я требую, чтобы ты незамедлительно удовлетворил купца в его праве, а не то отправляйся вместе с ним к судье, дабы он тебе приказал то, что следует по суду религиозного закона“. Купец отправился в дом судьи, а посланец пошел к Масуду и передал сообщение. Смутившись, Масуд приказал казначею: „Посмотри в казнохранилище, сколько там из наличных денег“. Казначей сосчитал и сказал: „Двадцать тысяч динар“. Масуд сказал: „Возьми и отнеси их торговому гостю, а на все деньги попроси три дня времени“, посланцу же сказал: „Скажи султану, я сейчас же отдал двадцать тысяч динар, в течение трех дней я полностью удовлетворю торгового гостя в его требовании. Вот я надел каба, препоясался, обул сапоги и стою в ожидании приказа, — итти ли мне или нет в особое шариатсхое собрание?“ Махмуд сказал: „Поистине знай, ты не увидишь моего лица, пока не доставишь полностью и в целости имущество“. Масуд не осмелился слова вымолвить; он разослал во все стороны людей с просьбой о займе и когда наступил дневной намаз, купец уже получил шестьдесят тысяч наличными деньгами. Торговые гости рассказали о происшедшем до крайних пределов мира: в Газнин отправились торговые гости из Чин, Хата, Египта, Магриба; они привезли в Газнин все, что было в мире из редких и удивительных изделий. В то время говорили о малейшем фарраше и стремянном, что в шариатском присутствии они были равны с раисом Хорасана и с амидом Исфахана. [496]

496

См. Введение в изуч., В, 169а.

Рассказ. Амил города Химса написал Омару сыну Абдал-Азиза: „Разрушилась стена шахристана Химса, [497] надо ее поправить, как они распорядятся?“. Написал в ответ: „Устрой шахристану Химса стену из справедливости, очисти дороги от притеснений и страха, тогда не будет нужды в глине, кирпиче, камне и извести“. Всевышний приказывает: „Давид! Мы поставили тебя своим наместником на земле, суди людей справедливо“; [498] каждое слово, |209| что ты скажешь, говори по справедливости, каждое дело, которое ты делаешь, делай по правде. Доволен ли бог своим слугой? Пророк — мир над ним! — говорит: „Тот, кто поставил над мусульманами амиля и знает, что среди мусульман находится кто-то лучше поставленного, изменяет богу и его посланнику“. Толкование этого таково: он говорит: „следует приставлять к делу людей богобоязненных, чтобы они не притесняли рабов бога, а проявляли бы сочувствие к ним; если же не так поступают, назначая амиля, то это предательство, содеянное по отношению к богу, посланнику и мусульманам“.

497

Химс — город в Сирии (греч. Эмесса). Шахристан — центральная часть города, окруженная крепостной стеной, собственно город в феодальном значении этого слова.

498

Коран, 38, 25.

Это место является отчетной книгой для царей; если они бывают хорошими, их поминают добром, плохие — их плохо поминают и проклинают. Унсури [499] говорит:

Отрывок

И станешь предметом рассказов, если сделаешь трон из небесного свода, И станешь предметом молвы, если опояшешься поясом из небесного свода [500] Старайся, когда ты молвишь слово, чтобы веским было слово, Пытайся, став предметом рассказов, чтобы хорош был рассказ

499

Поэт-панегирист, прославившийся своими касидами в честь султана Махмуда, ум. между 1040—1050 г. н. э.

500

размер: рамал. В литографированном издании дивана Унсури данная касида отсутствует.

Глава пятьдесят первая. О наблюдении за отчетностью владения и порядке и способе ее.

Пусть напишут расчет налогов владения, приведут в ясность приход и расход. От этого такая польза, что получится ясное суждение о расходах, то, что следует, чтобы отбросить и не выдавать (?). Если у докладывающего отчетность будет что сказать относительно прихода, укажет ли он на сбережение или недостачу, пусть выслушают его слова: когда то, что говорят, будет соответственно истине, пусть требуют те налоги, чтобы не произошло по этой причине уменьшение или потери в налогах, чтобы ничего не осталось неясного в делах. [501]

501

В тексте ИШ малопонятное выражение: ***, буквальный перевод которого таков: „и когда то, что говорят (скажут) будет поистине, истребование того имущества (налога, денег) пусть сделают (делают), дабы, если список (счет) какой-нибудь недостачи и потери имущества (растраты, — в совр. языке *** — „трата“, „потеря времени“) относительно этой причины (sic) исчезает (прекратится, уйдет), из положения ничего не осталось скрытым“.

Что касается правильного поведения государя в отношении мирского имущества и дел, то оно — таково: быть справедливым, следовать древним обычаям и правилам царства, не устанавливать плохих обычаев, не давать согласия на неправое пролитие крови. На государях лежит священная обязанность: обследование амилей и дел их, знание прихода и расхода, сбережение имущества и устройство запасов для поддержания и отражения вражеских козней. Государю |210| надлежит так жить, чтобы его не сочли скрягой, но также не быть настолько расточительным, чтобы говорили как о ветряном и моте; а во время дарения пусть соблюдает степень каждого; не дарит сто динар тому, кто заслуживает одного динара, а кто заслуживает сто динар, пусть не дарит тысячу, ибо и чиновность вельмож терпит урон, а еще и люди скажут: „он не знает достоинства и степени людей, не знает права заслуг, не знает людей разума, остромыслия и знания“. Они беспричинно станут обиженными, проявят нерадивость к службе. Еще надлежит с врагом так воевать, чтобы оставалось место для мира, и с другом и врагом так сходиться, чтобы можно было порвать, так разрывать, чтобы можно было сойтись. Не надлежит пить вино до опьянения, разом быть благодушным, а разом недовольным; когда государь немного займется зрелищами, охотой, мирскими удовольствиями, пусть он также время от времени займется воздаянием благодарности богу, милостыней, ночной молитвой, постом, чтением корана, совершением добрых дел, чтобы быть причастным и к вере, и к миру. Муж должен быть умеренным во всех делах, так как пророк соизволил изречь, — мир над ним!: „Лучшее из дел — средина их“, то есть „наилучшее из дел — умеренность, каковая и наиболее хвалима“. Надлежит во всех делах помнить о всевышнем, дабы не произошло несчастия, исполнять по мере сил приказание и запрещение, стараться, чтобы во всяком деле, которое он делает, осталась память; все мирские труды существуют ради доброго имени; надо стараться в делах веры, чтобы всевышний удовлетворил его в делах веры и мирских, чтобы он дал исполнение желаний в двух мирах и все бы его желания исполнил.

Это „Книга о правлении“, [502] вот — написана. Владыка мира приказал сему рабу, чтобы он сделал относительно этого некий изборник, и он поступил согласно приказа: одновременно сразу тридцать девять глав было написано и доставлено на высочайшее благоусмотрение и стало одобрено. Но было очень кратко и после этого сей раб увеличил, прибавил к каждой главе соображения, сделал изложение в ясных выражениях. В четыреста восемьдесят пятом году, [503] когда мы намеревались отправиться в Багдад, мы отдали писцу книг царя Мухаммеду Магриби, чтобы он переписал ясным почерком. А если сему рабу не придется возвратиться |211| из этого путешествия, то пусть он отнесет эту тетрадь владыке мира, чтобы увеличилось предостережение высочайшего благоусмотрения. А владыка мира, утруждая себя, пусть постоянно читает эту книгу! Да не наскучит чтение этой книги, так как в этой книге имеются и совет, и мудрость, и поговорки, и толкование Корана, и предания о посланнике бога, — мир над ним! — и рассказы о пророках — мир над ними! — и жития, и рассказы о справедливых государях, и повествования об ушедших, и рассказы об оставшихся и, несмотря на всю длинноту, она коротка и достойна правосудного государя. А господь лучше знает! [504]

502

В ТИ, 185 книга носит название *** — „качества (жития) царей“, то же название в рук. ИВ, 103б — 104а и ПБ, 439.

503

= 1092 г. н. э. нач. 12 февраля.

504

Об истории написания „Сиасет-намэ“ см. Введение в изуч., А. Д. В ИШ за разделом, трактующим об истории написания СИ, следует касида в честь султана Мухаммеда б. Малик-шах. Эта касида опущена в русском переводе, как не имеющая связи с памятником, приписываемым Низам ал-мульку, являющаяся совершенно очевидным позднейшим добавлением (отсутствует касида и в ТИ и в рук. ИВ и ПБ). Написанная в вычурно-цветистом стиле придворного панегирика, изобилуя различными риторическими фигурами, эта касида в издании Ш. Шефера местами настолько испорчена, что сам издатель-переводчик в прим. к стр. 310 фр. пер. отказывается переводить ряд стихов. Два полустишия, имеющие касательство к истории написания сочинения, см. Введение в изуч., А.

ПРИЛОЖЕНИЯ

1. ПОСЛЕСЛОВИЕ

История сельджукского государства — неотъемлемая часть истории среднеазиатских народов. Говоря словами академика В. В. Бартольда, „благодаря образованию сельджукской империи огузский или туркменский народ приобрел для мусульманского мира такое значение, какого не имел в средние века ни один из турецких народов“. [505] Туркменская по происхождению династия Сельджуков в лице своих султанов — „великих сельджуков“ — Тогрул-бека (1038—1063), Алп-Арслана (1063—1072), Малик-шаха (1072—1092) объединила под своей властью ряд народов и стран, находившихся на территории от Средней Азии до Сирии и Палестины. Это объединение сопровождалось весьма существенными изменениями в социальной жизни народов Ближнего и Среднего Востока. Определяя значение тюркского завоевания, Ф. Энгельс указывал, что „особого рода землевладельческий феодализм ввели на Востоке только турки в завоеванных ими странах“. [506] Несколько позднее в „Хронологических выписках“ К. Маркс выразил ту же мысль в применении к сельджукскому завоеванию: „их (сельджуков. — Б. З.) появление изменило все отношения в передней Азии“ и „Малик-шах основал в своем государстве ряд ленных владений, раздробивших его царство на многочисленные мелкие государства“. [507] Развитие ленной системы, так называемого икта, закрепощение крестьянства, децентрализация государственного устройства — таковы значительные изменения, без учета которых немыслимо понять историю XI — XII столетий, как европейских, так и азиатских народов. [508]

505

В. В. Бартольд. Очерк истории туркменского народа, стр. 27.

506

Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. Соч., т. XIV, стр. 179.

507

Архив Маркса и Энгельса, т. V, Хронологические выписки, стр. 109 и 113.

508

См. об этом Б. Н. Заходер. Восточное средневековье. М., изд. МГУ, 1944, стр. 88—96; его же. Хорасан и образование государства сельджуков, „Вопросы истории“, 1945, № 5—6, стр. 119—141.

К сожалению, дошедшая до нас литература сельджукского периода малочисленна и небогата содержанием. Исключение составляет „Сиасет-намэ“, или „Книга о правлении“, — одно из замечательнейших произведений восточного средневековья. Согласно общепринятому до последнего времени мнению, „Книга о правлении“ приписывается Низам ал-мульку, знаменитому вазиру и атабеку упоминавшихся выше султанов Алп-Арслана и Малик-шаха. Непримиримый и яростный враг исмаилитов-асасинов. Низам ал-мульк был убит последними в 1092 г. „Книга“, написанная перед гибелью вазира, является как бы завещанием. Этот общепринятый взгляд на авторство памятника, как нам представляется, нуждается в коренном пересмотре. По-видимому, значительная часть памятника была составлена значительно позднее гибели Низам ал-мулька в начале XII в. Подобный вывод, аргументированный нами подробно во „Введений к изучению“, ни в малейшей степени не меняет установленной еще в прошлом столетии исключительной значимости памятника.

Написанная в форме поучения, богато иллюстрированная различными примерами-рассказами, „Книга“ — острый политический документ, направленный в значительной мере против развития ленной системы и децентрализации государственной власти. „Книга“ призывает к созданию централизованного государственного аппарата, гвардии, широкой осведомительной службы. Надо ли говорить, что в условиях установления военно-ленной системы эти пожелания были утопией, они выражали страх господствующего класса перед крестьянскими восстаниями и иноземными нашествиями.

Представляя в своих рассказах-иллюстрациях таджикско-персидскую литературную традицию, „Книга“ с этой точки зрения является одним из образцов раннесредневековой таджикско-иранской литературы, совершенно неисследованным и нуждающимся в самом пристальном внимании наших литературоведов.

Памятник до настоящего времени был известен подавляющему большинству читателей, не владеющих восточными языками, лишь во французском переводе первого издателя персидского текста сочинения Ш. Шефера (Ch. Shefer, 1893 г.). Настоящий перевод является полным переводом сочинения на русской язык. Как и предшествующий французский перевод, наш русский перевод сделан с изданного Ш. Шефером текста (1891 г.), являющегося самым старым из известных до настоящего времени вариантов (690—1291 г.). Находящиеся на полях перевода цифры означают страницы упомянутого издания.

При переводе, так же как при сопровождающих перевод разъяснительных материалах, были учтены:

а) тегеранское издание „Сиасет-намэ“ 1313 (=1934) г., выполненное Абд ар-Рахимом Хальхали;

б) рукопись Института востоковедения АН СССР (Ленинград), переписки 1276 (=1860) г., описание которой см. В. Dorn. Melanges Asiatiques, VI, pp. 111—115.

в) рукопись Государственной Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина (Ленинград), переписки 1267 (=1850) г., описание которой см. В. Dorn. Melanges Asiatiques, V, р. 236.