Сибиряк. В разведке и штрафбате (Охотник)

– А ты?

– Что я? – засмеялся Василий. – Я никаких языков не знаю, кроме матерного.

И вдруг подскочил на стуле:

– Машина прошла легковая! Немец за рулем, офицер!

Алексей подбежал к окну, но увидел лишь удаляющийся бампер машины.

– Женька на встречу ушел, а тут машина.

– Он же говорил – быть здесь, а если стрельба начнется – уходить. Стрельбы не было, значит – сидим.

Алексей улегся на пол, проверил, как выходит нож из ножен. Слегка смазанный, он выдвигался без шума и задержки.

Василий снова подал голос:

– Петр что-то сигнализирует, а что – не могу понять.

Алексей рывком встал:

– Пойду, узнаю.

Он вышел из дома, и Петр сам подошел к крыльцу.

– Сюда немецкий ефрейтор идет, с немецким офицером. Спрячьтесь за домом, что ли, – я вместе с ними в дом пройду. Как только зайдем, оба становитесь у ворот, смотрите в оба.

Алексей влетел в дом.

– Выходим – и за дом; сидим тихо.

Оба выскочили из дома, обежали его и встали за углом.

Вскоре хлопнула калитка, и Петр поприветствовал офицера. Потом, судя по шагам, все трое прошли в дом. Алексей и Василий, как и было приказано, встали у ворот, играя роль часовых. Местные жители, приметив их, переходили на другую сторону улицы.

Они стояли так около получаса. Потом офицер в сопровождении ефрейтора вышел. Улыбнувшись «часовым», как старым знакомым, он козырнул им. Оба разведчика вытянулись «во фрунт»: играть – так играть до конца. У Алексея перехватило дыхание от изумления, когда офицер, проходя мимо, негромко сказал по-русски: «Молодцы!»

По улице офицер пошел сам. Дробязго за ворота не выходил, сказал только коротко:

– В избу.

Уже находясь в помещении, он распорядился:

– Перекусываем и уходим.

Они поели хлеба с салом из солдатских ранцев, потом ефрейтор показал аккуратно сложенную карту:

– В случае непредвиденных обстоятельств последнему из оставшихся в живых доставить карту к нашим любой ценой. Карта эта побольше дивизии весит.

– Ого! – только и смог сказать Василий.

Евгений демонстративно сунул карту под френч, на грудь, чтобы все видели, где она будет находиться.

– Все, выходим!

Они вышли из деревни и пошли по дороге, не скрываясь. На перекрестке встретили небольшую, из четырех машин, колонну грузовиков. Ефрейтор поднял руку, остановил машину, переговорил с водителем и махнул рукой разведчикам:

– Шнель, шнель!

Разведчики забрались через задний борт в покрытый брезентом кузов. Последним, уже на ходу, забрался Евгений. Он приложил палец к губам, показывая, что по-русски не должно прозвучать ни слова.

Они тряслись в кузове немецкой автомашины около получаса, затем грузовик остановился, бибикнул:

– Выходим.

Разведчики перебирались через задний борт кузова и спрыгивали на землю. Евгений подошел к водителю, поблагодарил, угостил сигаретой.

Когда грузовик скрылся за поворотом, подняв клубы пыли, Алексей тихо спросил у Василия:

– Я не видел, чтобы старший наш курил.

– Так он не курит. Но сигареты всегда при себе держит. Угостил в нужный момент человека, разговорился или, как сейчас, отблагодарил – жалко, что ли, трофейного дерьма?

Алексей взял это себе на заметку и решил, что надо самому обзавестись зажигалкой и пачкой сигарет.

– Ну, парни, повезло – подвезли нас. А то бы топать и топать. До передовой километра три-четыре осталось. Сейчас ищем укромное место и отлеживаемся до ночи.

Они нашли подходящую рощу и залегли. В дозор выставили Василия, остальным было приказано спать: ночь выдалась бессонная и такая же предстояла. А две ночи подряд не спать – тяжело. Да даже и не в этом дело – притупляется реакция, на опасность реагируешь не так быстро.

Разведчики отрубились начисто. Потом Василия сменил Алексей – он чувствовал себя отдохнувшим.

Постепенно стемнело. Ефрейтор поднял разведчиков. Они доели последние запасы почерствевшего хлеба и сала, запили водой из фляжек.

– Ну, парни, осталось самое сложное. Преодолеем передовую – и у своих. Пошли!

Они двинулись по дороге. Никому из немцев и в голову не пришло остановить четырех пехотинцев, идущих на передовую.

Группа дошла до второй траншеи и легко ее миновала. Метров же через шестьсот шла сама передовая.

Однако везение – дама капризная. И, видимо, отвернулось оно от разведчиков.

Выбрав момент, они перебрались через траншею и залегли перед бруствером. По сигналу Евгения ползком двинулись вперед, но попали на заграждение из колючей проволоки.

Первым двигался Алексей. Он вовремя нащупал проволоку, приподнял нижний ряд. Прополз Дробязго, за ним – Василий, потом полз Петр. И надо же было такому случиться – широким голенищем немецкого сапога он зацепился за проволоку и резко дернул. К проволоке, по своему обыкновению, немцы привязали консервные банки, и тарарам поднялся невообразимый.

Петр проскочил за ограждение. Но немцы уже встревожились. Сразу два ракетчика выпустили осветительные ракеты. Это было крайне опасно – разведчики находились в полусотне метров от траншеи.

Крикнув на немецком: «Не стрелять, свои!» – Дробязго ввел немцев в некоторый ступор. Тем временем, обернувшись к группе, он приказал:

– Встаем и бежим изо всех сил!

Вся четверка, дружно вскочив, бросилась вперед.

Секунду-другую немцы медлили и не стреляли, пытаясь разобраться, что происходит. Окрик с «нейтралки» на немецком, неизвестные люди, одетые в свою же, немецкую форму…

Наконец, видимо, получив приказ, немцы стали стрелять, и разведчики тут же бросились на землю. Но за время, которое позволили им эти секунды, они успели преодолеть два-три десятка метров.

Гитлеровцы начали бросать из траншеи гранаты, но радиус поражения немецких гранат невелик, и до разведчиков долетели только потерявшие убойную силу осколки.

Хуже было другое – начал бить пулемет. На какую-то секунду ракеты погасли. Разведчики вскочили и снова бросились бежать вперед.

И тут под Василием, бежавшим первым, взорвалась противопехотная мина. На полном бегу он рухнул на землю.