Сицилиец

На мгновенье, на сотую долю секунды пальцы на моей шее чуть ослабляют хватку, и я тут же делаю рывок, бросок пантеры. Я устремляюсь в дым, запинаюсь за что-то на дороге и обрушиваюсь вниз, слыша в тот же самый момент несколько выстрелов. И тут из огня, гари и клубов дыма вырастает фигура Марко. Он сжимает автомат и идёт туда, откуда я прибежала.

— Лежи не поднимайся! — бросает он.

Раздаётся ещё один выстрел, Марко дёргается, возникает короткая пауза, замешательство, но почти сразу он нажимает на курок, посылая смертоносный свинцовый рой в сторону Андрея. До меня доносится приглушенный вскрик. А ещё через несколько мгновений я слышу голос Николы:

— Всё чисто! Он готов!

Марко опускает автомат и бросается ко мне.

— Лиза, ты цела?

— Да.

Я поднимаюсь на ноги и оказываюсь прямо перед ним. Его левая рука вся в крови.

— Ты ранен!

— Ничего-ничего. Это пустяки.

Он прижимает меня к себе, и мы стоим, обнявшись посреди огня и дыма. Я не плачу, не трясусь от рыданий, моя голова лежит на его груди, и я прижимаю его к себе изо всех сил. Он гладит меня по волосам и по плечам, а я вдыхаю его крепкий опьяняющий аромат.

Порыв ветра рассеивает дым и делает видимым Николу и ещё одного неизвестного мне человека. У Николы в руках гранатомёт, а у второго снайперская винтовка. Они подбегают со стороны, откуда мы приехали.

— Уходим! Быстро! Погнали! — выкрикивает Никола.

Мы проходим вперёд и видим несколько машин и вооружённых людей.

— Это наши, всё нормально.

Пожилой человек в соломенной шляпе машет рукой:

— Давай скорее, Никола, надо спешить. Всё в порядке?

— Да, дядя, все хорошо. Это Лиза.

— Рад видеть, Лиза, живой и здоровой. Всё, быстро в машину.

Мы забираемся на заднее сиденье и тут же отъезжаем.

— Куда мы едем?

— Домой. Больше ничего плохого не случится.

36. Навсегда

— Нет, пап, это не та дорога, ты свернул к кантине.

— Ну да, вон и указатель, всё правильно…

— А он сказал, что от этого поворота ещё пару километров прямо, а потом свернуть на узкую грунтовую дорогу и там должен быть старый железнодорожный переезд.

— Ах да, точно. Вылетело из головы. Сейчас развернусь.

Мы едем к Марко домой. Вечереет, скоро опустятся сумерки и станет темно. Мы неспешно катим по горячему асфальту, окна открыты и сладкий вечерний ветер треплет волосы и ласкает лицо. Я спала почти целый день, приходя в себя после последних событий. Голова пустая, мысли не задерживаются, блуждают и, о чём бы я ни начинала думать, возвращаются к Марко. Вот он выходит из огня и дыма, прижимает меня к себе, несётся на серебряном коне, срывает юбку, вот он целует, ласкает меня… Я прикусываю губу и подставляю лицо тёплым потокам воздуха…

— Будет паста с ракушками. Ты как, проголодалась?

— Не знаю… Не особо, если честно. Может нам всё-таки уехать с Сицилии? Точно думаешь, что Коррадо оставит нас в покое?

Я говорю это, но отчётливо понимаю, что никуда уже отсюда не уеду. Я не знаю, что будет с нами сегодня или завтра, но ясно осознаю, что мне нужен Марко и неважно, что было раньше и даже, что будет потом. Просто он мне необходим и с этим ничего невозможно сделать.

— Куда поедем? В Крым, в Краснодарский край? Там уже все раскуплено сильными мира сего, включая, кстати, Сухих.

— Давай в Шампань…

— В Шампань? — он дружелюбно посмеивается, — таких деньжищ у меня точно нет. Ну и ведь Джинаро сказал, что всё решил, что всё в порядке… Я ему доверяю…

— Ну да, ты говорил…

Мы съезжаем на узкую дорогу, густо заросшую с двух сторон орешником и через несколько минут упираемся в большие узорчатые ворота, влево и вправо от которых тянется высокая каменная стена. Отец подходит к воротам и жмёт кнопку интеркома. Створки медленно раскрываются.

Проехав через фруктовую рощу, мы попадаем на большую лужайку и подъезжаем к внушительному дому из белого камня.

— Ого! Впечатляет, да? Настоящий дворец!

Действительно красиво, мне нравится. Дом состоит из трёх частей — двух крыльев, напоминающих узкие прямоугольные башни и, соединяющей их, более низкой и широкой вставки. К правому крылу пристроен длинный павильон с большими окнами. Мы въезжаем на вымощенную каменными плитами площадку, раскинувшуюся на всю ширину дома. По её периметру установлены большие терракотовые горшки с лимонными деревьями.

Папа глушит мотор, и мы выходим из машины. Я вижу идущего нам навстречу Марко и сердце радостно отзывается.

— Привет! Рад вас видеть!

Он в джинсах и свободной белой футболке, предплечье забинтовано.

Мы обнимаемся и дважды целуемся. Обычное приветствие, но его прикосновения, даже такие лёгкие и невесомые, оставляют почти видимые и уж точно осязаемые следы. Я робко поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.

— Как рука?

— Да всё хорошо, это царапина, правда. Как ты?

— Заходите скорее, сейчас будут новости. Мы должны это посмотреть! — кричит выглядывающий из двери Джинаро.

Мы входим в дом и оказываемся в просторном практически пустом зале с двумя большими окнами, на противоположной от входа стороне и двумя большими дверьми. Пол выложен неровной коричневой плиткой, тускло поблёскивающей в полумраке. С левой стороны висит массивное барочное зеркало в золочёной раме.

По лестнице, расположенной в правой части зала, мы попадаем на второй этаж и оказываемся в небольшой гостиной с двумя кожаными диванами друг напротив друга, массивным камином и высоким потолком. Потолок деревянный, с изъеденными временем балками. У стены напротив камина стоит большой телевизор. Старые каменные стены, камин, массивная черная люстра и то, что высота комнаты больше, чем длина и ширина создаёт впечатление будто мы действительно оказались в замке.

Мне нравится, как элегантно в старинную архитектуру вписаны современные элементы — мебель, светильники, картины на стенах. Я подхожу к открытому окну и любуюсь видом на сад с обратной стороны дома. Деревья и кустарники полого поднимаются по холму и уходят в даль — туда, где раскинулись зелёные лоскуты виноградников, а за ними высоко в небе, слегка подсвеченном розовым закатным солнцем, курится Этна. Я замираю перед окном, любуясь этим фантастическим видом.

— Красиво, правда? Сегодня она спокойная — тихо говорит Марко.