Сиделка

— Меня выпишут, а значит, сиделка больше не нужна…

Я прижала к себе малышку, оплетая ее руками, но что могу ответить? Дать обещания? Вряд ли, без разрешения Дамира Игнатовича мое слово — пустой звук.

— Давай с папой поговорим и все вместе решим, как быть, — предложила самый простой вариант, безбожно перекладывая ответственность на другие плечи.

Только после того, как Мила кивнула, мы стали переодеваться, потому что подходило время нашего занятия, а задерживаться было ну никак нельзя. Кроме нас еще много людей, которым нужна помощь специалиста, а если каждый хоть на пять или семь минут задержится, то график довольно сильно сместится.

Завернув Милу в полотенце, я долго думала, как ее лучше доставить к бассейну: на коляске или на руках? Но посмотрев на кресло, подхватила девочку на руки и тихонько вышла из раздевалки, медленно пересекла душевую, боясь споткнуться и, не дай бог, уронить ребенка, и только потом вышла к чаше. Мне сразу на помощь подоспел молодой мужчина, который очень ловко развернул Милу из полотенца, и довольно быстро и смешно с ней познакомился.

Павел, кажется так звали врача, усадил девочку на лавку, сел напротив нее на корточки и, после того как произошло дружеское рукопожатие, щелкнул Милу по носу, строя смешную гримасу.

Первое правило — найди подход к ребенку, тогда все остальные трудности уйдут на второй план. У Максима, который вел Милану, все получилось сразу. Он не только нашел отклик, но и сумел расположить девочку. Она ведь даже смеялась изредка, когда парень комментировал какие-то ее действия, но по большей части пыхтела, морщила носик и трудилась.

Приход Дамира я пропустила, полностью сконцентрировав все внимание на ребенке. Но его появление просто не мог остаться незамеченным. Меня буквально вырвали из привычного хода мыслей словами:

— Аля, — позвал мужчина, — надо поговорить!

И я даже как-то съежилась от этого властного тона, но каким-то чудом не дернулась, не подпрыгнула от неожиданности, как обычно умела это делать, а лишь чуть повернулась, просканировала его взволнованное лицо, отметила взъерошенные волосы и какой-то ошалелый взгляд.

— О чем? — тихо переспросила, прекрасно понимая, что ко мне пришли с разборками, но и просто так сдаваться и каяться я не хотела.

— Ты ведь знаешь? — прищурился, а мне захотелось закатить глаза.

Да, я знаю, но не ради этого же он приехал? Ведь сам все прекрасно понял, каким-то удивительным образом все вычислил и высчитал, сложил головоломку и нашел ответ.

— Знаю, — признаюсь, отворачиваясь, — услышала чисто случайно.

Я думала, что на этом наш разговор завершится и меня, как нехорошего нанятого сотрудника, просто уволят. Ну, за то, что подслушивала, ведь это неправильно. Но никак не ожидала, что мужчина резко развернет меня к себе лицом, что руками поднимет подбородок, заставляя смотреть только в его глаза.

— Я не хотел скрывать! Просто нужно было все узнать, понимаешь, мало ли, ложная информация!

— Я понимаю, — ни черта не понимала, — правда понимаю.

И больше ничего сделать не могу, потому что внутри меня творится что-то странное: сомнение, робкая надежда, что доверие между нами все же существует, вновь голову подняла мечта, указывая на то, что я не безразлична, что ради меня Дамир приехал и пытается худо-бедно меня растормошить. Но, черт побери, мне так страшно. И на этот раз я не боюсь своего прошлого, я до жути боюсь настоящего и будущего, к чему нас все это приведет, от чего спасаться уже сейчас?

Дамир нехотя меня отпускает, доставая при этом телефон, который настойчиво звонил в кармане его немного помятого пиджака, делаю несколько шагов назад, чтобы под заинтересованным взглядом Миланиного инструктора, мимо которого не прошел стороной весь разговор, подойти к бассейну. Занятие уже закончилось, а значит, мне необходимо достать малышку, насухо обтереть и переодеть. Но Дамир меня опережает, перехватывает дочку, а выглядит так, что невольно вздрагиваю, потому что мужчина впервые за наше знакомство был бледным и растерянным. Что же ему такого сказали, что за считанные секунды он настолько сильно изменился в лице?

— Вам плохо? — трогаю его совершенно холодный лоб, покрытый испаринами, наблюдаю за тем, как мечется взгляд, и слышу хриплый и приглушенный ответ:

— Я расскажу… потом.

Потом это когда? Хочется спросить, но понимаю, что вот уже именно сейчас лезу куда-то совершенно не туда. В раздевалке, куда Дамир относит дочь, мы довольно быстро остаемся с девочкой наедине и она, маленькая и всегда яркая, сама становится чернее тучи. Зажимается, отворачивается, капризничает.

— Миланочка, девочка моя, — прошу ребенка, — мы обязательно поможем папе и узнаем, что случилось. Но ему нужна наша поддержка, понимаешь, а не кислые мины на лице.

Она меня понимает, но, по всей видимости, просто пока что не может совладать с эмоциями. И мне требуется время, чтобы успокоить девчушку, чтобы внушить, что ее вины в произошедшем нет, что она умница, радует нас своими далеко не маленькими победами.

Когда выкатываю коляску из раздевалки, мужчина стоит в странной для меня позе, держится за голову и только губы бесшумно что-то проговаривают.

— Дамир, — зову отца моей пациентки, чтобы хоть как-то обозначить наше появление, а он резко разворачивается, и падает перед дочерью на колени.

— Прости, милая, что напугал тебя.

Я не могу смотреть, как отец прижимает к себе дочь, как что-то говорит ей на ухо, у меня у самой глаза наполняются слезами, и приходится их незаметно стереть. Ага, как же. С этим человеком совершенно ничего нельзя сделать так, чтобы он не обратил на это внимание.

— Возвращаемся в палату, — Дамир поднялся на ноги и еще раз посмотрел на дочку, — ты после бассейна.

Мила кивнула и удобнее перехватила зайца, который сопровождал ее на всех занятиях. И если я думала, что на этом все, то сильно ошибалась.

— А с тобой, — обратился он ко мне, — у нас будет очень долгий и очень сложный разговор!

Передо мной вновь был строгий и волевой человек, который сам принял решение, которое не подлежит рассмотрению с моей стороны. Эти резкие изменения не поддавались объяснению. Или то, что нам удалось заметить — это невольная слабость, которая должна была остаться незримой для всех? Я, честно, не знала. А еще терялась в догадках, какого рода разговор предстоит пережить и чем он для меня обернется. Если все эти волнения, которые происходят с мужчиной, как-то связаны со мной, то, похоже, наступил момент, когда пора бы уже расставить все точки и закрыть дело, которое тяну за собой уже долгие годы.