Сила Боли

Спустя где-то полчаса пришло осознание, что оно нихрена вот ни куется! Куйня какая-то получается, ага. Вот как можно самому себе выбрать новое имя? В голову лезет всякая юношеская бредятине в обертке чужого языка.

Нет, так дело не пойдет. Один я тут хрена с два что нормального надумаю.

— Клим, — привлек внимание парня.

Всё-таки, называть его мужиком как-то язык не поворачивается. Без всей этой растительности на лице он выглядит как молодой парень, не более. Где-то даже холеный и смазливый. Телосложением, впрочем, он не подкачал. В отличии от меня, да.

— Я конечно знал, что разборки среди местных могут быть кровавы, — медленно покачал он головой, избегая смотреть мне в глаза, — но не настолько же.

Ну-да, ну-да. Большая часть крови именно от убитых мной. Когти и клыки как-то не располагают к более гуманному умерщвлению, так что имеем, что имеем. Весь пол первого этажа буквально пропитан кровью. Её запах витает в воздухе и лично для меня остается фоном. Остальные же, нет-нет, да и морщатся, когда открывается дверь и поток воздуха сдергивает с места застоявшийся внизу смрад.

— В ином случае, — пожал я плечами, — тоже самое могли сделать с тобой. И не только с тобой. Так что заканчивай рефлексии, подотри сопли и пойдем, поговорим.

То, каким взглядом наградил меня Клим, практически заставило ощериться. Но это помешательство исчезло почти так же внезапно, как и появилось. Внутри осталось лишь непонимание и настороженность.

— Страшный ты всё-таки человек, Курт, — вздохнул бывший младший следователь. — Идем. Я весь во внимании.

Начать разговор я решил в своей комнате. Теперь уже в своей. Пусть беспорядок здесь стоял знатный, да и запашок уже душил, но вот лишних ушей не было. Вопрос с доверием стоит для меня слишком остро.

— Что здесь известно о таких, как я? — задал вопрос, смотря парню в глаза.

Теперь главное не переигрывать.

— Таких, как ты? — переспросил он, вильнув взглядом. — Я так и не знаю кто ты. Имеются лишь догадки, да и те одна другой страшнее.

— Давай обойдемся без этого балагана, — сморщился в ответ. — Ты точно знаешь, кто я.

Так, а теперь не переборщить и не выдать черты, которые могут пойти в разрез с придуманной легендой. Отвести в сторону правую руку и чуть приподнять. Когти вместо ногтей буквально приковали взгляд Клима. Обострить черты лица, но только в области рта — как итог слегка вытянутая пасть с набором острых клыков.

— Оборотень, — сдался он, наконец. — Ты оборотень.

— Что здесь известно о таких, как я? — повторил вопрос, не собираясь согласием подтверждать теорию парня.

Не знаю уж, какие методы дознания тут бывают, но говорить что-либо прямо я пока поостерегусь.

— Я, — сглотнул он, проведя ладонью по лицу, а после, словно перед нырком, хватанул воздуха, — оборотни опасны даже для родных и друзей. Им не всегда удается сохранить контроль над инстинктами. Все эмоции слишком быстро разгоняются до пика и это чревато. Лург! Сколько ты уже без полноценного обращения? Пойми меня правильно, но как-то не хочется быть разорванным на куски.

— Еще раз, — устало вздохнул я. — Что. Здесь. Известно. О таких. Как. Я.

Медленно роняя слова я никак, впрочем, не двигался. Только взгляд в глаза и слегка уроненная на бок голова. Ах да, еще присутствовала легкая полуулыбка, которая в изменённом виде челюсти наверняка выглядит очень и очень радушно.

— Все оборотни делятся на два вида, — сдался он. — Благословленные и проклятые. Первые это распространённое явление в лесах Хоратии и горах Скорби. Там подобное завязано на магию предков, что замешана на духов-покровителей. Так же подобное явление распространено среди северян, где местные шаманы научились, сейчас принято считать, что пробуждать что-то внутри человека. Но в более образованных кругах считают это лишь благословлением их бога. Либо же, снова завязка на магии предков. Северяне закрытый народ, так что конкретики здесь не найти.

Мотнув головой, Клим взял небольшую передышку, толи отдышаться, то ли собраться с мыслями.

— В случае с благословением, — продолжил он, — частично удается обойти такие нюансы, как жажда крови, невозможность контролировать своего зверя и привязку к фазам, отвечающим за трансформацию. Не всегда, как это принято считать у обывателей, метаморфозы завязаны на полный лик Аурины. Здесь могут иметь значения такие факторы, как собственные, чересчур яркие эмоции, проявление их со стороны окружающих да и обстановка вокруг в целом. Смотря на что именно была сделана привязка — большое количество смертей, определенный запах, битва. Но это мы уже скатываемся к нюансам проклятий. Проклятые же, ну, во-первых, они не имеют полного контроля над обращением. Да и разум их подточен довольно серьезно, чтобы от человека там уже почти ничего не осталось. Проклятие оборотничества так же может быть завязано на богах. Но, довольно часто можно встретить обращение и по естественным причинам, и вот здесь мы в плотную подходим ни к магическому проявлению, а к новой расе. Правда, всё это лишь теории, которые так до сих пор никто и не подтвердил.

— Хм, интересно, — задумчиво произнес я. — По сути, вся информация, как таковая, она теоретическая, да?

— Ну, почему же, — пожал плечами парень. — Вполне себе прикладная. Например, у наших южных «друзей», — криво усмехнулся он, — существуют целые отряды из оборотней. Разведка, в основном. Границы проходят по глухим лесам и именно оборотни там чувствуют себя, словно лург в подземном мире. Но там вообще не чураются запреткой, так что проклятые это еще цветочки. Ходит слушок, причем уже не первый год, что один из тамошних великих родов, как раз-таки, с проклятьем уже не один век. И ничего, до сих пор живут и даже влияние при дворе имеют. Причем этому их проклятию вполне по силам конкурировать с одаренными родами.

— Ладно, — хмыкнул я. — Соседи меня не сильно волнуют. Как думаешь, узнай среди местных, точнее тех, кто за стеной, что здесь есть оборотень, многих собак на меня спустят? А то Зак обмолвился, что, таких, как я, здесь не любят.

— Зачем собак? — удивился Клим, вскинув бровь, но после мотнул головой. — «Не любят», это понятно. Простой люд всегда с опаской относится к тем, кто отличен от их природы. Но ты, и здесь, да всего лишь оборотень! Даже без стаи. Никто и не почешется. Нижний город, чтоб ты понимал, клоака еще та. Тут даже труполюбы встречаются и ничего. Чистые сюда не захаживают, стража тоже. Люди здесь сами по себе. Если, конечно, их разборки не затрагивают интересы домов Верхнего города. Да и то, навести порядок, или донести своё мнение для них не составит труда. Воины там на голову сильнее местных, не говорю уж про отпрысков, наделенных даром.

— То есть, — поднял руку, призывая к молчанию, — подведем итог. Здесь я могу спокойно обращаться, выгрызая себе место под солнцем? Допустим, пойдет слушок, что оборотень хозяйничает в Нижнем городе. Собрал банду, и так далее. Чем это может аукнуться?

— Ну, — почесал нос Клим, — совсем уж наглеть не стоит. Нет, никто в здравом уме за каким-то оборотнем сюда не рванет. Не нужно это никому. Но это с одной стороны. Здесь уже переходим на частности и одного конкретного оборотня. Мы знаем о трех причинах для охоты на тебя. Уже, получается, четырех. Ну, охота это громко сказано, конечно. Смотри: трофей в виде оборотня это неплохое достижение среди детишек тамошней аристократии. Но, опять же, это излишнее внимание для местных, что многим не понравится. Довольно часто я натыкался на дела, когда детишки какой-нибудь важной шишки забредают сюда удаль свою показать. Мало им северных границ или пустыни с городами немертвых, — проворчал он тихо. — А после кровь и жертвы среди простых местных жителей. Понятное дело, что никакого наказания для них нет, ведь местные простой сброд. Считай, всё это, — провел Клим рукой перед собой, — особая тренировочная площадка для выкормышей знати. И, да, сразу предостерегу тебя. Частично местные шишки ходят под кем-то из верхов. Именно через Нижний город идут основные поставки шахейлы, а это, я даже боюсь представить, какие деньжищи. Так что имей в виду.

— Как интересно, — протянул я. — Ты говорил о четырех причинах меня прикончить. Но не все они приданы широкой огласки. Так ведь?

Чуть прищурится и наклонить голову уже на другой на бок. Такое, несвойственное простому человеку, движение, порождает отголосок страха. И я чувствую это. И, что самое забавное, мне это нравится!

— Слух, — сглотнул «всезнающий». — Ну, давай пройдемся по порядку. Первая, — оттопыренный указательный палец. — Факт твоего убийства Лика однозначно разнесется по городу. Если уже не разнесся. Факт того, что он Князь, так же, рано или поздно, но станет достоянием общественности. Но тут, да, основная проблема видится мне только от северян. Для остальных эта причина и лурговых копыт не стоит. Вторая, — средний палец присоединился к указательному. — Слово Силы. Опять-таки, к уже владеющему им, соваться опасно. Но не к тебе. И получается, что второе вытекает из первого. Но, зная, что ты убил уже владеющего, простой смертный на тебя не пойдет. По крайней мере, если у него есть мозги. Даже с учетом твоего возраста. Он здесь вообще роли особой не играет. И двенадцатилетний одаренный с Верхнего в лурговый рог банду согнуть может, — небольшая передышка и безымянный палец в копилку. — Третья — оборотничество. Ну, здесь просто. Либо, какой больной на голову чистый, либо, желание твоей головы над камином. А уж, если прибавить к этому Слово Силы… — молчание, которое говорит больше слов и медленное покачивание головой. — Ну, и четвертая. Ты уже встал во главе одной из банд, а это звоночек для всех остальных. Сюда же добавь нелюбовь со стороны простого люда и повод тебя прощупать, дабы нагнуть, со стороны противоположной. А начнешь клыки скалить и устраивать террор, так причина объединиться против тебя появится сама собой. Ты, Курт, сейчас как кость в горле. С одной стороны, желанная добыча, но с другой, есть нюансы, которые намекают на твою силу. Нет, сразу на тебя никто не позариться, но вот прощупывать начнут сразу. Особенно в разрезе того, что про тебя вообще ничего неизвестно. А, вдруг, ты ставленник кого-нибудь оттуда?