Сила двух начал

Солнце едва успело озарить золотистым светом старый особняк с восточной стороны, взойдя над верхушками деревьев, окружающих его, а Мэри уже была на ногах. О происшедшем вчера она вспомнила только когда, полностью одевшись, кинула быстрый взгляд на разобранную кровать. Сцены борьбы, наказания и тренировок поплыли перед ее глазами, сведя в ноль хорошее настроение. И, само собой, снова появился вопрос о новооткрывшихся свойствах медальона — чтобы он сам действовал, даже без мысли со стороны Мэри — такого раньше не было. Руквуд задел медальон нечаянно, в пылу борьбы с ней – и был наказан за этот, казалось бы, невинный по сравнению с покушением на насилие, поступок. Медальон оказался с характером, и, нагревшись от прикосновения Руквуда, дал понять, что никто кроме Мэри к нему прикасаться не может. Нужно как можно быстрее установить, что за вещь на самом деле этот безобидный с виду медальон. По крайней мере, в ближайшую пару месяцев.

Едва завершив эту мысль, Мэри, что смотрела испытующим взглядом на медальон, покоящийся у нее на ладони, внезапно почувствовала дрожь, что пробежала по всему ее телу от кончиков пальцев до корней волос. Необъяснимое, ни с чем не связанное чувство предвкушения встречи с кем-то давно знакомым ей встало словно ком посреди горла, изначально поднявшись от солнечного сплетения – а в сознании тут же пронеслись нечеткие образы, словно подкинутые чьей-то чужой памятью. Желтоватые солнечные пятна на изумрудной траве, тихий говор деревьев, звучащий подобно приветствию, и он — величественный и прекрасный единорог, чья грива, казалось, состоит из жарких солнечных лучей, уподобляясь языкам пламени. Гордое создание казалось неукротимым, но рука, по-видимому, принадлежащая женщине – небольшая и с виду хрупкая, свободным и небрежным движением пригладила мечущиеся как в безумном вихре огненные пряди. И единорог, легко поведя головой, из жутковатого создания превратился в довольно обычного единорога. Легкий женский смех, казалось, исходящий из ниоткуда, прозвучал для единорога подобно некоему сигналу – жеребец, встав на дыбы, призывно заржал, и мгновенно сорвавшись с места, понесся кругами по той поляне, где солнце совсем недавно высвечивало отдельные островки среди невысокой травы, теперь – скрывшееся за невидимыми тучами…

Минуту или около того Мэри смотрела на косяк двери, ничем не примечательный, втайне желая вернуться на ту поляну и мысленно пребывая там, и требовательный стук в дверь, прозвучавший подобно грому, заставил ее подскочить на месте от неожиданности – слишком внезапно она переместилась из грезы в реальность.

— Я уж думал, что ты проспала,— произнес вошедший в комнату маг. И тут же прибавил не без иронии,— неужели явиться на очередную тренировку в зал, располагающийся отсюда в дюжине шагов, тебе помешал страх за свою честь?

— Вовсе нет,— ответила Мэри, бесстрастно глядя в отсвечивающие красным глаза Волан-де-Морта, — просто время не рассчитала. А что это ты не спешишь наказывать меня за своеволие? Ведь, как будто, подходящих обстоятельствам оправданий у меня нет?

Маг хищно улыбнулся:

— Что, понравилось?

Мэри фыркнула, вспомнив вчерашнюю экзекуцию.

— Нет, конечно. Но что, интересно, могло так обрадовать тебя, что ты даже начал закрывать глаза на мои проступки?

Улыбка Волан-де-Морта стала шире, но ответа от него Мэри так и не дождалась – выдержав небольшую паузу как бы в надежде на дальнейшие вопросы, он, не дождавшись оных, сказал:

— Я хочу тебя обрадовать, Мэри – наша сегодняшняя тренировка, да и завтрашняя, скорее всего тоже, будет длиться до самого вечера – до тех пор, пока ты не освоишь требуемое или не…

— Умру от изнеможения,— дополнила Мэри почти на автомате, гадая, чем же занимался ее учитель вне особняка и отчего вдруг он стал так свободен,— мог бы и не говорить, я это уяснила уже давным-давно.

— Тогда чего же мы ждем?— Волан-де-Морт, не раздумывая, атаковал Мэри, Волшебница изо всех сил постаралась не ударить в грязь лицом, но все старания приводили к тому, что ее спина неизменно приветствовала то один угол комнаты, то другой – не сумев обратить чары на их создателя, Мэри была вынуждена спасаться бегством.

— Я, конечно, уже заметил твое владение Щитовыми чарами, но мне бы хотелось стать свидетелем трансфигурации,— как бы вскользь заметил маг после того, как Мэри два раза подряд отразила его заклинания, не сумев превратить их,— видимо, это желание так и останется мечтой.

— Быть может, ты нарочно сообщил мне неправильную формулу, как сделал это ранее?— спросила Мэри подозрительно, с какой-то странной легкостью выдерживая огненный взгляд Волан-де-Морта, который, не отводя глаз, категорично покачал головой:

— Стал бы я время тратить на подобную ерунду. Так что не переводи на меня все свои ошибки, а лучше вкладывай больше усилий.

— Приложу, когда отдохну,— заявила Мэри, демонстративно усаживаясь в одно из кресел. Волан-де-Морт хотел было спорить, но почему-то передумал и устроился со всем возможным комфортом в соседнем кресле.

Установившееся молчание длилось, как вязкое варенье, до тех пор, пока Мэри не осмелилась спросить, посмотрев на Волан-де-Морта:

— Скажи мне, кто так повлиял на тебя, я хоть благодарность ему выражу.

— С чего ты взяла, что это человек?

— Так значит, какая-то вещь?

Волан-де-Морт предпочел не отвечать, ограничившись лишь выразительным взглядом, в котором явно читалась угроза. Но Мэри, истолковавшая это по-своему, продолжала расспросы:

— И какая же именно? Что, интересно, могло сделать тебя столь добрым по отношению ко мне?

«Добрым» Волан-де-Морта сейчас не смог бы назвать даже слепой – от него исходило столько темной силы, что у Мэри перехватило дыхание и отпало желание задавать подобные вопросы. Окончательно свое мнение по поводу чрезмерной и неуместной любознательности волшебницы темный маг выразил в нескольких довольно грубых словах, красочно описав Мэри все возможные последствия от повторного проявления подобного любопытства. Волшебница хотела добавить свое личное мнение по этому поводу, но Волан-де-Морт не дал ей и рта раскрыть, застигнув врасплох своим вопросом:

— Я бы очень хотел получить ответ на свой вчерашний вопрос – о чудесном спасении из, казалось бы, неизбежного положения.

Мэри недовольно нахмурилась, скрестив руки на груди.

— Что мне мешает ответить так же, как ответил мне ты только что?

— Такой большой секрет?

— Возможно, больше твоего.

— И что ты предлагаешь? Обмен знаниями друг о друге?

— Именно,— согласно кивнула Мэри,— другой вариант меня не устроит.

— На каком же основании ты заявляешь подобное?— холодно спросил Волан-де-Морт, смеряя Мэри презрительным взглядом, — ты всего лишь моя ученица, как я тебе напомнил только что, и чтобы требовать от меня то, что требуешь ты, нужно быть не колдуньей, больной неизвестной миру болезнью, склонной к разврату, а…

Маг не договорил, захваченный врасплох мстительной пощечиной от оскорбленной волшебницы. Вскочившая на ноги в мгновение ока, она выхватила волшебную палочку, и опоздала лишь на секунду, выискивая подходящее проклятие – громадная, до потолка, огненная змея, раззявив пасть, ринулась на нее, застывшую столбом, стремясь пронзить своим раскаленным языком. Но в последний момент словно раздумала и, повинуясь невнятно прозвучавшим словам, произнесенным Мэри, с двойным усердием и еще большей скоростью ринулась на своего создателя, обратившись в ревущий столб пламени. Сверкнула яркая вспышка, а затем, в долю секунды облако пламени заполнило комнату целиком, взвившись к потолку, и, яростно загудев, распалось на мириады обжигающих искорок, что разлетелись по всей комнате огненным фейерверком.

Переведя дух, Мэри осторожно выглянула из-за щита, созданного ею, и чуть вторично не упала: на роскошном узорчатом ковре, совершенно не причиняя никакого вреда оному, ярко горел всегда завораживающий ее знак – символ медальона, загадку которого ей еще предстояло разгадать.

— Знакомый символ, не так ли?— ухмыльнулся Волан-де-Морт,— хотелось бы увидеть чудесную вещичку в яви.

Последние его слова не были приказом, но подразумевали подчинение со стороны Мэри. Но та сдаваться не собиралась: