Сила инстинкта. Часть 1

Сбоку стоял граф. Коротко размахнувшись, он ударил Явуза бутылкой по голове.

Раздался звон битого стекла. По бесцветным волосам силача-альбиноса потек светло-коричневый коньяк, смешиваясь с кровью. Поверженный повернул голову сначала вправо, потом влево, выискивая того, кто это сделал. Видно, он до конца так и не понял, что произошло, потому что взгляд его был какой-то рассеянный и даже немного удивленный.

Так он простоял на коленях несколько секунд, пока из зияющей в черепе раны стекала кровь, окрашивая его волосы в красный цвет. Наконец закатил глаза и без единого звука рухнул на пол, словно мешок, набитый тряпьем.

Стало очень тихо. Некоторое время не было слышно ни единого звука, но тут стал стонать раненый Ремизов. Островский подбежал к нему на помощь и, присев на корточки, поинтересовался, как он себя чувствует. Илья Ильич крепко сжимал рукой рану, из которой сочилась кровь. Было ясно, что без медицинской помощи не обойтись.

– Марго, дорогая, – обратился к ней отец, заметив ее на лестнице, – будь добра, сходи за бинтами и прихвати все, что нужно. Ну ты знаешь.

Надо отдать должное темноволосой красавице: – никаких тебе криков, оханий и вздохов. С каменным, непроницаемым лицом, понимая, что в данной ситуации следует сохранять холодный рассудок, она поднялась за медикаментами.

А вот граф Чернокуцкий к раненому Ремизову даже не подошел, а только стоял и смотрел на распростертого на полу турка. Он все еще сжимал в руке горлышко разбитой бутылки и смотрел на нее с каким-то недоумением. Потом спросил:

– Петр, а у тебя еще есть коньяк?

Островский обернулся.

– Да ты, я вижу, окончательно ума лишился. Только что человека убил, а тебе все выпить?

Граф ничего на это не ответил, только икнул.

При других обстоятельствах это выглядело бы комично, но в свете последних событий всем было не до смеха.

– Где же полиция, черт ее раздери? – Выругался Андрей Кравцов.

Дела были скверные. В доме, где еще вчера царил мир и покой, произошло два убийства.

Глава 6

Как оказалось, не два, а только одно. Турок хоть и потерял сознание, остался жив. Ему перевязали голову и перенесли в комнату для гостей. Не туда, где ночевал Антон, а в другую.

Пока переносили, Кравцов предупредил Петра Петровича, что ему следует рассказать полиции все, что произошло, причем сделать это безо всякой утайки и во всех подробностях. А еще особо подчеркнул, что подозрение первым делом падет на него, а потому дела совсем скверные. Если вины его никакой нет, то и опасаться нечего, так как за юридической помощью дело не станет. Если же Хавинского действительно убил Островский, то Андрей Александрович должен знать это сейчас же. Но ничего нового Островский ему не поведал. С его слов, было именно так, как он и говорил раньше.

Чему Антон действительно поразился, так это спокойствию мануфактурщика. Случись такая ситуация с ним самим, неизвестно, каких дел бы он натворил. А этот ничего, вел себя спокойно и уравновешенно, хоть его бледность и легкая дрожь в голосе не могли остаться незамеченными.

Минут через двадцать к дому подъехала черная лакированная карета, запряженная двумя лошадьми. Это была труповозка. Вслед за ней подкатили еще два экипажа, один побольше, другой поменьше. Из меньшего прямо на ходу ловко выпрыгнул довольно моложавый господин в темном пальто и направился к террасе. В руке он держал легкую трость с металлическим набалдашником в виде египетского сфинкса. Даже не посмотрев на Василия и Игната, которые стояли чуть в стороне и что-то обсуждали, он сразу подошел к Островскому и легким кивком головы поприветствовал его. На остальных даже не взглянул.

– Вы, я так понимаю, Петр Петрович Островский, верно? – Обратился он к промышленнику довольно приятным, но вместе с тем властным голосом. – Знаете, как я вас узнал? Читал недавно статью в «Губернских ведомостях» где был помещен ваш автопортрет. Вас там, знаете ли, воспевают как нового Савву Морозова, представляете? Как по мне, вполне и вполне справедливо, хоть и несколько высокомерно, не находите? Прочитав эту хвалебную статью, отчего-то захотелось познакомиться с таким человеком лично. И вот представился случай. Довольно забавно, не так ли?

И моложавый господин усмехнулся, видимо действительно считая это забавным. На вид ему было лет сорок, но выглядел моложе. Бороды и усов не носил, одет по последней моде, прямо как с парижского журнала. Птица высокого полета, сразу видно.

– Да уж, вы правы. Статью эту я помню, там писалось про перспективы развития рыночных отношений с развитыми странами Европы. Но позвольте, с кем имею честь?

– Чиновник особых поручений из Петербурга при генерал-губернаторе. Кудасов моя фамилия, а зовут Иван Леопольдович. Весьма рад знакомству.

Это имя показалась Антону знакомым, но он не мог вспомнить, где ее слышал. А ведь где-то слышал, причем совсем недавно. Где же?

– А ведь я тоже читал про вас статью, господин статский советник. Это ведь вы истребитель заграничной преступности, да?

Иван Леопольдович Кудасов, положивший конец варшавским гастролерам, вот это кто! Это про него писалось в газете, которую они читали вчера в карете.

Тот скривил уголок рта, что, по-видимому, означало у него презрительную ухмылку.

– Именно так. Жаль, конечно, что пришлось пустить в ход револьвер, уж больно хотелось эту польское отребье живьем взять, но, видать, не судьба. Уж больно прыткий субъект, такие живыми не даются. А вот истребителем заграничной преступности, как вы меня окрестили, я никоим образом не являюсь. Тут бы со своими справиться, с родимыми, что нам те иностранцы. Залетают, конечно, в наши края, но случается это нечасто. Однако в ваш чудесный городишко я прибыл совсем с другим заданием, к сегодняшним событиям касательства не имеющим. Но услышал, что с самим Петром Островским беда приключилась, как не приехать. И вот я здесь.

В этот момент из другой кареты вышли четверо полицейских и сыщик из управления. С ними был еще один человек, худощавый и немного сутуловатый. Шел он позади и рассеянно оглядывался по сторонам.

Сутулый господин поприветствовал всех кроме Кудасова, которого, видимо, сегодня уже видел, после чего они все проследовали в дом.

Зашли, огляделись. Увидели весь творившийся там погром, но лица у всех оставались непроницаемыми. Кудасов даже зевнул, будто и ожидал увидеть нечто подобное. Он подошел к столу, осмотрел битые тарелки, осколки стекла, бросил беглый взгляд на разрушенного грифона. Потом зачем-то стал тростью перебирать битые бутылочные стекла на полу. Спросил:

– Я вижу здесь кровь на полу. Чья она?

– А это, ваше высокородие, кровь одного наемника, хозяин которого сейчас мирно покоится в кабинете Петра Петровича, – с усмешкой ответил граф.

Из всех присутствующих только он один сохранял веселое настроение, будто здесь произошло нечто забавное.

Но его развязности не разделял никто. Не разделил ее и Кудасов, который посмотрел на него гневно и осуждающе. Этого взгляда Антон даже немного испугался. А граф ничего, только рот в ухмылке скривил.