Сила расталкивания (серия: Аз Фита Ижица. Часть I: Прогулка по висячему мостику. Книга 2)

Влад, судя по всему, попробовал, потому что через несколько секунд Ира почувствовала, как он с силой сжал её руку, и услышала, как громко забилось его сердце.

– С ума сойти, – только и смог проговорить Влад.

– Идём, – прошептала Ира.

– С закрытыми глазами?

– Да.

Выход из леса предстал стеной темноты.

Ира открыла глаза и увидела впереди звёздное небо с половинкой Луны и освещённый ими дачный посёлок.

– Батюшки! – воскликнула она.

– Да уж. От кого б услышал, посчитал бы за бред сивой кобылы.

– Ну-ка, рассказывай!

– Закрыл глаза. Тропинка и лес вокруг неё даже лучше видны стали. И вдруг впереди чёрная стена. Открываю глаза, а впереди выход из леса и залитые звёздным светом дачные домики.

– Ладно, идём. Я что-то замерзать начинаю, – сказала Ира, прибавляя шагу. – Такое ощущение, Влад, что у нас с тобой в одну сторону крыша съехала.

– По-моему, уже давно.

«Выбросить всё из головы. Выбросить всё из головы», – как заклинание твердила Ира сама себе весь оставшийся путь к дому.

– Что-то ты какая-то замученная, – окидывая Иру взглядом в электрическом освещении гостиной, констатировал факт Влад.

– Не могу больше.

– Может, тебя пора спать укладывать?

– Нет. Расскажи мне о строительстве. Нужно как-то заземлиться.

– Неужто ты на выставке основательно не заземлилась?

Ира молча посмотрела ему в глаза.

– Понял.

И Влад принялся в подробностях рассказывать Ире о шпатлевке, штукатурке и прочих заземляющих ингредиентах.

Она оживилась, но лишь на время и натужено. Поэтому, едва отчётная информация оказалась исчерпанной, Влад взял Иру на руки и отнёс в спальню.

Ему казалось, что она уснула ещё на подступах к кровати, но, очутившись в постели, Ира поднялась и села.

– Я хочу кое-что показать тебе. Принеси мой ноутбук.

– Может, уже завтра? Ты ведь устала.

– Устала. Но до завтра я не дотерплю.

Влад вышел и через минуту вернулся с ноутбуком.

Ира открыла файл с пространственными крестами и кругами.

– Смотри.

– По-моему, я когда-то где-то что-то подобное уже видел. Что это?

– Предэскизы мебели.

Влад долго смотрел на монитор отрешённым взглядом, потом вздрогнул всем телом.

– Знаешь, Ир, если усиленно прислушиваешься, как бы перестаёшь видеть, а если приглядываешься – слышать.

– Ты о чём?

– Понимаешь, у нас обострены пять чувств. За ними мы не замечаем ещё какого-то. А может и каких-то.

– Это тебе Женечка наболтал?

– Нет. А что – мог?

– Ещё как! Ни за что не поверю, что вы с ним о чём-либо подобном не говорили.

– Может и говорили.

– Что значит, «может и говорили»?

– Ир, я не знаю. Когда я к нему захожу, мы болтаем о чём-то минут пятнадцать, от силы двадцать, а потом оказывается, что я пробыл у него часа два-три. Я с детства привык не задавать вопросов, на которые нет ответов.

– А может, есть?

– У тебя?

– У Женечки.

– У него, видимо, на многие вопросы есть ответы. Но ведь он даже тебе их не даёт.

– С чего ты взял?

– Не знаю. – Влад немного помолчал задумавшись. – Я просто знаю, – сказал он уверенно и снова задумался. – Он боится тебя.

– Кто?

– Евгений Вениаминович. Точнее, не боится… Это неверно. Я не знаю, как правильно выразиться… Он в восторге и ужасе благоговеет перед тобой.

Ира рассмеялась.

– С чего ты взял? По мне, так я сама испытываю к нему нечто подобное.

– Не-ет. Возможно, он, бывает, и выбивает почву у тебя из-под ног. Может, даже и часто. Он просто искуснее тебя. Пока.

Влад долго молчал.

У Иры сердце стучало в висках от нетерпения и предвкушения Великой Тайны. Она не смела перебивать молчание Влада, боясь спугнуть то, что он хотел и одновременно не хотел ей сказать.

Влад действительно колебался, но, в конце концов, встал у Иры за спиной на колени и закрыл её лицо ладонями. Она опустила веки.

– - -

Перед глазами появилась Женечкина гостиная. Влад сидел в кресле, Женечка – на диване.

– Евгений Вениаминович, Вы любите Иру?

Женечкины глаза сузились в хитрой усмешке.

– Ревнуешь? – он рассмеялся. – Она обворожительна в постели! Правда, временами бывает социально опасна.

Он снова рассмеялся и скосил взгляд на свою руку с едва затянувшимся шрамом.

– Ты думаешь, её можно любить? В смысле общепринятого понятия: «любовь мужчины к женщине». Хочешь сказать, что ты её так любишь?

– Да.

– Ошибаешься, мой мальчик. Влюбиться в неё по своему недомыслию и непробиваемости мог только такой, как её бывший муженёк или этот престарелый Игорёша. Знаешь, о ком я?

– Нет.

– Неважно. Этим олухам, да и не только им, просто об этих я осведомлён лучше, чем о других. Так вот, им многое невдомёк.

– Мне, признаться, тоже.

– «Тебе, признаться, тоже»? – Женечка расхохотался. – Брось! Ты малость запутался в терминологии, оттого и сравниваешь божий дар с яичницей.

Ты прекрасно знаешь, зачем ты рядом с ней, а я знаю – зачем я.

Тебе просто ещё не приходилось любить женщину, а придётся, и может и не одну. Тогда почувствуешь разницу.

Любовь, штука прикольная, только она уходит. Точнее, любовь не уходит – объекты меняются.

Ира останется навсегда. В этом разница. Одна из разниц.

– Так это и есть любовь!

– Вообще-то, да. Только не та, которую ты имел в виду.

Знаешь, почему тебя тянет к ней в постель? Да и меня тоже. Думаешь, любовь? Страсть?

Не-а! Телом убеждаться в том, что она – женщина, то есть, просто человек. Тело убеждать в том, что она – женщина, то есть, просто человек.

Это – единственная возможность сохранить свои человеческие мозги. Иначе взорвутся.

Ты не отдаёшь себе в этом отчёта, да и я, по большому счёту, тоже. Просто я, в отличие от тебя, знаю, что это так.

– - -

Влад убрал свои руки от Ириного лица. Она хотела что-то сказать, но он властно отрезал:

– Всё! Спать.