Сила рода. Том 3

А вот болты летели слишком медленно.

Ну или я двигался слишком быстро. Что, судя по рвущимся от напряжения связкам, было вероятней.

Но на душе было как-то радостно, что ли?

Не знаю, как объяснить, но когда ты не просто с кем-то бьёшься, но бьёшься за правое дело, защищая тех же самых детей, за спиной будто расправляются крылья.

Страх уходит на второй, даже третий план, руки не трясутся от выброшенного в кровь адреналина, а вместо этого ты знаешь куда дернуться, чтобы не поймать головой пулю, или куда рубануть, чтобы снести врага.

Мозг не думает. Тело действует само — на рефлексах, вбитых на многочисленных тренировках.

«Рив — лучшая!» — подумал я, стремительно приближаясь к баррикадам.

Ведь я, по сути, жив только благодаря еженочным спаррингам с ней.

Чувства обострились до предела.

Я чувствовал, как сзади несется платформа, которую Жижек повел на прорыв своего имени.

Как на холме гаснут жизни стрелков Алых, которые сейчас осыпают меня градом пуль.

Как тяжи, укрывшиеся за развороченными телегами, собираются вместе, чтобы заткнуть пробитую брешь.

Как трещит по швам Малая сфера Неуязвимости — часть наемников не потеряла головы и, вместо того, чтобы охотиться за юркой мишенью, сосредоточилась на основной цели задания.

Как один из наемников-магов ценой своей жизни развеял призванный мной Меч.

А ещё я чувствовал доносящийся из-за спины бесшумный рокот коротких, но злых очередей.

И мне не нужно было поворачиваться, чтобы понять — это мой дед бьёт засевших на холме наемников из своего верного калаша.

Чувствовал злость и недовольство второго деда — его технические навыки в этом бою оказались не у дел.

Ну а дядя с отцом целеустремленно неслись к баррикадам вместе со мной.

Давать тяжам шанс тормознуть платформу мы не собирались.

А ещё, на краткий миг я почувствовал едва уловимый хвойный аромат.

Но в следующий момент мне стало не до этого. Плевать на запахи, главное — устранить с пути платформы препятствие!

— Подсоблю!

Призрачная фигура отца, ускорившись, плечом влетела в перевернутую тяжами телегу, и импровизированная баррикада разлетелась щепками, поражая опешивших тяжей.

Но что может дерево сделать против глухих стальных шлемов и массивных воинских доспехов?

В любом случае, они подарили мне несколько мгновений.

Я сам не заметил, как в моих руках оказался Золотой меч и принялся собирать кровавую дань.

Колол, рубил, подрезал, неутомимо двигаясь вперёд.

А отец, расшвыривающий воинов, как котят, исправно прикрывал правый фланг. Дядя бился слева, а дед Юра, вооружившись призрачным разводным ключом, с леденящим душу кличем охотился за магами Алых.

А сзади так и продолжал огрызаться калаш.

Я не знал сколько Алых вывел из строя дед Серафим, но пули, арбалетные болты и заклинания продолжали сыпаться мне на голову.

Плевать!

Зато путь для платформы свободен!

Места достаточно, чтобы Жижек с Хмурым пронеслись мимо и…

Я посмотрел вперёд и чуть было не споткнулся от острого разочарования, пронзившего меня насквозь.

За баррикадой, сквозь которую мы с таким трудом пробились, оказалась вторая.

Я завыл от злости и досады, яростно кромсая обступивших меня Алых, но толку?

Платформа стремительно приближалась, и если оставшихся тяжей она раскидает, то вторую баррикаду не пройдет.

Уткнется носом в снятые с колес телеги, на борта которых навешаны щиты.

А замершие на баррикаде наемники не пропустят платформу, даже если Жижек попробует перепрыгнуть преграду.

В их руках я успел заметить гарпуны, крюки и алебарды — как пить дать знали с кем столкнутся!

Я уж было хотел прекратить смертельный танец с мечом и, вооружившись Ураганом расстрелять баррикаду — и плевать, что нужно успеть его зарядить и выстрелить. И что за это время меня, скорей всего сомнут.

Дети важнее.

И платформа уже подлетает…

Но над ухом послышался едва слышный голос дяди:

— Помогу…

И призрачная фигура дяди, замерцав, «прыгнула» ко второй баррикаде.

Классическая боксерская стойка, движение ногами, закрутка телом… и сокрушительный прямой правой взрывает преграду.

Во все стороны разлетелись остатки щитов, телег и Алых, а мне внезапно поплохело.

Будто кто-то взял, и жадно вычерпнул из груди кусок меня?

Растворился отец, только что перекинувший через бедро Алого, закованного в полный доспех.

Развеялся дед Юра, богатырским ударом разводного ключа проломивший череп магу в алом плаще.

За спиной прекратился треск калаша.

Я из последних сил отмахнулся от наёмника, перерубив ему кисть обратным движением меча. Выронил клинок, падая на спину и одновременно с этим доставая из Инвентаря свою верную винтовку.

Время замедлило свой ход, превратившись в кисель, а внутри меня словно пробудилась ненасытная ледяная бездна.

Пуф! Пуф! Пуф! Пуф…

Я чуть ли не в упор стрелял в узкие прорези забрал и, покончив с ними, переключился на в целившихся в меня арбалетчиков и стрелков.

Пуф!

Последний патрон я послал магу, машущему перед собой руками.

Упал я на что-то твердое — наверняка доспех наемника, но мне было уже всё равно.

Накатил такой пофигизм, что казалось, наклонись надо мной Алый с ножом в руке, чтобы перерезать мне горло, я и не пошевелюсь.

Полнейшая апатия и опустошение.

Такое бывает после окончания какого-то важного дела, в которое вкладываешь всего себя. В последний раз я так выматывался, когда досрочно сдавал сессию…

Мне даже было неинтересно, чем закончился бой Оута и командира Алых. Точнее было очень даже интересно, но нереально лениво.

Да и вообще, казалось, закрой я глаза — как провалюсь в пучину беспамятства.

Поэтому я их и не закрывал.

Смотреть в бескрайнее серое небо, как Андрей Болонский при битве на Аустерлице мне не хотелось, поэтому я наблюдал за стремительно удаляющейся платформой.

Жижек молодец.

Не стал тормозить, чтобы попытаться спасти нас с капитаном. Может и хотел, но приказ важнее.