Сила Воли
Шрифт:
13 глава
Не успели многочисленные идеи сформироваться в нечто стоящее, как обитателя тамбура, устроившегося с вещами по правому борту, побеспокоили курильщики. Так-то все желающие подымить не заморачивались, и курили непосредственно в купе. И двери держали открытыми, если не спали. Поэтому дым смещался по коридору лёгкими сквозняками и висел изрядными клочьями, не смотря на глухую ночь.
Но эта парочка довольно молодых людей (лет под тридцать) видимо хотела поговорить о чём-то вне
— Вот же (ругательство)! От всего отказался! — гневалась дама.
— Может и в самом деле болен? — шипел мужчина.
— Да здоров он как бык! Просто перестраховщик. И явно нечто ценное везёт. Возможно фраерок на доставке.
— И что будем делать, если он и завтра от угощений откажется? Ещё и бабка эта мешается…
— Ну бабка к вечеру сойдёт. Лишь бы кто похуже не подсел… Ну и в крайнем случае, в его пищу сыпанём после обеда. В туалет-то он выйдет, и на наше радушие вроде как купился. А бабку выпрешь в коридор, сказав что трусы хочешь переодеть.
Киллайд, всё правильно понявший, только диву давался:
«И эти не хотят жить праведно? Как тут вообще людишки в этой уголовной среде выживают? Хуже зверей друг к другу относятся. Если бы не воспоминания донора, однозначно решил бы, что добрых, честных и правильных людей здесь не существует. Хорошо хоть у меня всякие там толерантные тормоза отсутствуют».
Парочка накурившихся воров ушла. Обитали они совсем рядом с тамбуром, в восьмом купе. Ещё кто-то мимо парня прошёл из других вагонов, кто в ресторан, кто из него. А потом и Александр решил прогуляться по коридору, рассмотрев, что как раз из шестого купе табачный дым валит гуще всего.
Прохода туда и обратно хватило для сканирования всех деталей. Четыре угрюмых рыла, каждый сам себя шире, пили водку, закусывали колбасой, играли в карты. Вроде как не шумели и не орали. Но это их никак не делало святыми. У троих наколок на теле — больше чем чистой кожи. Только один вроде как смотрелся чище, да опрятнее. Главарь, что ли? Но и его морда, если приснится, поневоле вздрогнешь и сон потеряешь. Опасные, в самом деле очень опасные уркаганы. И хуже всего, что не прячутся, явно никого и ничего не боятся.
Правда и Паркс их совершенно не боялся. Но как лучше всего действовать, отвоёвывая своё место под солнцем? Устроить с урками разбирательства прямо в купе? Слишком шумно получится и без крови не обойдётся. Ждать пока, кто из них выйдет в тамбур покурить? Так эти свиньи подобными правилами хорошего тона не заморачиваются. А вот в туалет, рано или поздно им приспичит. Надо только дождаться…
И долго караулить не пришлось. Видимо партия в карты закончилась, потому что донёсся довольный гомон игроков, и сразу двое громил вывалилось в коридор. Логично было предполагать, что они отправятся в разные туалеты, но они дружно двинулись как раз в тот конец вагона, где просиживал на чемоданах молодой Шульга. Из чего стало понятно: как-то они страхуют друг друга. Да и возле туалета это подтвердилось: вначале оба типа заглянули в тамбур, прощупали взглядами молодого паренька и его чемоданы, да с пониманием фыркнули. И только после этого один из них вошёл в стеснённую конуру отхожего места.
А Киллайд уже давно ко всему изготовившийся, смиренно обратился к оставшемуся типу:
— Товарищ, угостите, пожалуйста, папироской!
Тот глянул настолько хмуро и угрожающе, что казалось ударит, скорей чем угостит. Но потом снисходительно ухмыльнулся
и всё-таки полез в карман за пачкой папирос. Этого вполне хватило мемохарбу для атаки. Удар длинного шила прямо в сердце, моментально вывел уркагана из категории живых. Хотя он ещё себя как бы осознавал сильным да здоровым, и даже рот пытался открыть для крика. Но и это у него не получилось. Потому что в два рывка его тело оказалось смещено к открывшейся наружу двери, а потом и выкинуто прочь. Если уж в рифму: то прямо в ночь.Опять дверь прикрыта. И опять парень стоит, как ни в чем не бывало, держа что-то в левой руке. И когда второй тип вышел из туалета, удивлённо озираясь в поисках напарника, Шульга невинным тоном поинтересовался:
— Это же ваш приятель уронил? — и протянул пачку папирос.
Протянутая с неуверенностью рука. Опять удачный удар шилом. И уже второе тело улетает в ночь, ещё вроде и живое частично, но уже практически и тотально мёртвое.
Теперь быстрей к шестому купе, пока никто из запоздалых посетителей ресторана или опасных курильщиков не бродит. Там Александр появился в створе дверей со слезами на глазах и сразу заканючил, пусть и негромко:
— Дяденьки, да что же это творится?! Там ваши товарищи в моих чемоданах копаются и надо мной смеются!..
Оба уркагана переглянулись, и главарь мотнул головой:
— Глянь! Чего это они? — и уже в спину подельнику, который грубо отпихнул парня в сторону и двинулся в сторону тамбура: — Наущал же, болванов, не дурить…
Больше он ничего не сказал, потому что ему мешало думать, жить и шевелиться узкое лезвие стилета, вошедшее прямо в глаз.
А Шульга уже бежал вприпрыжку за последним уркаганом, приговаривая:
— Жалко вещи-то! Они их прямо на грязный пол кидают! Жена меня заругает…
От последних слов тип даже на месте остановился и оглянулся:
— Ничего себе, шкет! Когда жениться-то успел?
Но сделав очередной шаг вперёд, неожиданно насторожился. А ещё через шаг, вообще застыл на месте, а его рука потянулась под мышку. Ну да, как-то у него не укладывалось в сознании, что два его проверенных и опытных товарища вот так мелко станут копаться в чемоданах какого-то сосунка, наклонившись в тамбуре и не поглядывая постоянно через стеклянные двери в проход. Значит что? Или подшутить решили или с ними что-то не в порядке? Угроза? Опасность?
Но не там он заподозрил угрозу, не осознавая, что она может стоять сзади него. Уже третий удар шилом в сердце, но уже в спину, и недовольное ворчание пыхтящего мемохарба:
— Тяжеленный кабан!.. Не мог пройти ещё пять шагов, скотина!.. Ну ничего, ничего, я справлюсь.
Открытая дверь и третье тело улетает в проносящуюся мимо темень. Дверь на ключ, реквизированный ещё в каптёрке Гарика Каргезяна и сейчас пригодившийся как нельзя кстати. И бегом в купе, с одним из чемоданов. Осунувшегося главаря — пока на койку мордой к стенке и прикрыть одеялом. Стилет — не вынимать, чтобы кровью ничего не запачкать.
И бегом, бегом, бегом… но очень тихо, на цыпочках, переносить вещи на законные места, согласно купленным билетам. В то же время и поезд стал замедляться, то ли просто так полагалось на том участке, то ли к очередной станции подъезжал.
Закрыв дверь купе, уже будучи мокрым от пота, до трусов, как говорится, Киллайд первым делом обыскал труп главаря. Вытащил у него всё, начиная от оружия и заканчивая мелкими монетами. Потом уложил того опять мордой к стенке на нижнюю полку, на бок, так, чтобы ручка стилета легла на подушку, и оказалась прикрыта рукой трупа. Остальное тело прикрыл простынёй. Получилось вполне естественно, словно человек спит. Если не присматриваться и не включать яркий свет.