Сила времени

Прозвенел звонок, и ни с кем не разговаривая, спустился на первый этаж, оделся и вышел на крыльцо школы. За время урока опять весь двор запорошило снегом и теперь, когда уже совсем рассвело, от чистого снега зарябило в глазах. Вдохнув свежего воздуха, Макс почувствовал легкое головокружение и постоял немного успокаиваясь. Затем шагнул на ступеньку и осторожно стал спускаться по лестнице, ровным слоем присыпанной снегом так, что ступени сливались, и было непонятно – куда наступаешь. Вспомнил свои утренние мысли о следах на снегу, но уже не обратил на них внимания, осторожно проходя по тропинкам и дорогам и оттягивая время прихода домой. Ему нужно было идти домой, чтобы взять медицинскую карточку, сходить в больницу на прием к врачу, для проверки послеоперационного состояния.

Было уже начало одиннадцатого, когда Максим всё же решился зайти домой, дав себе слово, не обращать внимания на-то, что будет говорить мать.

Стоя у входной двери, слышал, мама возится около работающей стиральной машинки, бегает на кухню и гремит там кастрюлями, успевая стирать и готовить одновременно. Настроение у неё, как чувствовалось сыну, было замечательное. Он прекрасно знал, что его мать, Валентина Николаевна, чувствует себя совершенно спокойно и свободно только тогда, когда одна дома.

Именно сейчас, он должен в который раз разрушить этот тесный мирок, освободить её от потока ненужных эмоций, обрушить этот шквал на свою жизненную ситуацию, усугублявшуюся с каждым разом все больше и больше – что совсем плохо сказывалось на Максиме. Он уже не собирался воспринимать это как должное, не нести этот груз на себе: „Как он мешает жизненному укладу и останавливает перед важными делами!”

Внутри всё перевернулось, и „увидел” перед собой, пропасть, у которой нет дна: „Сейчас! Именно сейчас нужно избежать этого падения! Но каким образом? Вокруг уже некуда ступить…” Головокружение усиливалось, и Макс открыл дверь своими ключами. Мать не услышала из-за шума его прихода, тем более, в это время сын должен быть в школе. Тихонько зайдя в квартиру, смотрел на свою любимую маму, всё время неадекватно реагировавшую на его какие-либо действия. Она небольшого роста, живая, подвижная, энергичная, всегда чем-то занятая, строгая и всегда требующая беспрекословного подчинения. Её короткие волосы, тонкие брови, большие глаза, округлые щёки, красивые губы и нос – весь её облик был необыкновенен и полон очарования. Максу стало жарко, и, сняв ботинки, он прошёл в комнату, взял медицинскую карту и стал одеваться. В этот момент мать его и заметила. Они оба замерли и смотрели друг на друга, как будто увидели что-то неземное. Машинка выключилась и громко фыркнув, замерла, Валентина Николаевна непроизвольно вздрогнула, но сразу же оживилась:

– О! А ты что делаешь дома?

– За карточкой зашёл, мне нужно в больницу идти.

– А почему сразу с собой не взял, чтобы в школу больше не идти?! Это что ещё за дела?! – „Она уже начинает выходить из себя подумал Максим, а если сказать про двойку, то вообще что будет…”

– На каких уроках был?!

– Литературы не было… – произнёс как-то тихо и понял, что мать уже догадалась о его двойке.

– А что было? Что спрашивали? Что получил?! Опять всё вытягивать клещами?!

Он уже успел обуться и попытался выйти, но мать преградила дорогу, а когда попытался протиснуться рядом с ней, то с силой толкнула его и стала хлестать какой-то тряпкой по лицу и куда придётся, лихорадочно крича:

– Что получил?! Сколько можно издеваться надо мною?!

Максим ничего не хотел делать и даже говорить, но время уже поджимало, и он, подставив руку под очередной удар тряпки, вырвал её из руки матери, и бросил в сторону зала, выдавив из себя через невероятное усилие:

– Двойку по химии. Всего одну! Ты довольна? Остальные получу завтра. – Резко встав с трюмо, пока ошарашенная мама ещё ничего не поняв, стояла, оторопев от всего услышанного, выскользнул в узкую щель. При этом так осторожно, чтобы не зацепить её дверью.

«Неужели я так довела его? – Подумала Валентина Николаевна, уже не видя своего сына; и в этот момент ей показалось, что нравится не самой раздражаться, а раздражать и травмировать его. Её потом саму поражало то, что сделала до такой степени, чтобы невозможно было представить, как на неё это повлияет. Какое-то необычное состояние. Сейчас, находившись в состоянии лёгкого шока, она осознавала это, а в нормальном состоянии – нет. Когда Максим вышел, и хлопнувшая дверь отрезвила её, то и не сразу вспомнила: ”Что же произошло?”»

Ноги несли сами, выйдя из подъезда, Макс ничего не видел перед собой – мысли находились далеко от него. В это время ему казалось, что всё это от него не зависит, вроде бы оно – обычное состояние, для него совсем необременительное. Однако, почему оно так действует на его сознание – не мог понять, снова наступая на вновь выпавший снег, игриво похрустывающий, свежий морозный воздух – всё-таки немного действовали на Максима. Режущий глаза солнечный свет заставлял зажмуриваться… Проходя мимо школы, слушал щебетанье воробьёв, и, посмотрев под ноги, увидел, что снега уже по-щиколотку.

Небо уже затянуто тучами, но в просветах солнечный свет дарил тепло, и Макс остановился, пытаясь успокоиться – ничего у него не выходило, а слезы пытались вырваться наружу. Он уже не хотел никуда идти, так и стоять возле школьного бассейна. Взяв в руки снега, почувствовал холод, но холодно не было, он просто знал, что должно быть холодно. Руки стали мокрыми и красными, от них пошёл пар, когда юноша вспомнил своё появление дома, то на него нахлынула новая волна эмоций и впечатлений, мешающая трезво мыслить.

Только и успел увидеть больницу, да вспомнить кабинет врача. Как дошёл до больницы – не помнил. Увидел высокое крыльцо и остановился, любуясь им. Всё оно было усыпано ровным слоем снега и казалось воздушным. Осторожно поднял ногу, и, утопив её в снежном крыльце, убедившись, что стоит твёрдо, стал медленно подниматься по ступенькам поликлиники. Взявшись за ручку двери, внезапно понял, что в больнице с ним что-то должно было, случится: что-то внутри подсказывало ему о подстерегающей опасности.

Однако, отбросив эти мысли, Максим открыл двери и вошёл в больницу, окунувшись в отталкивающую духоту и труднопереносимый лекарственный запах. Проходя по коридору между бесконечных очередей, искал кабинет своего врача. Сильно раздражали разъярённые мамы, которые были готовы разорвать друг друга только из-за того, чтобы их ребёнок вошёл на приём первым. Не замедляя своего уверенного шага, попытался занырнуть в кабинет, протискиваясь сквозь толпу бабушек и мам уже совсем в наглую. Теперь все на него обратили внимание. Грудью, загородив дверь кабинета, одна из самых бойких мам решила блеснуть своей безумной, воспитанной вежливостью:

– Молодой человек?! Куда это вы без очереди?! – Макс смотрел на неё, очень похожую на мать, и думал: „Во мне за всю жизнь, ещё не было столько ненависти! Даже голова перестала кружиться!” А заболела ещё сильнее, участилось дыхание, руки сжались в кулаки. Он смотрел на стоящую перед ним женщину и видел, как у неё менялось выражение лица, и лицо слегка вытянулось.

– Отойдите, пожалуйста… – попытался сказать как можно спокойнее, однако это ещё больше испугало женщину, и она продолжала стоять на месте.