Сильнее любви. Гогланд

РОГОВ: Рогов.

НАЧАЛЬНИК ПОРТА: Да-да, Рогов, а это…

Он поворачивается к женщине. Та поднимается со стула.

НАЧАЛЬНИК ПОРТА: Товарищ Рогов сам всё вам расскажет. Счастливой дороги.

***

Из брезентовой палатки, в которой немецкое командование устроило полевой штаб, выходят руководитель восточного отделения АБВЕРа полковник Бауэр и командир отряда десантников майор Майер. С двух сторон выхода стоят вооруженные солдаты. Кроме них из палатки выходят еще несколько офицеров. Они прощаются и расходятся в разные стороны.

БАУЭР: Командующий нервничает.

МАЙЕР: Я бы тоже нервничал.

БАУЭР: Эти русские умеют ломать планы.

МАЙЕР: Генерал делает всё, чтобы корабли Балтийского флота не вырвались из Таллина.

Они проходят по дорожке, обходя огромные лужи, уже покрытые тонким слоем льда. Бауэр поскальзывается и вступает ногой в грязь.

БАУЭР: Черт!

Бауэр, продолжая слушать Майера, обтирает листьями запачканный грязью сапог.

МАЙЕР: Армия уже находится на подступах к городу, скоро сломит сопротивление противника и войдет в Таллин.

Бауэр и Майер подходят к автомобилю и садятся внутрь на заднее сидение.

***

Бауэр хлопает водителя по плечу.

БАУЭР: Домой.

Шофер кивает и заводит автомобиль.

МАЙЕР: Даже если суда выйдут в море, их будет сопровождать авиация Келлера.

БАУЭР: Да-да, конечно…

Автомобиль медленно выезжает на дорогу.

МАЙЕР: А в Финском заливе их ждет минное заграждение.

БАУЭР: Дорогой мой друг Майер, нельзя недооценивать противника. Русские всегда хорошо воевали.

МАЙЕР: Полковник, у нас большой перевес в технике.

БАУЭР: Да. Техника – очень хорошо. Но не забывайте, Майер, что русские воюют на своей земле.

МАЙЕР: Ну, и что?

Бауэр бросает короткий взгляд на собеседника.

БАУЭР: Когда вы это поймете, тогда выиграете войну…

***

На массивном деревянном столе – перекидной календарь. На верхнем листке «20 ноября 1941 года». За столом сидит Савелов и рассматривает фотографии убитого капитана Рыбакова, сделанные на месте преступления. За спиной рядом с ним стоит полковник Яковлев. В руках держит папку, из которой вынимает документы и раскладывает их на столе перед Савеловым.

ЯКОВЛЕВ: Погибший – капитан Рыбаков. Руководитель группы инженеров, которые разрабатывают систему защиты внешних островов Финского залива: Малого и Большого Тютерса, Родшера, Мощного, Сескар и Кронштадта…

Савелов откладывает в сторону фотографии, снимает очки и кладет их в футляр, который определяет между перекидным календарем и чернильницей.

САВЕЛОВ: Думаешь, их интересовала его работа?

ЯКОВЛЕВ: Уверен.

САВЕЛОВ: Тогда зачем они его убили? У живого они могли бы узнать всё.

ЯКОВЛЕВ: Пропал его кожаный портфель с документами.

САВЕЛОВ: Откуда ты это знаешь?

ЯКОВЛЕВ: Водитель сказал, что капитан Рыбаков был с портфелем.

Савелов хмыкает.

САВЕЛОВ: О документах водитель тоже рассказал?

ЯКОВЛЕВ: Нет.

САВЕЛОВ: Тогда откуда ты знаешь о документах?

ЯКОВЛЕВ: Рыбаков должен был завтра с утра отправиться на остров Гогланд для укрепления оборонительных сооружений.

Савелов: Ну и что?

Яковлев: Возвращаться в кабинет Рыбаков утром не собирался…

Савелов поднимается со своего места.

САВЕЛОВ: О документах нужно знать точно. Вы понимаете, если они действительно попали к врагу?

Яковлев вздыхает и разводит руки в стороны.

ЯКОВЛЕВ: Мы это сейчас выясняем.

***

На кровати, повернувшись к стенке лицом, спит Павел Борисов. Ему 33 года, лейтенант. Военный инженер, один из разработчиков систем оборонительных укреплений на внешних островах Финского залива, перешедших СССР от Финляндии в 1940 году. Высокий, стесняясь своего роста – сутулится. Неуклюж. Близоруко щуриться. Очки надевает в редких случаях. Досконально знает систему подземных коммуникаций острова Гогланд, которые сам же и спланировал. Мать трясет его за плечо.

БОРИСОВА: Паша, проснись…

Павел поворачивается и открывает глаза. Автоматически тянется к тумбочке, на которой рядом с книгой стихов А.С. Пушкина лежат его наручные часы. Подносит часы к близоруким глазам.

ПАВЕЛ: Ма, еще рано…

БОРИСОВА: Паша, за тобой пришли…

ПАВЕЛ: Кто?

БОРИСОВА: Военная разведка.

Мать отходит в сторону, показывая на дверь, в проеме которой стоит Гуров с двумя сотрудника милиции лейтенантами Петровым и Егоровой. Сон тут же слетает с Павла. Он садится на кровати, свесив ноги вниз, надевает очки и смотрит в сторону двери.

ПАВЕЛ: Что случилось?

ГУРОВ: Одевайтесь, Борисов.

***

Гуров сидит на длинной лавке, расположенной у стены, в которой находится входная дверь. Савелов располагается за массивным столом. Павел – на прикрепленном к полу стуле посередине комнаты для допросов. Яковлев ходит у Борисова за спиной.

ЯКОВЛЕВ: Борисов, правда, что ваш отец служил в белой армии, а затем эмигрировал во Францию?

ПАВЕЛ: Правда. Но я отказался от него по идейным соображениям.

ЯКОВЛЕВ: Объясните?

ПАВЕЛ: Будто вы не знаете?

Яковлев: Нет.

Павел: Когда меня принимали в комсомол, я заявил, что не хочу быть сыном предателя моей Родины.

Савелов кивает.

САВЕЛОВ: Да. У нас есть такое заявление.

Савелов возвращает бумагу в папку. Рассматривает другую.

САВЕЛОВ: У вас хорошие характеристики. А рекомендации вам дали первый секретарь райкома и секретарь бюро…

ЯКОВЛЕВ: Отец когда-нибудь с вами связывался?

ПАВЕЛ: Нет.

ЯКОВЛЕВ: Вы знаете, где он?

ПАВЕЛ: Меня он не интересует. Для меня он умер… давным-давно.

Савелов кивает. Яковлев наклоняется к Борисову.

ЯКОВЛЕВ: Куда вы дели портфель Рыбакова?

Павел пытается повернуться к Яковлеву.

ЯКОВЛЕВ: Сидеть!

ПАВЕЛ: Вы это о чем, товарищи? Зачем мне портфель Рыбакова?

ЯКОВЛЕВ: Не ломайте комедию, Борисов. Вы смогли обмануть комсомольских товарищей, но нас провести не получится.

Савелов изучающе наблюдает за Борисовым.