Сильнее всех преград

Блейз поперхнулся последним кусочком булки. Астория быстро вытащила палочку.

– Анапнео!

Едва Блейз смог членораздельно говорить, как сразу выпалил:

– Спасибо... Так ты что, не знала?! Этот балбес не рассказал тебе о своих подвигах?

– Нет. Но вы тоже хороши, молчали всю неделю... Могли бы и поделиться со мной.

– Так он же был в больнице у Корнера!

– И что? Я думала, он просто... знал, что вы с Дафной хотите проведать Майкла и пошёл с вами, потому что увидел мадам Помфри на ужине.

– Астория, – Блейз закатил глаза, – может, ты ещё скажешь, что не знаешь, как он реабилитировал меня перед Макгонагалл на самом первом уроке? Как не пускал ваших в класс, где пытали Невилла, потому что знал, что они ничем не помогут, а только усугубят ситуацию?

Она нахмурилась, перебирая в голове воспоминания.

– Джинни писала мне, но я не знала, что он тоже...

– Обалдеть! – Блейз даже присвистнул. – Я уж не говорю о том, как он изловчается каждый раз перед Кэрроу, когда докладывает о патруле. Мы ведь нередко встречаем ваших, а наказывать их, разумеется, не собираемся. Что-то я не пойму, – он сделал большой глоток травяного чая, – почему ты не в курсе? То ли Малфой стал чересчур скромный, то ли он думает, что мы тебе всё уже рассказали.

– Так или иначе, – прервала его Астория, вставая; информации было более чем достаточно, чтобы унять смятение в её душе, – это ещё раз доказывает, что я в нём не ошиблась. Спасибо, Блейз.

В понедельник был выпуск «Дозора», но послушать его смогли только пуффендуйцы: Ли, Фред и Джордж вышли в эфир поздно вечером, когда комендантский час был в самом разгаре, и потому покидать пределы комнаты старост Ханна с Эрни не решились.

Во вторник они пересказали содержание программы остальным; почти все двадцать минут её ведущие (к которым, кстати, присоединился и Артур Уизли, назвавшись Робертом) обсуждали побег Гарри и выражали искреннюю надежду на то, что он на пути к своей главной цели. Также близнецы мимоходом намекнули на то, что Джинни сейчас рядом с ними, а значит, в безопасности.

Астория была рада за подругу ещё и потому, что той не приходилось каждый день, вновь и вновь выслушивать в свой адрес ругань Алекто, приказы Амикуса, оханья Слизнорта и, что было хуже всего, растерянное молчание Макгонагалл, Флитвика и Стебль. Раньше эти преподаватели всегда находили в себе силы поддержать учеников, а теперь отводили взгляды, уходили от ответов на вопросы о том, что, в конце концов, происходит, вызывая тем самым ещё больший страх среди школьников. Складывалось впечатление, будто они что-то знают, но не говорят, будто у них есть нехорошее предчувствие...

Так оно было или нет, но уже через пару дней в школе произошло событие, кардинально изменившее жизнь всех членов Отряда Дамблдора.

Четверг вообще начался неудачно: с утра учеников лишили завтрака, ни с того ни с сего отправив по гостиным «готовиться к экзаменам»; как предполагали члены ОД, дело было в том, что в Хогвартс вернулся достопочтенный директор и вызвал своих заместителей на важное совещание.

Поэтому на обед изголодавшиеся студенты пришли пораньше, решив зайти в совятню уже после трапезы, правда, мало кто ожидал увидеть в «Ежедневном пророке» хоть слово правды.

Однако, едва ребята расправились с довольно скудным обедом, как в Большой зал на всех парах влетел Терри Бут, размахивающий выпуском «Пророка», с выражением крайней радости на лице. Многие повскакивали со своих мест, опрокидывая стаканы с соком.

– Гарри! ГАРРИ! – закричал он.

– Что с ним, Бут? Не томи! – крикнул кто-то со стороны когтевранского стола.

– Он с Роном и Гермионой прорвался в Гринготтс! Не знаю зачем, тут говорится об ограблении... Они сбежали оттуда на драконе! Представляете?

Ответом ему были аплодисменты, хохот, полные восторга и ликования вопли и стук отодвигаемых скамеек – все хотели собственными глазами прочитать то, о чём только что сообщил Терри.

Но не успел он добежать до своего места, как из-за преподавательского стола молчаливой стеной встала Алекто и без всякого предупреждения направила палочку на когтевранца:

– Сейчас узнаешь, каково это – радоваться за поганого Поттера... – прошипела она. – Круцио!

Терри издал протяжный, полный муки стон, быстрый переходящий в хрип, и рухнул на пол, примяв газету своим телом и колотясь в болезненных судорогах. Алекто с хамоватой улыбкой наблюдала за ним, поигрывая палочкой в воздухе – так, что бедного Терри мотало по полу безвольной тряпкой.

– Перестаньте, Алекто, что вы делаете?! – воскликнули в один голос Макгонагалл, Стебль и мадам Помфри, потянувшись за своими палочками, но их тут же окружили взявшиеся невесть откуда дементоры.

– Закройте рты! – огрызнулась та. – Эй, Амикус, – окликнула она брата, вошедшего в зал, и кивнула на Терри, – разберись с этим наглецом.

Амикус Кэрроу без лишних вопросов схватил полубесчувственного парня за шиворот и, держа на весу одной рукой, другой принялся бить того под рёбра.

– Не смейте! НЕ СМЕЙТЕ!!!

Заклятия Невилла, Падмы и Астории тройным лучом чиркнули в дюйме от Амикуса, но тот увернулся.

– Гадкие бунтовщики! – заорал он, швыряя Терри на пол и выхватывая палочку: – Импедимента!

Кто-то пригнулся, кто-то перекатился через скамью, и зелёный луч попал в стол, разбив чью-то тарелку. Кэрроу, рассвирепев, побежал в сторону гриффиндорского стола, его лицо было перекошено от ярости. Астория успела заметить, как за его спиной когтевранцы поспешно утаскивают Терри как можно дальше отсюда.

– Вердимилиус! Импедимента! Круцио! – орал Кэрроу.

– Петрификус Тоталус! Инкарцеро! – вторила ему сестра.

Заклятия летели мимо, ребята умело уворачивались от них, но последний луч Алекто перед тем, как её обезоружили Макгонагалл и Стебль, всё-таки попал в совершенно невинного младшекурсника: того опутали крепкие верёвки, привязав к скамье. Астория оказалась рядом и едва успела взмахнуть палочкой, чтобы снять верёвки каким-нибудь контрзаклятием, как вдруг почувствовала спёртое шумное дыхание Кэрроу за своей спиной.

– Ах ты, мерзкая полукровка... Кру...

– ОСТОЛБЕНЕЙ! – рявкнуло сразу несколько голосов со стороны слизеринцев, и в ту же секунду подскочивший Симус толкнул Асторию под стол, готовый принять удар на себя, но Кэрроу, похоже, переключил свой гнев на других.

– Кто это сделал?! – проревел он, тяжело дыша и всматриваясь в лица учеников с серебристо-зелёными галстуками. Тем временем, сражавшиеся потихоньку начали пробираться к выходу: в данной ситуации лучшим решением был побег.

– Я, профессор! – выкрикнуло сразу два мужских голоса.