Сильвия и Бруно

Профессор беспокойно воззрился в моём направлении, но, как мне почудилось, глядел сквозь меня, никого не видя.

— Тогда с кем же вы разговаривали? — спросил он. — Здесь нет никого, кроме Другого Профессора... но его здесь нет! — испуганно добавил он, закружившись на месте, как волчок. — Дети! Помогите же его найти! Скорее! Он опять потерялся!

Дети радостно встрепенулись.

— Где нам поискать? — спросила Сильвия.

— Ищите везде! — возбуждённо воскликнул Профессор. — Только скорее! — И он принялся суетиться по всей комнате, вскидывая стулья и встряхивая их.

Бруно достал с полки какую-то очень маленькую книжицу, раскрыл её и тоже потряс, подражая Профессору.

— Здесь его нет, — объявил он.

— Там его и не может быть, Бруно! — возмущённо сказала Сильвия.

— Конечно, не может, — ответил Бруно. — Если бы он там был, то бы выпал.

— Мы попали в сложное положение, — произнесла Сильвия вычитанную где-то фразу, пока приподнимала за уголок каминный коврик и заглядывала под него.

— В сложном положении, — сразу же отозвался Профессор, — главное — найтись. Однажды я не нашёлся в лесу, и тогда почувствовал себя совсем потерянным…

— А почему же вы не кричали «Ау!»? — спросил Бруно. — Вы бы услышали себя — и тогда бы сразу нашлись: не могли же вы отойти далеко!

— А давайте мы и сейчас покричим, — предложил Профессор.

— А что нам кричать сейчас? — спросила Сильвия.

— Если подумать, то и кричать не стоит, — сказал Профессор. — А то ещё Вице-Премьер услышит. А он ужасно строгий.

При этих словах детишкам невольно припомнились все те обиды, от которых они и сбежали под защиту своего пожилого приятеля. Бруно сел на пол и заплакал.

— Он такой несправедливый! — хныкал мальчик. — Позволил Уггугу забрать все мои игрушки! И еда у них такая противная!

— А что вам давали сегодня на обед? — спросил Профессор.

— Киселя, — со всхлипом ответил Бруно.

— Он хотел сказать — кашу-размазню, — объяснила Сильвия.

— Нет, киселя, — настаивал Бруно. — Там был ещё яблочный пирог, только Уггуг его всего съел, и мне одна корка досталась. Я попросил апельсин, а мне не дали! — И бедный малыш уткнулся лицом в передник Сильвии, которая ласково погладила его по волосам и произнесла:

— Да, дорогой Профессор, это правда! Они очень плохо обращаются с моим милым Бруно! Да и со мной тоже, — добавила она более тихим голосом, как будто последнее было уже не так важно.

Профессор вытащил огромный носовой платок красного шёлка и вытер им свои глаза.

— Как бы я хотел помочь вам, милые дети! — сказал он. — Но что я могу сделать?

— А мы знаем дорогу в Сказочную страну — туда отправился наш отец, — сказала Сильвия. — Если бы только Садовник выпустил нас...

— Он не хочет отпирать вам калитку? — спросил Профессор.

— Нам не хочет, — ответила Сильвия, — но вам, я думаю, захочет. Пойдёмте попросим его, дорогой Профессор!

— Хорошо, только подождите-ка минутку, — сказал Профессор.

Бруно, который всё ещё сидел на полу, распрямился и утёр глаза.

— Профессор добрый, правда, господин сударь?

— Да, он очень добрый, — сказал я. Но Профессор не слышал моих слов. Он надел красивую шляпу с кисточкой, свисающей на длинном шнурке, и выбрал одну из принадлежащих Другому Профессору тростей со стойки в углу комнаты.

— Толстая палка в руке — и ты уважаемый человек, — пробормотал он себе под нос. — Пойдёмте же, милые дети! — И мы вчетвером направились в сад.

— Перво-наперво я обращусь к Садовнику с игривыми замечаниями о погоде, — объяснил Профессор по пути. — Затем я спрошу его, не видал ли он Другого Профессора. От этого будет двойная выгода. Во-первых, у нас завяжется разговор. Вы ведь даже в башмаках ходить не сможете, не завязав предварительно шнурков. А во-вторых, если он видел Другого Профессора, то мы, таким образом, его найдём, а если он — нет, то и мы — нет.

По дороге в сад мы прошли мимо мишени, в которую стрелял Уггуг во время визита Посла.

— Поглядите! — сказал Профессор, указывая на дырку в самом яблочке. — Стрелу Его Имперская Тучность выпустил оттуда, а вошла точно сюда!

Бруно осмотрел дыру поближе.

— Выпустила туда, но не вошла бы сюда, — прошептал он мне. — Его Имперская Тучность слишком толстая.

Отыскать Садовника было совсем не трудно. Он хоть и был скрыт от нас деревьями, но знакомый пронзительный голос точно указал нам, в какой стороне его искать, и чем ближе мы подходили, тем отчётливее раздавались слова его песни:

«Он думал, это Альбатрос Отправился в полёт. Он присмотрелся — нет, Ночник И Марок хоровод. Сказал он: “Дуйте по домам — Сырая ночь грядёт!”»

— Они что, могут схватить простуду? — спросил Бруно.

— Нет, просто если ночь будет слишком сырой, — ответила Сильвия, — они могут к чему-нибудь приклеиться.

— И тогда оно должно будет отправиться по почте! — не на шутку встревожился Бруно. — А вдруг это будет корова? Ужас что может произойти!

— Все эти вещи с ним и происходили, — сказал Профессор. — Вот отчего его песня имеет такой познавательный интерес.

— У него, наверно, была удивительная жизнь, — сказала Сильвия.

— Можешь не сомневаться, — с улыбкой ответил Профессор.

— Нет, она не может! — воскликнул Бруно.

Но мы уже высмотрели Садовника, который стоял в своей любимой позе на одной ноге и сосредоточенно поливал цветочную клумбу из абсолютно пустой лейки.

— У вас в лейке нет воды! — сразу же заявил Бруно Садовнику, дёрнув его за рукав.

— Ещё бы! Ведь без воды она намного легче, — ответил Садовник. — Держать на весу полную лейку — небось, рука заболит. — И он продолжил своё занятие, напевая себе под нос:

«Сырая ночь грядёт!»

— Роясь в земле (что порою требуется проделывать там и сям), — так начал Учитель свою речь, возвышая голос, — сгребая мусор в кучу (ведь вам же частенько приходится этим заниматься), или спихивая ногою с дороги всякий хлам (ибо этим занятием невозможно пренебречь), доводилось ли вам приметить ещё одного Профессора — человека вроде меня, и всё же другого?