Сильвия из царства лис

Все недоумевающе, в том числе и Сильвия, переглянулись на него.

– Рой, ты хочешь, чтобы она стала лисицей? – удивленно спросила лисица Мари.

– Только так мы сможем уберечь её от инквизиции католической церкви и охотников на ведьм, – пояснил старейшина лис.

– Сильвия, милая, хочешь ли ты этого сама? – задала довольно сложный для девушки вопрос лисица Мари.

Сильвия растерялась и неловко огляделась на своих покровителей. Это решение действительно было очень сложно принять для девушки, пусть она выросла среди лис, пусть она даже присвоила инстинкты хитрых хвостатых, но эта идея вожака поселения загнала Сильвию в тупик.

– Не надо на неё так давить, рыжий ты глупец, – возразила старая лисица Джозефина. – Послушай, Сильвия, детка, ты ещё молодая, у тебя вся жизнь впереди. Наслаждайся ею. Стать четвероногой хвостатой с шерстью ты всегда успеешь.

Девушка встала с бревна и отбежала подальше в чащу леса для одиночных размышлений о принятии довольно непростого решения. Лисы же грустили, глядя ей вслед. Они переживали за её будущее, которое, судя по всему, будет продолжаться в лесу среди зверей.

*ГЛАВА 5 – ПРИБЫТИЕ ПОЧЁТНЫХ ГОСТЕЙ.

За те пятнадцать лет, которые прошли с момента, когда лисы спасли Сильвию в её родной деревне, которая, кстати, называлась Фабюлье, почти ничего не изменилось. Те же недовольные лица с мрачными выражениями, вечно недовольные многим.

И кроме того, экономическая ситуация в деревне стала ухудшаться с каждым годом. Урожай выгорел из-за глобального потепления нынешнего жаркого лета, скот перестал плодиться, бушуют болезни, и из-за всего этого ухудшились торговые отношения с соседними деревнями и городами, что привело к экономическому кризису в Фабюлье.

Обескураженный текущими обстоятельствами в деревне, священник Отец Кушон стоял в церкви над пустой корзиной, куда местные когда-то щедро скидывали некую часть средств из своих карманов, которой вполне хватало и самому священнику, и на расходы двух монастырей. Но уже не первый и не второй месяц, как в эту корзину не падает золото, за которое Кушон любил свою паству.

Тучный священник с свиноподобным лицом в конце концов яростно отбросил пустую корзину. Он подошёл к алтарю, и с тяжестью, пыхтя из-за своего пуза, встал на колени перед распятием и начал молиться:

"Иисусе Божий, Дух Святой,

Молитвам внемли, Бог Всевышний,

По всюду голод лютый с нищитой,

Народ мой стал настолько нищий.

Никто пожертвований не несёт,

Всё бедствуют, переживая это бремя,

Нас одолели дни невзгод,

Нелёгкое нам выдаётся время.

Мне бы пополнилить свой карман,

Чтобы в корзине жертвенной звенело,

По каждой доли всех сельчан,

До горки ярко золото блестело.

Но вот приедет скоро важный господин,

Месье Ришар – судья уполномоченный,

Из рода знатного, богатый сын,

К нему мне обратиться нужно срочно!"

Входная дверь в церковь открылась с громким скрежетом. Вошел юноша, тот самый парень Габриель, которого встретила Сильвия, и скинул с себя хворост из сухих веток.

Отец Кушон неуклюже поднялся с колен и тяжело подошел к юноше.

– И всё? – недовольно фыркнул священник, взглянув на хворост.

– А что разве возможно больше? – спросил Габриель.

– А меньше быть не может, – недовольно ответил Отец Кушон. – Мы приютили тебя в монастыре не для того, чтобы ты просто бродил без дела и собирал по три ветки.

– Я здесь уже целую неделю… – начал было возразить юноша, но его перебил священник.

– Вот именно! Ты здесь уже неделю, а работа всё еще не выполнена. Так нельзя!

– Я работаю здесь с утра до ночи, делаю все, что вы мне говорите.

– Если так пойдет и дальше, ты забудешь о сне, или я отправлю тебя прочь!

Габриель решил не спорить с такими несправедливыми указаниями святого отца. Он прибыл в деревню, в поисках убежища, так как у него не было ни дома, ни семьи. Но как только священник взял его под опеку и предоставил ему ночлег на завалинке, он начал заставлять его работать без устали.

Многие могут сказать, что это вовсе справедливое обращение со стороны отца Кушона. Однако, пахать в поле, пасти скот, делать уборку снаружи, носить из леса хворост, рубить дрова и выполнять прочую работу, при этом выслушивая ежедневные нарекания отца Кушона, всего за пол буханки хлеба и ночлег на стоге сена в сарае, вряд ли кому-то понравилось бы.

– Теперь вернись в лес и принеси больше хвороста, негодный мальчишка! – сердито приказал священник.

Снаружи церкви раздались звуки лошадиных копыт. Отец Кушон оттолкнул Габриеля своим тучным телом и поспешил за пределы храма. Наконец-то прибыл тот, кого так ожидал разорившийся священник.

Юноша последовал за Кушоном. У церкви уже стояли сопровождающие уполномоченного судью рыцари-стражи, и вскоре прибыла карета, тянуемая четырьмя белыми лошадьми. За ней следовала еще одна карета, также позолоченная, как и первая.

Священник с нетерпением ожидал встречи с месье Ришаром, чтобы умолить его помочь в решении экономических проблем деревни.

И вот из кареты вышел уважаемый господин месье Жюль Ришар. Из второй кареты вышел старший епископ провинции, неизменно чешущий голову и поправляющий митру, которая почти задевала потолок выхода из кареты.

Священник подошел к месье Ришару, возлагая на него надежды на спасение деревни от экономического кризиса.

– Добро пожаловать, месье Ришар, – льстиво улыбнулся отец Кушон, стараясь выразить фальшивую радость от встречи.

– Приветствую, – сказал месье Ришар и поцеловал руку священнику. – Как поживаете, Святой Отец?

– О, без устали, без устали, и еще раз без устали молюсь Господу Богу о вашем здоровье, дорогой мсье Ришар, – еще более лестно выговаривал Кушон.

К ним медленными от старости шагами, опираясь на палочку, подошел епископ. Вынув руку из-под митры, под которой он чесал свою голову, давно зараженную вшами, он протянул ее священнику. Тот брезгливо поцеловал ее, зная, что его духовный наставник уже много лет не может избавиться от насекомых в своих волосах.