Симбиоз

– Ого, - засмеялся я, представляя, что там могу увидеть.

– Да, да, - смеялся он, - сравниваешь с собой. Подом заглядываешь сзади...

– Ого-го-го, - продолжал я воображать.

– Задираешь голову вверх, пытаясь рассмотреть, а что же там? Но всё, что ты видишь, это только штрихи к "портрету человека". Ты увидел для себя отличительные особенности?

– Свобода воли и право выбора, - не задумываясь, выпалил я.

– Свобода воли - это не вседозволенность, - резко сказал он и махнул рукой.
– А выбор? Иногда, а может быть и чаще всего, выбора у него нет. Человек делает то, что должен, потому что иначе поступить он не может. Эмоционально-чувственная составляющая! Важным и необходимым для него остается, не только то, что думают о нём другие, но и то, что он думает о себе, оставаясь один на один с самим собой. Что он думает, глядя на своё отражение в зеркале. Человек не совершенен, это плюс, ему есть к чему стремиться, развиваться, совершенствоваться. Человек не совершенен, это минус, он совершает ошибки, ошибки порой непоправимые. "Человек - это звучит гордо!". Знаешь, кто это сказал?

– Нет, - сказал я, как отрезал.
– Но если потребуется, я найду ответ и на этот вопрос.

– Ты когда-нибудь читал книги?

– Пробовал, ничего не понял.

– А тебе хочется, чтобы всё было понятно? Только ты никогда не узнаешь, что такое боль, пока не ощутишь её всей своей кожей, пока на своей шкуре не испытаешь всех её прелестей. Ты никогда не узнаешь, что значит "кошки на душе скребутся", пока на ней не останутся глубокие следы когтей, и из ран на душе не начнёт сочиться кровь.

Он присел на край стола. Ворох бумаг под натиском его организма однотонно распластался по столу. Его пронизывающий взгляд, как игла своим остриём уперся в меня, как в гнойный нарыв на коже. Он молчал, ничего не спрашивал, только давил остриём иглы, сильнее и сильнее. Он сощурился, надавливая иглой своего взгляда, и меня прорвало.

– Да задолбала меня уже вся эта хренотень! Человек, б.. ,ни человек! Робот, б..., ни робот! "Машина", б.. , ни "машина"! Грёбанный никто и зовут, б.., никак! Тысячи, миллионы людей живут с протезами сердец, рук, ног, грудей, жоп, и всего остального. И только меня пытают и мучаю вопросом, который неотступно звучит у меня в голове: "Ты человек?!". Жил, б.., себе спокойно все годы никого не трогал, знал, что я человек и всё тут! На тебе, чтобы не расслаблялся!
– я схватился за голову руками, а потом спрятал лицо, уткнувшись в ладони.
– Как в супермаркете, наклеили на меня ярлык, бирку со штрих кодом: ".....в собственном соку".

Он молчал, ничего не говорил. Просто слушал, не перебивал, не уточнял, не лез своими нравоученьями. Я продолжал чувствовать его взгляд.

– Я очень, очень сильно хочу увидеть того, - я откинулся на спинку кресла, только теперь наши взгляды встретились, - кто отобрал у меня моё право выбора. Того, кто без моего согласия засунул мне в голову эту херню! Что Вы молчите?!

Он продолжал молчать. Мои мысли, находили своё отражение в тех чувствах и эмоциях, которые я проявлял по средствам мимики и жестов. Иван Иванович, узнал много из того, что рассказал я о своих мыслях в самом простом молчании.

– Если вам нечего больше сказать, - я поднялся с кресла, - тогда я пошел.

– Да, иди, отдыхай, - он закивал головой, отрывая свой организм от стола.
– Саш, если хочешь, возьми какую-нибудь книгу, почитаешь на досуге.

– Спасибо за предложение, - я остановил свой стремительный уход, - я тут как раз присмотрел одну интересную брошюру.

Он с любопытством смотрел, какую именно книгу, я возьму с собой. Я немного покрутил головой, для создания интриги, обошел хозяина комнаты. Подошел к столу, накинул пустой стакан на горлышко бутылки и взял её в руки.

– Вот эту возьму, прочитаю от корки до корки.

– Хороший выбор, - он захохотал.
– Рукописная! Самиздат! Увлекательнейшее чтиво.

Я уже открыл дверь и одной ногой был снаружи, когда он спросил

– Сможешь отыскать свою комнату сам, не заблудишься?

– Справлюсь, я же робот.

– Я зайду за тобой завтра с утра.

******* ******* ******* *******

Иван Иванович, поднялся как обычно, совершил привычный для себя моцион. Умылся, побрился, сделал интенсивную утреннюю гимнастику для тонуса мышц на предстоящий день, и отправился ранним утром по длинным безлюдным коридорам бункера. Он что-то бормотал себе под нос. Бормотал, как обычно не громко, но так, чтобы сам мог слышать собственный голос. Иногда останавливался, о чем-то спорил с самим собой. В пылу спора он активно жестикулировал и качал головой. Снова говорил и кивал головой в знак согласия. Снова шел, одному ему известным и понятным маршрутом. Ему иногда казалось, что он заблудился в бескрайних просторах лабиринтов. Но его ноги, как автопилот несли его туда, куда ему необходимо было попасть. Он продолжал беседовать с самим собой, совершенно не обращая внимания на то, где он сейчас находится, будучи абсолютно уверенным в том, что окажется именно там, где надо и в нужное время.

Рация в кармане неожиданно зашипела, послышался настойчивый шум помех.

– Иваныч, отзовись! Приём, - зазвучал искаженный помехами голос.
– Иваныч, отзовись! Приём, - повторилось из кармана.

– Слушаю, Игорь, - он, наконец, вытащил переговорное устройство и ответил.

– У меня плохие новости, - рация выдавала неторопливый голос собеседника, - сюрприз, так сказать, - закончил он свой растянутый монолог.
– Прием.

– Базу атаковали?
– спросил ИИ.

– Нет, там всё тихо. Они продолжают стягивать силы, приём.

– А наши ребята?

– Они достаточно спокойно добрались, - рация снова зашипела, - ... постреляли.

– Тогда, что за сюрприз?

– Гость, совсем недавно покинул нас, прием.

– Как это покинул?
– Иван Иванович ускорил шаг.

– Судя по записям камер видеонаблюдения, - связь снова прервалась помехами, - ... и проходил. Приём.

– Не понял, повтори, - он уже перешёл на бег трусцой.

– Подходил к дверям, набирал код, двери открывались, и он проходил. Приём.

– А охрана на выходе?

– Он прошёл сквозь них. Приём.

– Они ?...

– Живы, Иваныч. С ними всё в порядке, - рация снова зашипела, - ...в отключке, прием.

Иван Иванович остановился перед дверью. Взялся за ручку.

– Что-нибудь пропало?

– Ничего, даже оружие не взял, прием.

Иван Иванович открыл дверь и остановился на пороге. Все на месте, ничего не перевёрнуто, не поломано. Всё цело и невредимо. Он подошел к маленькому столику возле стены. Начал барабанить пальцами по столу, на котором стояла непочатая бутыль со стаканом, надетым на горлышко.

– Игорь, отзовись. Игорь, отзовись, - настойчиво повторял он.

– На связи, - выдала рация вместе с шумом помех.

– Куда он направился?

– На север, в сторону комплекса ИИиИР. Прием.

– Спасибо.

– Конец связи, - раздался голос с помехами, наступила тишина.

Иван Иванович барабанил пальцами по столу, выдавая в такт ударам звуки губами. Его щеки раздувались, набирая воздух, и он ритмично выдыхал его сквозь губы с характерным звуком. Снял стакан с бутылки, поставил его на стол. Оглядел комнату, пытаясь что-то найти. Пальцы снова барабанили дробь, дробь мыслей, которые кружились у него в голове. Наконец он уверенно взял в руки бутылку, откупорил, плеснул прозрачной жидкости добрую половину стакана. Поднял его. На какое-то время он задумался и неподвижно смотрел в одну точку. Приподнял руку со стаканом в приветственном жесте.

– Ну что мозг, у меня для тебя сюрприз, - улыбался он. Одним глотком проглотим всё содержимое и долго протяжно выдохнул.

******* ******* *******

"Синий экран смерти" застал меня, когда вдалеке уже был виден высокий забор и крыша здания комплекса. Я не торопился. Уже не далеко. Спокойно шел. Ни о чём не думал. Шёл к намеченной цели, сделать то, что должен, потому что по другому поступить не мог и не хотел. Однако мой путь оказался намного дольше. То, что казалось совсем близко, отказывалось приближаться с каждым моим шагом навстречу к нему. Неестественная синева неба сменилась на привычный голубой цвет. По небу плыли знакомые белые облака. Зеленая трава, деревья. Ласково светило солнце.