Симфония чувств

– Смею предположить, что пока Макс интересен им не более, чем огромный плюшевый мишка, с которым, к тому же, можно весело поиграть. Но могу отметить, что у девочек хороший вкус, - Джон взял дочерей на руки, и они тотчас вполне осмысленно заулыбались.

– Ах, вот и тебя они понимают с полуслова и всегда слушают, что ты им говоришь, а меня они всерьез не воспринимают: считают, видимо, своей подружкой, - девушке оставалось только состроить свою коронную гримасу, изображающую бессилие.

И так оно и было - едва научившись стоять в своем детском манеже, Диана и Катрин в совершенстве освоили чисто женское кокетство и вовсю соблазняли понравившихся им мужчин, что не в силах были отказать им в своем внимании.

– Согласись, дорогая, что это уже неплохо, - мужчина с теплотой погладил её по плечу, - У детей и родителей должны быть доверительные отношения, а воспитывать детей лучше, подавая пример собственным поведением. Ребенок не должен бояться родителей, чтобы мог поделиться с ними своими мечтами, своими страхами и своими проблемами, как поделился бы с близким другом. Знаешь, как я до сих пор сожалею, что у нас с отцом было так мало времени. В памяти своей я навсегда сохраню каждое мгновение нашей с ним вчерашней встречи. И знаешь, если когда-нибудь мой сын придет ко мне, скажет, что влюбился в замечательную девушку и попросит моего совета в сердечных делах, то я могу считать, что состоялся, как отец.

– Ты прав, как всегда, - согласилась с ним Маргарита, заметно приободрившись, - Нам следует подумать, что теперь делать дальше после всего, что случилось, но прежде, давай спустимся на завтрак и я молока подогрею для детской каши.

Спустившись на кухню, она припомнила фразу, как-то сказанную Марком, когда они сидели в кафетерии в центре Львова с видом на городскую ратушу: "у нас у Львові ми не п’ємо каву аби з ким"( "У нас во Львове мы не пьем кофе с кем попало" - укр.). Истинное значение этих слов она понимала теперь, наблюдая за завтракающими дорогими ей людьми, обмениваясь утренними приветствиями и улыбками.

– Матушка, взгляните, кто приехал, - с непревзойденной грацией факира Джон представил подошедших сестру и брата к вящей радости госпожи Сони, а дочери у него на руках уже тянули к Рафаэлю свои маленькие пальчики, и Алишер уже подбежал обнять дядю с тетей.

– Доченька, Рафаэль, сынок!
– женщина расчувствовалась едва ли не до слез и тут же усадила их за стол, - Как же я рада видеть вас! Но почему вы не предупредили, что приезжаете?

– Простите, матушка, это был столь внезапный порыв: мы так соскучились за всеми, и решили сделать сюрприз, - попытался оправдаться Раф, виновато поклонившись.

Дочь же с тихим "мамочка" просто крепче обняла её - и в этом была вся суть, звучавшая громче иных пышных фраз.

Кого точно не хватало в этот утренний час за общим столом, так это леди Даниэллы.

Златовласой разрешили переночевать в ординаторской рядом с палатой доктора, и первое, что увидел он очнувшись, были ясные глаза возлюбленной и её лицо в обрамлении сияющего нимба золотистых локонов.

– С пробуждением, спящий красавец!
– мягко улыбнулась девушка, подмигнув.

А доктору было совсем не до смеха: один поворот судьбы, и он потерял всё... Что он может теперь дать этой женщине, что рядом с ним? За что же судьба вновь оказалась так жестока к нему?

Теплые пальцы тонкой руки, накрывшие его руку, заставили мужчину вздрогнуть, легко увлекая прочь от тяжелых мрачных мыслей. Тепло и спокойствие растеклось по телу.

– Когда мы вчера пришли навестить тебя, ты отдыхал от наркоза, и мы решили не беспокоить тебя. Но я не смогла уйти... Я должна была быть рядом с тобой, когда ты очнешься. Ты понимаешь?
– о, да, он прекрасно понимал, только ему не нужна была жалость с её стороны.

Даниэлла поднялась с кушетки и подошла открыть окно, впуская свежий ветер и утреннюю прохладу.

– Понимаю... Но я также понимаю и то, что не имею более права удерживать тебя, - доктор устало прикрыл тяжелые веки, он - мужчина, а мужчинам не положено плакать, но почему же тогда так и просятся наружу обжигающие слезы, - Говорят, снаряд дважды в одну воронку не попадает, но врут, как видишь...

– Странно, врач ничего не говорил, что у тебя ещё и сотрясение мозга. Неужели не смог распознать симптомы? Видимо, придется жалобу написать на квалификацию персонала...
– глядя на мужчину в таком душевном смятении, вместе с улетучившимся настроением шутить и задорная улыбка мгновенно сошла с прекрасного лица белокурой, и она развернулась, до побеления сжав пальцы, - Черт возьми! Ты хоть сам себя слышишь? Ну, хорошо же, у меня характер не менее упрямый, чем твой будет. Тогда встань и прогони меня!

– Прошу тебя... Господи, да разве ты не видишь, что случилось... Кто я теперь?
– взгляд карих глаз снова скользнул по собственным рукам в надежде, что всё это не на самом деле, что всё это происходит не с ним, однако то, что видели его глаза, разбивало малейшие надежды, - Знаешь, вспомнилось вдруг, как я познавал медицинскую науку в студенческие годы. Кто-то тратил свободное время на отдых, кто-то - на развлечения, кто-то - на женщин, я же проводил его в библиотеках и секционных, постигая анатомию и отрабатывая хирургическую технику. И теперь я лишен всего, ради чего так старался...

Если это такая шутка судьбы, то должно признать, что у неё довольно скверное чувство юмора. Доктор продолжал с волнением наблюдать за девушкой - такое проявление участия с её стороны только усугубляло собственные переживания, заставляя его чувствовать себя ещё более беспомощным.

Мужчина отвернулся посмотреть в окно и на миг увидел себя тем молодым студентом, полным надежд и стремлений, не боявшимся трудностей на пути к достижению той заветной цели, где он видел себя известным хирургом с мировым именем, высококвалифицированным специалистом, способным бросить вызов самой смерти. Да вот только себе самому он уже не в силах помочь... Видимо, у Вселенной насчет него были другие планы.

– Посмотри на меня. Посмотри на меня, Джек... Нет - Хадзама-сенсей, - Даниэлла вернулась и присела рядом с мужем, нежно дотронувшись до фаланг пальцев его руки, свободных от штырей и металлических пластин, - Вспомни, как ты боролся, когда все было гораздо хуже. Где тот Джек, который сто раз падал и столько же раз поднимался снова - но смог-таки встать на ноги самостоятельно, без чьей-либо помощи? Где тот Джек, который заново учился держать ложку, владеть ножом и вилкой, писать? Где он? Что ты тогда чувствовал? Что бы сказали все те люди, которым ты спас жизнь? Хотели бы они видеть тебя таким - сдавшимся, сложившим руки?

И под её прикосновением от кончиков его онемевших пальцев растеклось приятное тепло, возвращая потерянную уверенность в себе.

– Это тепло?
– мужчина посмотрел в её голубые глаза и понял, что она, несомненно, права, - Что это было?

Именно он, и ни кто другой много лет назад смог заставить себя встать на ноги после более критичных повреждений, и поводов взять себя в руки и подняться теперь у него намного, намного больше - и ласковый жар, блуждавший по крови ещё и ещё убеждал его в этом. Он давно уже не тот мальчик-подросток, худой и бледный, в смешно смотревшейся больничной пижаме, что была ему велика на пару размеров, который неуклюже ступал по палате, пытаясь пройти в уборную, не способный самостоятельно даже ложку ко рту поднести, настолько непослушными и неуправляемыми были собственные руки, что всё не переставали дрожать.