Симпатичная москвичка желает познакомиться

И от этого так обидно, что хочется завыть на луну.

* * *

Статью, посвященную Алану, я писала всю ночь. Это на меня совсем не похоже — вообще-то в темное время суток я предпочитаю либо надираться текилой в сигаретном дыму диско-клуба, либо крепко спать, уютно уткнувшись носом в лучшем случае в плечо любимого, а в более типичном — в подушку. Но в этот раз все было по-другому. За то время, пока я вдохновенно писала статью, я успела раза три серьезно всплакнуть, раз десять мечтательно рассмеяться, опустошить полторы бутылки красного французского вина, раз двадцать позвонить Лерке и каждый раз бросать трубку, не дождавшись гудков.

Вот только я не знала, омрачать ли идиллию упоминанием о пресловутой пудренице. Но потом подумала, что, как журналист, я обязана писать только чистую правду. И даже лучше, если под конец статьи появится интрига, которая хоть чуть-чуть разбавит океан рожденных мною розовых соплей.

К утру материал был готов. Как ни странно, я почти совсем не устала. И мне даже не хотелось спать. Только наметившиеся темные полукружья под глазами намекали на то, что ночь была бессонной. Наверное, коллеги будут красноречиво посмеиваться, глядя на меня. Потому что я больше похожа не на женщину, которая провела ночь наедине с компьютером, а на влюбленную, у ночи которой куда более интересный сценарий.

Впервые в жизни я шла на работу как на праздник. Мне хотелось явить свою статью миру. Мне хотелось, чтобы все коллеги, которые давно посмеивались над моей непутевостью, прочитали о том, какого мужчину мне повезло встретить. А несколько дней спустя моя красивая история любви будет растиражирована. Может быть, мой опыт вдохновит миллионы людей. И все будут с нетерпением ждать продолжения истории. И может быть, Степашкин позволит разместить рядом с очередной статьей нашу с Аланом небольшую цветную фотографию. И единогласным решением мы будет объявлены самой гармоничной влюбленной парой в мире. Меня пригласят в программу «Герой недели» — и я буду рассказывать широкой аудитории о том, что любовь существует. Я буду так убедительна, что окружающие мне непременно поверят. Редактора всех программ начнут холодную войну, в которой главным призом стану я. Буду этаким послом любви, вселяющим надежду в тех, кто давно ее потерял.

Может быть, мои мечты немного наивны. Но зачем же скромничать?

Ведь той ночью я написала свой самый лучший материал.

ГЛАВА 11

— Александра, это ваш самый худший материал, — возмущенно сказал Максим Леонидович Степашкин, — никогда раньше вы не писали ничего более бездарного.

Я удивленно осела на стул. Вообще-то впервые я направлялась в его кабинет без всякой опаски, что он заведет свою любимую песню с десятки раз повторяющимся припевом: «Уволю!». Я искренне верила, что начальник вызвал меня исключительно для того, чтобы лично поблагодарить и, может быть, даже выписать небольшую премию. Я медленно брела по редакционным коридорам в сторону начальственного кабинета и прикидывала, на что потрачу нежданно свалившиеся деньги. В итоге решила, что перед поездкой в Венецию (если она, конечно, вообще состоится) надо бы сходить к косметологу и еще освежить цвет волос.

И вдруг он заявляет мне такое.

— Вы имеете в виду «лучший»? — холодно уточнила я.

— Что-что? — его глаза сузились.

— Вы только что оговорились, — я все еще улыбалась, — вы сказали, что это была худшая статья, а на самом деле имели в виду, что она лучшая, так?

— По-моему, я достаточно четко выразился, — отчеканил Максим Леонидович.

— И все же я не понимаю, — глупо улыбнулась я, — я писала ее всю ночь.

— Оно и видно, — Степашкин приподнял уголок губы, что, видимо, должно было означать улыбку, — я всегда знал, что если работаешь ночью, ничего хорошего не получится. На что способен воспаленный мозг? Только на ту ерунду, которую вы гордо называете статьей.

В моей голове зашумело штормовое море. Мне захотелось сорваться с места, схватить со стола начальника предмет потяжелее, например огромный стиплер, и запустить им в его ехидно ухмыляющуюся физиономию. У меня даже пальцы задрожали.

— Но почему? — срывающимся голосом спросила я, — почему вам не понравилось? Что конкретно вас не устраивает?

— Раньше вы писали правду, — охотно объяснил Максим Леонидович, — а на этот раз вам отчего-то вздумалось сочинить красивую сказку. Получилось плохо. Сказки я не люблю.

— Но это правда! — возмущенно гаркнула я. — Я действительно ездила в Лондон и описала то, что там со мной случилось!

— Если вам не удалось встретиться с этим Аланом Джексоном, ничего страшного, — сочувственно вздохнул он, — всякое бывает. Наверное, он пришел в тот паб, о котором вы писали, увидел вас и что-то ему не понравилось. Вот он и слинял потихонечку. А вы решили, что отгулы надо оправдать, вот и написали всю эту чепуху.

Перед моими глазами поплыли разноцветные воздушные шары. В тот момент я ясно поняла, что убийство в состоянии аффекта может совершить любой, даже самый спокойный и терпеливый, человек. В каждом из нас дремлет кровожадный зверь, и Степашкину удалось разбудить мое чудовище.

— Да что вы в этом понимаете?! — взревела я. — Вы, никчемный офисный упырь?! Да вас же ничего не волнует, кроме статей, гранок и рейтингов. Да я на пятьсот процентов уверена, что вы даже ни разу в жизни не были влюблены.

Деловой партнер Алана Джексона оказался пренеприятнейшим типом, у которого на лбу было написано: запросто обведет вокруг пальца. Это был невысокий молодящийся субъект слегка за сорок. Возраст, который он неумело пытался скрыть с помощью каштанового парика-шиньона, обтягивающих оранжевых брючек и ботинок молодежного фасона, выдавали резкие глубокие морщинки, которые четко выделялись на его нездорово-желтом лице.

У него была широкая улыбка и гнилые крупные зубы.

Мы встретились в модном ресторане на Садовом кольце. Опоздала я всего на десять минут, за которые он успел бестактно заказать для меня коньяк (а я его, между прочим, терпеть не могу) и салат с курицей. Я была невероятно голодна, но решила проучить нахала и соврала, что вегетарианка. Мое заявление его ничуть не смутило, он широко улыбнулся и выдал, что вегетарианство — это просто модное веяние, и придвинул ко мне тарелку.

— Скушай салатик, красавица, мужчины любят девушек с мясцом. Хотя, худышкой я бы тебя и так не назвал.

Я только губами хлопала. Интересно, Алан не обидится, если я выскажу этому так называемому Петру все, что о нем думаю?

А он тем временем продолжал делать все для того, чтобы я возненавидела его окончательно.

— Какой симпатичный пупсик, — он протянул руку и пальцем поддел мой подбородок, — значит, вы и есть новая девушка Алана?

Я терпеть не могу, когда посторонние люди до меня дотрагиваются. А его тощие пальцы еще и пахли дешевыми сигаретами. Удивительно, что такой тошнотворный персонаж умудрился обзавестись семейством. Интересно было бы взглянуть на его жену, ту самую, которой предназначалась привезенная мною пудреница.

— Перейдем к делу, — я решительно отодвинула от себя тарелку и, жестом подозвав официанта, как бы между прочим заказала самое дорогое блюдо в меню — медальончики из теста с черной икрой. Естественно, расплачиваться за собственные гурманские пристрастия я и не собиралась, мне просто хотелось досадить Петру.

Но его моя расточительность, похоже, ни капельки не задела. Судя по всему, с финансами у моего нового хамоватого друга все было в порядке.

— Итак, вы привезли мне подарочек, — Петр оживленно подался вперед, его пустоватые глаза странного бутылочного цвета блестели живейшим интересом.