Символ Веры

– Итак, куда вы собирались далее?
– спросил он, наконец, без прелюдий.
– Ватикан в другой стороне, странно добираться до него через китайский Хэбэй.

– Мне кажется. вы неправильно ...
– начал Хольг, помолчал и попробовал по-другому.
– Кажется, вы нас не за тех...

– Дружище, - мягко, не показывая зубов, улыбнулся Капитан.
– В тех местах, где я учился воевать, принято отрезать допрашиваемому палец после первого намека на ложь. Впрочем, допустимы вариации - можно отрезать не палец, а сразу кисть. Или что-нибудь другое, менее продублированное природой. Можно не после обмана, а до начала собственно беседы, так сказать профилактически. Мне стоит подумать над старыми традициями?

– Нет, - сдался Хольг.
– Не стоит. Вы знаете, кто мы?

– Да, - коротко вымолвил Торрес.
– Залог победы - знание и разведка. Я знаю обо всем, что происходит в здешних краях, а вы неудачно засветились при посадке.

– Морские перевозки...
– догадался Хольг.
– Оружие для Фронта. Как неудачно мы выбрали корабль...

– Умный белый мальчик, - на сей раз без улыбки отметил Капитан.
– Но я не слышу ответов.

– Его предали, - мрачно сказал Хольг, качнув головой в сторону доминиканца.
– И его покровителя тоже. Мы не знали, к кому обратиться, и я решил, что нам лучше уехать как можно дальше, чтобы запутать все следы. Туда, где много людей, всем на всех наплевать и откуда можно уже не торопясь послать весточку.

– Дашур?
– с прищуром уточнил Торрес.

– Да. Морем до порта и затем спуститься с севера на юг через «Угольный подвал». Ошиблись, видно.

– Не совсем, - с легким одобрением качнул головой Капитан.
– Насколько я могу судить, от своих преследователей вы действительно оторвались. В порту вас встречали только мои люди.

– Отпустите нас, - попросил Хольг, решив не тянуть.
– Он дорого стоит, вы окажетесь в профите.

– А вот здесь, друг мой, сокрыта большая проблема выбора, - развел руками Торрес.
– И чтобы решить ее, потребуется некоторый умственный атлетизм. Почему я собственно и решил посмотреть на вас лично.

– Все так сложно?
– сумрачно и безнадежно уточнил фюрер.

– Более чем. Дело в том, что вас очень деятельно ищет «Деспер», если тебе это о чем-то говорит.

– Говорит, - буркнул Хольг.
– А я все думал, кто же это такой быстрый и жесткий ... Наверное, есть повод возгордиться.

– О, даже больше, чем ты думаешь, - улыбнулся черный командир.
– После встречи с вами Риман мечется, как будто его тарантул в зад укусил. А Беркли отправился на больничную койку.

– Фрэнк «Скорпион» Беркли?!
– Хольг вдохнул и забыл выдохнуть.

– А ты не знал, кого подстрелил твой рыжий стрелок?
– удивился Капитан, демонстрируя очень хорошее знание вопроса.
– Точно, откуда ж тебе знать...

– О, Господи...
– только и смог выговорить фюрер.

– Так что да, можешь возгордиться. И соответственно лучше понять мою морально-этическую проблему. С одной стороны я могу сдать вас «Десперу», оптом. Фрэнк не знает меры и не понимает, что народно-освободительная борьба - это не отряд наемников, которых можно запугать головами на кольях.

Гильермо вздрогнул, но под широкой теплой шинелью этого никто не заметил.

– Поэтому у меня с «Деспером» в последние полгода отношения весьма ... непростые. Откатить их к началу и немного примириться было бы весьма к месту.

Хольг ничего не сказал, только поднял воротник еще выше, до самых ушей и шмыгнул носом. Покалеченные пальцы болели, нога болела еще сильнее. Смертельно хотелось наконец-то по-человечески умыться, с мылом, и побриться.

– С другой стороны кригскнехты редко помнят добро дольше пары дней, а в деловых интересах нам с «Деспером» не разойтись, - продолжал думать вслух Капитан.

– И возможно вставить фитиль «Самой успешной коммерческой армии в мире» было бы эффектнее и полезнее. С этой точки зрения правильно отпустить вас идти своей дорогой.

– Есть и третий вариант, - прогудел из толстого воротника шинели Гильермо, на которого никто не обращал внимания, думая, что монах дремлет.
– Сопроводите нас к Мо... к нашему покровителю. Вы не только отплатите недругам, но и заработаете.

– А это, к сожалению, не вариант, - искренне опечалился Капитан.
– Хотя соблазнительно.

– Почему?

– Мой дорогой Боскэ, вы представляете собой фишку на большом игровом поле. Я не знаю ни правил, ни участников. В таких играх не стоит даже ставить на результат, и тем более - пытаться двигать фигуры. Слишком велик риск, что проигравшая сторона придет бить меня доской. Я отобьюсь, но к чему эти лишние проблемы?

– Но ведь передать нас этому де... Дес... тем плохим людям, это ведь тоже игра.

– Нет. Просто дружеская услуга. И если у вашего покровителя возникнут по этому поводу претензии, он сможет высказать их непосредственно «Десперу». Поэтому мой выбор довольно прост, и в нем только две позиции. Не три.

– Не вижу разницы, - признался Гильермо.
– Хотя, наверное, это сейчас уже неважно. Вы уже приняли решение?

– Нет, однако, намерен сделать это прямо сейчас.

Хольг затравленно оглянулся и безнадежно опустил плечи. А может лишь талантливо разыграл отчаяние, волчьим чутьем выбирая момент для решительных действий.

– Не стоит, - покачал головой Торрес, следящий за фюрером со смесью любопытства и легкой скуки.
– Не успеешь. Ты не первый и не последний, кто хотел убить меня в моем же лагере.

Хольг скрипнул зубами так, что казалось, крошки эмали осели на языке. Однако ничего не сказал. Обыскали его на совесть, а пытаться идти в рукопашную против вооруженных и опытных убийц - дело заведомо бессмысленное.

– Скажите... Гильермо... а как вас стоило бы именовать правильно?
– неожиданно спросил Торрес.
– Если представить вас понтификом?

– Ваше Святейшество, - механически отозвался Боскэ.
– И пишется с больших букв оба слова.

– Ваше. Святейшество, - раздельно повторил Капитан, словно пробуя слова на вкус.
– Хорошо звучит. И как вы себя чувствуете в новой роли?

– Никак, - Гильермо поправил рукав шинели.
– Вернее, я себя чувствую как человек, которого пытаются то убить, то продать, как призовую ярмарочную свинью. Не хотите ли ткнуть в меня ножом?

– Зачем?
– Торрес на мгновение растерялся.

– Оценить прослойку сала, - хмыкнул Боскэ.

– Черт возьми, ваше святейшество, я видел ветеранов, которые держались с меньшим присутствием духа, - казалось, Торрес вполне искренне восхитился. В его голосе не было ни намека на «большие буквы».

– Он просто не понимает, - очень тихо сказал фюрер.
– Он ничего в жизни не видел и не понимает ее. Он не знает, что нужно бояться. Потому что есть чего бояться.

– Да, пожалуй...
– согласился Капитан после короткой паузы.
– К слову, товарищ Гильермо, и как вам окружающий мир? Вы конечно еще не видели его в самых отвратительных проявлениях, но все же, как я понимаю, вырвались из прежнего предсказуемого мирка?