Символы священной науки

Подлинное истолкование "краеугольного камня" как "камня вершины", похоже, было широко известно в средневековье, как это ясно показывает воспроизводимая здесь иллюстрация из Speculum Humanae Salvationis (рис. 14). Это произведение было очень распространено, потому что существуют еще сотни его рукописных воспроизведений; и на рисунке мы видим двух каменщиков, держащих мастерки в одной руке, а в другой — поддерживающих камень, который они готовятся возложить на вершину здания (видимо, башню Церкви, вершину которой должен увенчать этот камень), что не оставляет места никаким сомнениям относительно его значения. В связи с этим изображением уместно заметить, что камень, о котором идет речь, будучи "замком свода" или исполняя любую другую сходную функцию в соответствии со структурой здания, которое он должен «увенчать», не может, по самой своей форме, быть положенным иначе, чем сверху (иначе, как очевидно, он мог бы упасть внутрь здания). Тем самым он некоторым образом олицетворяет "камень, сошедший с неба", выражение, которое очень подобает Христу [491] и которое также напоминает о камне Грааля (lapis exillis Вольфрама фон Эшенбаха, который может толковаться как lapis ex coelis). [492] Сверх того, есть и еще один важный момент, который надлежит подчеркнуть: г-н Эр-вин Пановски отметил, что эта же самая иллюстрация показывает камень как предмет, имеющий форму бриллианта (что еще раз сближает его с камнем Грааля, поскольку последний также описывается как граненый); этот вопрос заслуживает более внимательного исследования, потому что, хотя такое изображение вовсе не является самым распространенным, оно соотносится с иными сторонами комплексной символики "краеугольного камня", нежели установленные нами до сих пор; они не менее интересны с точки зрения выявления связей со всей совокупностью традиционной символики.

491

Здесь можно было бы провести сближение между "камнем, спустившимся с неба" и "хлебом, спустившимся с неба", потому что существуют важные символические связи между камнем и хлебом. Но это находится за пределами данного исследования; во всех случаях "схождение с неба", естественно, олицетворяет аватару.

492

См. также символический камень Внутренней Звезды, о котором говорил Шарбонно-Лассей и который, подобно изумруду (смарагду) Грааля, является камнем граненым. Этот камень в чаше, куда он помещен, точно соответствует "жемчужине в лотосе" (мани падме) буддизма махаяны.

Однако раньше, чем обратиться к этому, нам остается прояснить один дополнительный вопрос: мы только что сказали, что "камень вершины" может не обязательно во всех случаях быть "замком свода". И действительно, он является таковым лишь в конструкции, верхняя часть которой имеет форму купола; в любом другом случае, например, в случае заостренной или шатровой кровли, есть, тем не менее, этот "последний камень", который, будучи помещен на вершину, играет здесь ту же роль, что и "замок свода" и, следовательно, также соответствует последнему с символической точки зрения — без того, однако, чтобы его можно было обозначить этим именем. То же следует сказать об особом случае «пирамидиона», на который/мы уже указали по другому поводу. Следует хорошо понимать, что в символике средневековых строителей, которая опирается на иудео-христианскую традицию и особо связан, как со своим «прототипом», с конструкцией Храма Соломона, [493] поскольку речь идет о "краеугольном камне", поскольку это именно "замок свода".

493

"Легенды" компаньонажа во всех его ответвлениях убеждают в этом не меньше, чем «пережитки», свойственные древнему «оперативному» масонству, которые мы рассмотрели здесь.

И если точная форма Храма Соломона с исторической точки зрения стала предметом дискуссий, то, во всяком случае, несомненно, что это не была форма пирамиды; таковы факты, которые необходимо учитывать при интерпретации библейских текстов, относящихся к "краеугольному камню". [494] «Пирамидной», т. е. камень, образующий верхнюю точку пирамиды, никоим образом не является "замком свода"; тем не менее, он является «увенчанием» здания, и можно заметить, что он в сжатом виде воспроизводит всю его форму, как если бы вся совокупность строения была синтезирована в этом единственном камне. Ему вполне соответствует буквальный смысл выражения "глава угла", а также и образный смысл еврейского слова «угол», обозначающий «вождя» — тем более, что пирамида, берущая начало от множественности основания, чтобы по ступеням подняться к единственности вершины, часто принимается за символ иерархии. С другой стороны, согласно тому, что мы объясняли ранее по поводу вершины и четырех углов основания и в связи со значением арабского слова rukn, можно было бы сказать, что форма пирамиды в некотором смысле имплицитно заключена во всякой архитектурной форме. «Солярная» символика этой формы, на которую мы уже указывали, впрочем, особенно выражена в «пирамидионе», как это ясно показывают различные археологические описания, приводимые г-ном Кумарасвами: центральная точка или вершина соответствует самому солнцу, а четыре лицевые стороны (из которых каждая заключена между двумя крайними «лучами», очерчивающими область, которую она олицетворяет) — числу вторичных аспектов солнца, соотносящихся с четырьмя сторонами света, к которым соответственно направлены эти стороны. Несмотря на все это, верным остается то, что «пирамидной» есть частный случай "краеугольного камня" и только представляет его в особой форме, присущей древним Египтянам; чтобы соответствовать иудео-христианской символике этого же камня, который принадлежит к другой традиционной форме, ему недостает сущностной черты, а именно: быть "замком свода".

494

Речь ни о коем случае не могла бы идти здесь, как полагают некоторые, о намеке на некое происшествие, случившееся в ходе строительства «Великой Пирамиды", вследствие которого она осталась незавершенной. Впрочем, это весьма сомнительная гипотеза и, вероятно, неразрешимый вопрос; кроме того, сама эта «незавершенность» прямо согласуется с символикой, согласно которой отброшенный камень в конце концов занимает свое первенствующее место как "глава угла".

Сказав это, мы можем вернуться к изображению "краеугольного камня" в форме бриллианта: А. Кумарасвами в статье, на которую мы ссылаемся, отправляется […]ет ремарки, сделанной по поводу немецкого слова Eckstein, которое именно одновременно имеет смысл и "краеугольного камня", и бриллианта. [495] В этом отношении оно напоминает символические значения ваджры, о которых мы говорили ранее. Камень или металл, рассматриваемый как самый твердый и самый блестящий, был избран в различных традициях "символом неразрушимости, неуязвимости, устойчивости, света и бессмертия"; и эти качества очень часто приписываются бриллианту. Идея «неразрушимости» или «неделимости» (то и другое тесно связано и на санскрите выражается одним и тем же словом акшара), бесспорно, подобает камню, который олицетворяет единый принцип здания (поскольку подлинное единство по сути своей неделимо). Идея «устойчивости», которая на архитектурном уровне прилагается именно к столпу, равным образом соответствует этому же самому камню, рассматриваемому как капитель "осевого столпа", символизирующего "ось мира". А последняя, которую Платон описывает как "алмазную ось", с другой стороны, является также и "столбом света" (как символ Агни и как "солнечный луч"); с наибольшим основанием (можно было бы сказать, "в высшей степени") это последнее качество приложимо к ее «венцу», который олицетворяет самый источник, откуда она эманирует как световой луч. [496] В индуистской и буддийской символике все, имеющее «центральное» или «осевое» значение, вообще уподобляется алмазу (например, в таких выражениях как ваджрасана, "алмазный трон"); легко понять, что все эти ассоциации составляют часть традиции, которую можно назвать поистине универсальной.

495

Stoudt, Consider the lilies, how they grow, по поводу значения орнаментального мотива в форме бриллианта, объясняемого текстами, где говорится о Христе как о камне Eckstein. Двойной смысл этого слова, вероятно, с этимологической точки зрения объясняется тем фактом, что оно может одновременно означать и "угловой камень" и "камень с углами", т. е. гранями. Но, разумеется, это объяснение нисколько не умаляет ценности символического сближения, обозначенного соединением этих двух значений в одном и том же слове.

496

Необработанный алмаз, естественно, имеет восемь углов, и священный сосуд (юпа) должен быть создан "о восьми углах" (ашташри), чтобы изобразить ваджру (которая здесь равным образом понимается в своем втором значении "молнии"); на пали слово attansa, буквально «восьмиугольный», означает одновременно «алмаз» и «столп».

Это еще не все: алмаз (бриллиант) считается "драгоценным камнем" по преимуществу; и этот "ценный камень, как таковой, также является символом Христа, который оказывается здесь отождествленным с другим своим символом, "краеугольным камнем". Или, если угодно, оба эти символа оказываются слиты в одном. Можно было бы сказать тогда, что этот камень — в той мере, в какой он олицетворяет «свершение» или "исполнение" [497] — в языке индуистской традиции есть чинтамани, что равнозначно алхимическому западному выражению "философский камень". [498] И очень показательно в этом отношении, что христианские герметисты часто говорят о Христе как об истинном "философском камне", каковым он является не в меньшей мере, нежели "камнем краеугольным". [499] Тем самым мы возвращаемся к тому, что уже говорили ранее по поводу двух смыслов, в которых может пониматься арабское выражение rukn el-arkin, о соответствии, которое существует между двумя символиками, архитектурной и алхимической.

497

С точки зрения «строительной» — это «совершенство» осуществления архитектурного замысла; с точки зрения алхимической — это «совершенство» или окончательное завершение "Великого Делания". И существует точное соответствие между тем и другим.

498

Алмаз среди камней и золото среди металлов являются, и тот и другое, тем, что есть самого драгоценного, а также равно обладают «светоносным» и «солярным» характером. Но алмаз — точно так же, как и "философский камень", с которым он отождествляется — считается еще более драгоценным, чем золото.

499

Символика "краеугольного камня" также недвусмысленно обнаруживается, например, в различных отрывках из герметических сочинений Роберта Флудда, цитируемых А.Е. Уайтом (А.Е. Waite, The Secret Tradition in Freemasonry); нужно сказать, впрочем, что эти тексты, похоже, содержат смешение с "закладным камнем", о котором мы говорили в начале. А то, что сообщающий их автор говорит сам о "краеугольном камне" во многих местах своей книги, вовсе не предназначено для прояснения вопроса и, скорее, может лишь содействовать сохранению того же смешения.

И чтобы закончить замечанием действительно всеобщего значения это затянувшееся, хотя, безусловно, неполное исследование, потому что тема из практически неисчерпаемых, мы можем добавить, что и само это соответствие, по сути, есть лишь частный случай того, что сходным образом, хотя, может быть, и не так явно, существует между всеми науками и всеми традиционными искусствами. Потому что все они, в действительности, суть разнообразные выражения и приложения одних и тех же истин принципиального и универсального порядка.

44. "Lapsit exillis" [500]

Говоря о символике "краеугольного камня", мы имели случай упомянуть мимоходом lapsit exillis Вольфрама Эшенбаха; может быть, не безынтересно вернуться более конкретно к этому вопросу, в силу многообразных сближений, для которых он дает основание. В своей странной форме [501] это загадочное выражение может наполняться более чем одним значением: это, несомненно и прежде всего, своего рода фонетически искаженное lapis lapsus ex coelis, "камень, упавший с небес"; кроме того, этот камень, в силу самого своего происхождения, находится как бы "в изгнании" в своем земном пребывании, [502] откуда, впрочем, согласно различным традициям, касающимся этого же камня или его эквивалентов, он должен, в конечном счете, подняться на небеса. [503] Что же касается символики Грааля, то важно отметить, что хотя чаще всего он описывается в форме чаши и что именно такова его наиболее известная форма, иногда он также является и камнем, и это как раз имеет место в случае Вольфрама Эшенбаха. Впрочем, он может одновременно являться тем и другим, потому что чаша, как сообщается, была выточена из драгоценного камня, который, выпав при падении Люцифера из его лба, равным образом есть "упавший с небес". [504]

500

Опубл. в E.Т., авг. 1946.

501

А.Е. Уайт в своей работе The Holy Graal приводит варианты lapis exillis и lapis exillix, ибо, как кажется, орфография меняется в зависимости от рукописи. Он отмечает также, что согласно Rosarium Philosophorium, цитирующему Арно де Вилленев, lapis exillis был у алхимиков одним из обозначений "философского камня", что, естественно, соотносится с соображениями, высказанными нами в конце того же самого исследования.

502

Lapis exilii или lapis exulis, согласно интерпретациям, предложенным г-ном Уайтом как возможные здесь.

503

Мы не думаем, что уместно слишком принимать во внимание латинское слово exilis, понимаемое в его буквальном смысле как «тонкий» или «разреженный», если только не стремятся соединить с ним определенную идею «утонченности».

504

О символике Грааля см. Царь Мира, гл. V — Напомним еще, в этой связи о символе Внутренней Звезды, в котором чаша и драгоценный камень образуют единое целое, все же оставаясь и в этом случае отделенными друг от друга.

А вот что, с другой стороны, похоже, еще увеличивает сложность этой символики, но что реально может дать «ключ» к некоторым взаимосвязям: как мы уже объясняли ранее, если Грааль является сосудом (grasale), то он также есть и книга (gradale или graduale); и в некоторых вариантах легенды речь идет здесь не буквально о книге в собственном смысле слова, но о надписи, начертанной на чаше ангелом или самим Христом. Но надписи происхождения, по всей видимости, «надчеловеческого», в известных обстоятельствах появляются также и на lapsit exillis: [505] последний, стало быть, является "говорящим камнем", т. е., если угодно, "оракульной чашей", потому что, если камень может «говорить», издавая звуки, то он может делать то же самое (как щит черепахи в дальневосточной традиции) и посредством букв или изображений, появляющихся на его поверхности. Самое же примечательное с этой точки зрения есть то, что библейская традиция упоминает об "оракульной чаше", чаше Иосифа, [506] которая могла бы — по крайней мере, в этом отношении — рассматриваться как одна из форм самого Грааля. И, любопытная вещь, оказывается так, что именно другой Иосиф, Иосиф Аримафейский считается обладателем или хранителей Грааля, перенесшим его с Востока в Британию. Удивительно, что, похоже, этим «совпадениям» — достаточно знаменательным, однако, — никогда не уделялось внимания. [507]

505

Как на "черном камне" Урги, который, как и все "черные камни" различных традиций, должен был быть аэролитом, т. е. опять-таки "камнем, упавшим с неба" (см. Царь Мира, гл. I).

506

Бытие, XLIV, 5.

507

"Оракульная чаша" является, в некотором роде, прототипом "магических зеркал", и в связи с этим мы должны сделать важное примечание, а именно: чисто «магическая» интерпретация, сводящая символы, в зависимости от случая, к их сугубо «гадательным» или «талисманным» аспектам, знаменует определенный этап в дегенерации этих символов, или, скорее, способа их понимания. Этап, впрочем, еще не столь продвинутый — ибо, вопреки всему, он еще соотносится с традиционной наукой — как чисто профаническое уклонение, признающее за символами просто-напросто «эстетическую» ценность. Следует добавить, впрочем, что зачастую именно под покровом этой «магической» интерпретации некоторые символы могли быть сохранены и переданы на уровне «фольклорных» пережитков, а это говорит о том, что и она также имеет свою полезность. — Отметим еще, по поводу "гадательной чаши", что видение всех вещей как присутствующих в настоящем, если понимать его в подлинном смысле (единственном, к которому может относиться «безошибочность», а именно о ней идет речь в случае Иосифа) находится в очевидной связи с символикой "третьего глаза". А следовательно, также и камня, упавшего со лба Люцифера, где последний занимал его место. Впрочем, и сам человек вследствие падения утратил "третий глаз", т. е. "чувство вечности", которое Грааль вернет тому, кто умеет завоевать его.

Вновь возвращаясь отсюда к lapsit exillis, мы отметим, что некоторые сближали его с Lia Fail, или "камнем судьбы", действительно, последний также является "говорящим камнем", и, сверх того, он мог быть в некотором роде и "камнем, пришедшим с небес". Потому что, согласно ирландской легенде, Fuatha de Danann будто бы принесли его с собой из места своего первоначального пребывания, которому приписывается характер «небесный» или, по меньшей мере, «райский». Известно, что Lia Fail был священным камнем древних королей Ирландии, а затем стал таковым же для королей Англии, будучи, согласно всеобще распространенному мнению, принесен Эдуардом I в Вестминстерское аббатство. Но что может показаться, по меньшей мере, странным, так это то, что этот камень отождествляется с тем, который Иаков освятил в Вефиле. [508] Это не все: последний, согласно еврейской традиции, как представляется, был тем же самым, который сопровождал израильтян в пустыне и откуда изошла вода, которую они пили [509] и которая, согласно истолкованию ап. Павла, была ничем иным, как самим Христом. [510] Он будто бы стал потом камнем Shethiyah, или "закладным камнем", помещенным в Иерусалимском Храме под местонахождением Ковчега Завета [511] и таким образом, символически отмечающим "Центр мира", как подобным же образом отмечал его, в другой традиционной форме, Омфалос в Дельфах. [512] И поскольку все эти идентификации, очевидно, сходны, то можно уверенно сказать, что во всех этих случаях в действительности речь всегда идет об одном и том же камне.

508

См. Царь Мира, гл. IX.

509

Исход, 17, 5. — Напиток, источаемый этим камнем, должен быть уподоблен пище, даваемой Граалем, который рассматривается как "чаша изобилия".

510

1-е Коринф., 10, 4. — Отметим связь, существующую между помазанием камня Иаковом, помазанием королей при их венчании на царство и образом Христа или Мессии, основное значение которого есть «Помазанник».

511

В символике Сефирот этот "основополагающий камень" соотносится с Iesod; "краеугольный камень", к которому мы вскоре вернемся, соотносится с Kether.

512

См. опять Царь Мира, гл. IX. Впрочем, Омфалос был бетилем, что идентично наименованию Бэт-Эль (Beith-El), или "Дом Божий".

Нужно, однако, отметить — применительно к «строительной» символике — что основополагающий камень, о котором только что шла речь, никоим образом не следует смешивать с "краеугольным камнем", потому что последний является увенчанием здания, тогда как другой кладется в центр его основания. [513] И, таким образом, будучи помещен в центр, он равным образом отличается от "закладного камня", понимаемого в обычном смысле этого выражения, поскольку последний занимает один из углов того же основания. Мы уже сказали, что в закладных камнях четырех углов основания есть как бы отражение и присутствие подлинного "краеугольного камня" или "камня вершины". В рассматриваемом случае также можно говорить об отражении, но речь идет о более прямой связи, нежели в предыдущем случае, потому что "камень вершины" и "основополагающий камень" располагаются на одной и той же вертикали, так, что последний оказывается как бы горизонтальной проекцией первого на план основания. [514] Можно было бы сказать, что этот "основополагающий камень", пребывая на одном и том же плане с ними, синтезирует в себе частные аспекты, олицетворяемые камнями четырех углов (этот частный или частичный характер находит выражение в косине линий, которыми они соединяются с вершиной здания). В действительности, "основополагающий камень" центра и "краеугольный камень" являются, соответственно, основанием и вершиной осевого столпа, будь последний воплощен видимым образом или существуй он только «идеально». В последнем случае этот "основополагающий камень" может быть камнем очага или камнем алтаря (что в принципе одно и то же), который, во всяком случае некоторым образом, соответствует самому «сердцу» здания.

513

Поскольку положение этого "основополагающего камня" не является угловым, он не может — по крайней мере, в этом отношении — давать повод к смешению, и вот почему мы не говорили о нем в связи с "краеугольным камнем".

514

Это соотносится с тем, что мы уже отмечали по поводу горизонтальной проекции пирамиды, вершина которой проецируется в точку пересечения диагоналей квадрата основания, т. е. в самый центр этого квадрата. В оперативном масонстве расположение здания ранее, чем приступить к его строительству, определялось с помощью того, что называют "методом пяти точек". Он состоит в том, чтобы вначале фиксировать четыре угла, где должны быть заложены первые камни, а потом центр — т. е., поскольку обычно основание является квадратным или прямоугольным, точку встречи его диагоналей. Вехи, которые отмечали эти пять точек, назывались landmarks; несомненно, таков первичный и исходный смысл этого масонского термина.

Мы уже сказали по поводу "краеугольного камня", что он олицетворяет "камень, упавший с неба", и мы видели теперь, что lapsit exillis более точно является "камнем, упавшим с неба". Это, впрочем, может еще и быть увязано с "камнем, который отбросили строители", если, с точки зрения космической, рассматривать этих «строителей» как ангелов или дэвов; [515] но поскольку «спуск» вовсе необязательно является "падением", [516] то уместно проводить определенное различие между двумя выражениями. Во всяком случае, идея «падения» ни в коем случае не могла бы прилагаться к случаю, когда "краеугольный камень" занимает свое окончательное положение на вершине. [517] Еще можно говорить о «спуске», если под зданием имеется в виду обширный ансамбль (что соотносится, как мы уже говорили, с тем фактом, что камень может быть помещен лишь сверху); но если рассматривать лишь само здание как таковое и символику его различных частей, само это положение может быть названо «небесным», потому что основание и кровля соотносятся — в том, что касается их "космической модели" — с землей и небом. [518] Теперь же следует еще добавить — и на этой ремарке мы закончим, — что все расположенное на оси, на различных ее уровнях, может, некоторым образом, рассматриваться как олицетворение различных положений одной и той же вещи. Положений, которые сами по себе находятся в связи с различными условиями какого-либо существа или мира, в зависимости от выбранной «микрокосмической» или «макрокосмической» точки зрения. И здесь мы укажем только, в порядке применения этой символики к человеческому существу, что соотношение "основополагающего камня" центра и "краеугольного камня" вершины являет некоторое сходство с тем, что мы уже говорили в других местах о различных «локализациях» луза, или "ядра бессмертия". [519]

515

Последние должны рассматриваться как работающие под руководством Вишвакармана, который, как мы это уже объясняли, является тем же.

516

Само собой разумеется, что эта ремарка приложима прежде всего к «спуску» Аватара; хотя пребывание последнего в земном мире тоже может быть «изгнанием», но лишь по внешней видимости.

517

Это было бы возможно лишь в том случае, когда, перед его положением на место, этот же камень рассматривали в его состоянии «отброшенности».

518

См. Символика собора, а также Великая Триада, гл. XIV.

519

См. Заметки о посвящении, гл. XLVIII — Эта связь с лузом, впрочем, явно подсказывается ранее проведенными аналогиями с бетилем и "третьим глазом" (см. по этому вопросу Царь Мира, гл. VII).