Синдикат «Громовержец»

Пакля прибежал на живодерню в страшном смятении. Именно сегодня, когда синдикат «Громовержец» собирался впервые потрясти Узловую, произошло это умопомрачительное событие с Кириллом и застреленной собакой. Пакля просто не мог удержать это в себе, поэтому с ходу выложил новость Поршню и Пельменю.

— У него такая же пушка, как те, что у близнецов! — с горячностью убеждал он. — Я же знаю, как стрелять из нее, я же сам пробовал…

— Да ты успокойся, — посоветовал Поршень. — На вот, глотни микстуры.

Пакля жадно опустошил предложенный стакан «Анапы» и несколько секунд простоял с закрытыми глазами. Потом закурил, перевел дух. «Микстура» чуть-чуть успокоила, расслабив и тело, и душу.

— Что ж делать теперь, а? Откуда у Киры все это… и автомат, и та летающая хреновина… Где он взял?

— Да не трясись. У нас — два бойца и целое стадо кошмариков под землей, — равнодушно проговорил Поршень. — А ты из-за какого-то Киры весь соплями истек.

— А-а! Ничего себе «какой-то Кира»! А если окажется, что у него тоже и десантники, и все остальное?

— А если б у него что серьезное было, — так же спокойно продолжал Поршень, — ты бы первый это на своей заднице узнал. Но ни хрена у него нет, поэтому он ходит и помалкивает. Осядь, в общем. Разберемся и с Кирой.

Пельмень пока только беспокойно прислушивался к разговору. Но вот он услышал, что придется вдобавок ко всему разбираться с вооруженным Кирой. Он тут же подал голос:

— А как разберемся?

Пакля сначала только мельком взглянул на Пельменя, но вдруг вытаращил глаза.

— Что это с тобой?!

Пельмень был абсолютно лыс. Его свежевыбритая голова отливала трогательно беззащитной синевой.

— Ну как… — он скромно потупился. — Вы ж сами говорили, чтоб прибарахлился, фасон чтоб сделал…

— Ну? А бошку-то сбрил зачем?

— Ну как… — смущение Пельменя удвоилось, он покраснел, взялся за ухо. — Ну чтоб был похож на крутого.

— Знаешь, на кого ты похож? На жирного придурка, который постригся, чтоб стать похожим на крутого.

— Почему на придурка, — сразу обиделся Пельмень. — А вот, — он тронул себя за штанину, — костюм еще спортивный купил.

— Костюм, — нервно рассмеялся Пакля. — Сдается мне, этот костюм еще твоя бабка зимой поддевала, чтоб не мерзнуть.

— Почему бабка? — Пельмень стал мрачен. — Никакая не бабка. Купил на рынке… чистая шерсть, между прочим.

— Интересно, у кого из жирной задницы эту шерсть выдирали?

— Да пусть, — небрежно бросил Поршень. — Все лучше, чем в школьных штанах.

Хмурый Пельмень отошел к оконному проему и принялся глядеть вдаль. Он подумал, что вот у него есть прекрасный повод, чтоб обидеться и уйти домой, подальше от этого синдиката и его операций. И не просто уйти, а сбежать, не оглядываясь, лишь бы не участвовать в поездке на Узловую и всяких ужасных вещах. Но, как обычно, он не решился пойти против коллектива.

— Поршень, — не мог успокоиться Пакля, — что с Кирой будем делать?

— Пока — ничего. Пока другие дела есть.

Спокойствие Поршня было в некоторой мере напускным. На самом деле, его не меньше испугало известие, что в городе появился еще кто-то, владеющий суперсовременной боевой техникой и оружием. Но торопиться с решением он не стал. Проблему стоило обдумать отдельно.

Для поездки на станцию Поршень раздобыл машину — проржавевший, но еще живой «ЕрАЗ»-фургон, на котором несколько лет развозили обеды рабочим леспромхоза. Ключи доверил сосед-шофер, взяв за это пол-ящика вина. Пакля не мог нарадоваться — вот что значит пацан со связями!

Поршень уже прогрел двигатель, и пора было отправляться, но неожиданно вышла заминка с Пельменем. Тот нипочем не хотел ехать в фургоне вместе с близнецами.

— Да-а, — плаксиво говорил он, — вы-то в кабине будете. А я — с этими… А если у них замкнет что-нибудь в башке — куда мне бежать?

— Пойми, дурень, — шипел от злости Пакля, — в кабине нельзя втроем, запрещено. Хочешь, чтоб нас первый же мент за хобот взял?

— Вот сам и лезь в фургон! — капризничал Пельмень.

— Ага! — злорадно сказал Пакля. — А кто дорогу будет показывать? Ты хоть знаешь, куда ехать?

Пельмень не знал. Да и Пакля тоже не знал, но уступать не собирался. Кончилось тем, что Поршень отвел его в сторону и тихо сказал:

— А на хрен Пельменя вообще брать? Что от него проку?

— Не знаю, — пожал плечами Пакля. Странно, но эта мысль в его голову до сих пор не приходила.

— Ну и гони его на фиг. Он так и будет ныть всю дорогу.

— Гнать? — Пакля почесал макушку. — Нет, гнать нельзя. Мы ж с ним уже повязаны. Вместе лазили. Да пусть едет. Пригодится — за пивом сбегать, за сигаретами.

— Ну, дело твое, — пожал плечами Поршень и вернулся в кабину.

Через пару минут стонущего Пельменя удалось загнать в фургон. Пакля убедил его простым способом: сказал, что прикажет близнецам втащить силком и держать всю дорогу за шиворот. Пельмень предпочел влезть добровольно.

Все сорок минут, пока машина прыгала по ухабам, он сидел у дверей, вжавшись в стенку, и не отрывал от близнецов панического взгляда. Но они даже не пошевелились ни разу, просто сидели друг против друга. Сегодня бойцы были в полной форме и экипировке, с оружием. Так захотел Поршень. Он убедил Паклю, что это будет гораздо круче.

— Подумают, что у нас крыша красная, — сказал он.

— Это как?

— Это значит, нас ОМОН охраняет или спецназ.

Пакля кивнул, но задумался. Он не мог взять в толк, как может ОМОН охранять налетчиков и рэкетиров.

Что за ерунда?

Впрочем, Пакля еще многого не знал о своем мире. На подъезде к Узловой пошел дождь. Пельмень с тревогой слушал, как капли стучат в крышу фургона, и терзал ухо. Ему было не по себе. Дождь в его представлении был связан с несчастьями, обездоленностью, с неуютом и дальними дорогами. Он окончательно упал духом.

Наконец машина остановилась, и Пакля распахнул дверцы фургона. Пельмень увидел маленькую улочку, раскисшую от дождя. Вокруг мокли заборы, деревья, крыши небольших старых домиков. Взъерошенные курицы ковыляли между лужами, зябко поджимая ноги.

Пельмень поглубже натянул панаму и выбрался под дождик.

— Видишь, домик стоит? — небрежно спросил Пакля.

—Ну?

— Там, между прочим. Терминатор.

— И что? — Глаза Пельменя моментально налились страхом.

— Сейчас пойдешь бабки из него выколачивать.