Синдикат киллеров

Карина изнемогала, и Саша чувствовал это по ее бурному и прерывистому дыханию, по неустойчивому положению ног, искавших опору на ускользающем полу...

А так как фантазия обыкновенного москвича, всю жизнь стесненного коммунальным окружением, простирается не слишком далеко, ибо десятилетиями в качестве самого уединенного места ему предлагалась ванная, именно этот адрес и пришел в распаленную голову Александра. Славкина ванная была просто находкой — просторная и с зеркальной дверью.

Подлинная страсть не замечает неудобств, она жаждет немедленного устранения всех препятствий между предметами вожделения. Недаром же мировая художественная литература пестрит поразительными примерами того, как божественной красоты герцогини в пылу страсти отдавались своим конюхам прямо в зарослях крапивы, не замечая злых укусов на своих благородных ляжках и ягодицах. Желание не любит меры.

Оба созрели до такой степени, когда постороннее просто перестает существовать. Карина решительно обхватила руками раковину, а Саша двумя резкими движениями — вверх и вниз! — обнажил молочно-розовое поле битвы и — в атаку! Теряя уже всякое ощущение реальности происходящего, Карина вдруг увидела сбоку собственное зеркальное отражение во всех изумляющих подробностях, и оно ее заворожило. Это неожиданное переплетение острых физических и зрительных ощущений на пределе сознания доставило им обоим пошлине невыносимое наслаждение. До визга, сладчайшей боли и полного сокрушения бытия. Свет померек в глазах!..

Когда они с некоторой, конечно, неловкостью вернулись в застолье, Нина отреагировала оригинально:

— Ну ребяты!.. У нас тут люстра качалась — вот это я понимаю!.. Видишь, рыжик, я ж тебе говорила — нет худа без добра!

И поскольку в словах ее была не ирония, а скрытое восхищение и поощрение к дальнейшему, более изощренному действу, Турецкого и Карину оставило напряжение от некоторой неловкости, и все случившееся превратилось в веселую шутку, которую можно и даже нужно повторить, только бы перевести дыхание.

Через короткое время Саша и Карина снова почувствовали неодолимое желание уединиться, и они ушли в соседнюю комнату, оставив хозяину и возможной будущей хозяйке раскладной диван, где, словно того и ждали, немедленно заклубились и закипели свои страсти и стенания.

Карина наслаждалась так, будто каждый миг этой ее жизни был последним — взахлеб, вразлет и вдребезги! Давно не встречал подобного пыла ее партнер.

Это было царское пиршество. Богатое, щедрое, разнообразное и утонченное. Причем всего было с избытком, ибо никакой меры Карина не знала и не желала. Она ежеминутно умирала в его объятиях в муках наслаждения, чтобы немедленно возродиться для новых.

Широкое ватное одеяло, разостланное на полу, стало их борцовским ковром, а может быть, и их планетой, на которой не могло быть победителей, поскольку выигрывали всегда только побежденные.

В два часа ночи, оторвавшись от наслаждений. Турецкий побрел в ванную, чтобы по возможности смыть с себя безумный, возбуждающий запах Карины. А еще через полчаса, оставив позади поле сражения и тоскующих на нем амазонок. Турецкий с Грязновым вышли на улицу, чтобы у водителя не было повода подниматься и звонить в квартиру.

Здесь и состоялся их короткий разговор по душам, потому что обсуждение некоторых проблем в служебной машине равнозначно самоубийству.

— Я хочу, — начал Слава, — помочь Нине взять за жабры мирзоевскую фирму. Сейчас, знаешь, это модным становится — требовать возмещение за физический и моральный ущерб. А счет у нее к ним вполне приличный. Пусть раскошеливаются.

А вдруг они захотят поступить наоборот? Не забывай: нет человека — нет и проблемы. Старая формула.

— Привет! А я у нее на что?

— Ну если вопрос стоит уже в такой плоскости, извини, старик, тебе придется поменять место работы.

— Вот и я, Саня, к тому же. Понимаешь, в моей ситуации метить на Шурочкино кресло — просто глупо. А повыше — там мне вообще делать нечего. Сыскарь я. И по должности, и по характеру. Жизнь подсказывает: надо когда-то и свое дело начинать.

— Но при чем тут Нина-то?

— Так ведь им легче будет пойти ей навстречу, чем обострять отношения. А мы бы с ней потом, скажем, сыскное бюро открыли. Теперь ведь можно. И я некоторых знаю.

— Ну ребяты, как она у тебя говорит! Вы, я вижу, далеко нацелились. Только, я полагаю, нам надо бы сперва с этими «висяками» разделаться. А то не дадут ни тебе, ни мне дослужить до очередного отпуска, не только до пенсии... А если мы и дальше пойдем такими темпами, как сегодня ночью, да... Сплошной огонь. Вот же сумасшедшая! А как сложена, Славка! — Турецкий даже застонал, снова увидев перед глазами раскосую свою восточную наложницу. — Какое тело!.. Вальпургиева ночь...

— Во! — кивнул Слава. — Вспомнил.

— Что именно?

— Да как ты эту ночь называл. Точно, Вальпургиева.

— Ну она-то еще у нас впереди. По старому поверью, с тридцатого апреля на первое мая. Все самые роскошные ведьмы мира устраивают себе бал. А ты что, наших имел в виду?

Это ты сейчас не туда глядишь, — опустил Турецкого на землю Грязнов. — Не мое дело, конечно, давать тебе совет именно по этой части, но поскольку на Ирке, как я понимаю, ты не очень собираешься жениться, хоть вокруг-то оглянись тогда: какая рядом красотища пропадает.

— Это кто же, почему не знаю, как заявил Чапаев?

— Да Карина же, балда ты. Ты взгляни на нее пошире. Она вдовушка неглупая, богатая, а все остальное сам успел вкусить. Я бы на твоем месте задумался. Тем более что ты, это абсолютно достоверно, в ее вкусе мужик. Не жалко потерять такую?

— Чему быть, старик, того не миновать. А меня пока другое заботит: все, вплоть до ботинок, почему-то Кариной пахнет. Ее духами. Как домой-то явлюсь?

— Ты умный, придумаешь. Значит, Нинке скажу, чтоб предупредила ее на будущее. Это верно. У женщин нюх собачий.

— Ты не прав, Славка, это у собак — женский нюх! Ну закончили, вон и Савельич показался. Кстати, чтоб не возвращаться к теме. Вообще-то ваша с Ниной идея может оказаться разумной. Только нужен очень опытный адвокат. Когда вернешься, мы специально обсудим этот вопрос. Может, и я чем-нибудь помогу, копнем наши старые связи.

Во двор, осветив фарами спящие машины, въехала черная «Волга».