Синдикат

Наемник вздохнул, ему остро захотелось выпить.

В каждой стране, каждом регионе есть свои эталонные злодеи, «образцовый» криминал, славный показательной жестокостью. Для Дальнего Востока таковыми стали ОПГ из малых народностей, занявшие примерно ту же нишу, что и латиноамериканские беспредельщики на другой стороне океана. И быстро заработавшие столь же мрачную славу. С японцами «коренные» дел подчеркнуто не имели, предпочитая китайцев и корейцев. Барыжили золотишком, биоресурсами, полудрагоценными камнями, икрой и рыбой. Гнали контрабандой пушнину, желчь медведя и так далее. Дети природы хромировались плохо и неряшливо, зато оружие имели в неограниченном ассортименте, регистрируя как этнически-промысловые даже армейские слонобои. Например, противотанковые винтовки становились ружьями для китовой охоты, и это был еще не самый оригинальный и замысловатый ход. Славились «нанайцы» и абсолютным безразличием к жизням не-аборигенов (которых называли эвенкийским словом «нюча», то есть «носатые»). Ходили упорные слухи о «медвежьих праздниках» с ритуальными убийствами пленных врагов и каннибализмом.

Бес, опираясь на богатый жизненный опыт, считал, что такого рода байки надо сразу уполовинивать. С другой стороны и оставшегося хватало, чтобы напрячься.

— От меня что требуется?

— Сидеть и смотреть.

— Не понял…

Василь внимательно и остро глянул на кибернетика поверх выдающегося носа.

— Мы за дело переговорим. Глаза в глаза с их делегером. За каждым толкователем по одному бойцу, так уговорено.

— Я?

Бес хотел и мог сказать многое, начав с того, что ему попросту не по чину выступать личным телохранителем директора в столь ответственном мероприятии. Но во взгляде пахана прочитал отчетливую рекомендацию не выеживаться и выполнять указание. Начальство не обязано давать исполнителям отчет в своих мотивах. Сказано, что надо — значит надо! Поэтому кибернетик ограничился одним лишь словом. Однако Василь, разумеется, понял бездну смыслов и недоумения.

— Пора над собой расти. Бойцов у кооператива много. И «торпиков» хватает. А тертых и битых «сталеваров» намного меньше.

Бес помолчал пару мгновений.

— У меня государственный никель, — напомнил он. — «Тантал». Могут на милицию подумать, за прослушку предъявить. Нехорошо получится.

Василь чуть склонил голову, демонстрируя, что оценил откровенную прямоту.

— По честным понятиям давно уже никто не живет, — скорбно сообщил директор. — Какое в тебе железо, «красное», «синее», «черное» — никого не волнует. Ну, почти никого. Но камеру из головы все же вынь.

«Нанайцев» звали Дерсу и Бельды, наверняка прозвища. В памяти Беса упорно билось эхо старых воспоминаний, казалось, что где-то он уже эти кликухи слышал, но… нет, не вспомнить. Дерсу выступал за старшего, а молчаливый Бельды исполнял те же функции, что и Бес, то есть сидел рядом с мрачно-суровым видом и символизировал. Чего-то коренного, восточного у обоих гостей не имелось ни на грош, оба выглядели природными русаками, разве что Дерсу щурился, но это была скорее привычка, нежели проявление фенотипа. Бельды, наоборот, широко смотрел на мир искусственными глазами без век, крепко смахивая на антропоморфную сову или мультипликационного персонажа.

Строго говоря «переговорами» происходящее действо назвать было бы не совсем корректно, происходило скорее подведение итогов и выработка конкретных действий во исполнение уже достигнутых ранее договоренностей. Руководство степенно, с чувством значимости момента пило какой-то настой и обсуждало ставки транзита, а бойцы внимательно приглядывались друг к другу.

Аугментации Беса сами по себе устарели, хоть и не фатально, к тому же после массированных повреждений вообще работали едва в полсилы. Из стандартных четырнадцати параметров оценки противника зрительный интерфейс обрабатывал восемь, и то с оговорками. Однако действующей электроники хватало, чтобы просканировать на первичном уровне возможного противника. Результат не радовал. «Никель», то есть боевые приращения совиноглазого уступали бесовским по изощренности, но были ощутимо новее и лучше откалиброваны. Не «пент», то есть знак высшего качества, выдаваемый государственной комиссией с регулярными проверками производства, но добротный, честный «гост», скорее всего, из военных запчастей. Температура тела держалась на уровне тридцати пяти градусов, что тоже было характерно для нового поколения кибернетиков. Сердце у Бельды работало в необычном ритме, циклы обычного и замедленного биения сменяли друг друга по синусоиде. Что бы это значило, кооперативный «сталевар» не понял.

По балансу просчитываемых возможностей Бес не фатально, но существенно проигрывал. А насчет более тонких материй вроде опыта и навыков, способных качнуть фортуну при настоящем столкновении… черт его знает. На бритой голове оппонента имелось несколько характерных шрамов, которые никак не могли быть получены в операционной при аугментировании, следовательно, боевой опыт подразумевался. Внешнего оружия у «нанайца» не имелось, значит либо оно было встроено, либо пучеглазый рассчитывал на чисто борцовские навыки.

Два «сталевара» сидели, как индейцы, в одинаково расслабленных и обманчивых позах, меряясь немигающими взглядами. Бес порадовался, что у него на оставшемся глазу искусственная роговица, которая не нуждается в увлажнении. Подумал, что интересно, как видят его искусственные глаза Бельды? Точнее, в каком виде программа выводит индикацию в зрительные центры мозга.

Минута за минутой, незаметно прошел без малого час.

— Порешали, — сказал, наконец, Дерсу, вроде и утвердительно, но с едва уловимой толикой вопроса, дескать, нет ли ремарок?

— Порешали, — согласился операционный директор «Затона».

— Значит передача через нашего человека, — Дерсу шевельнул бровью в сторону Бельды, который будто и не слышал, сверля Беса черными кружками глазных камер.

— И наш принимает, — согласился директор. — Бес дела знает.

— Смачно ли арбитра в дела принимать? — Бельды заговорил впервые с начала беседы, глухо и специфически невыразительно, выдавая протезирование голосового аппарата. Ниточки вен проступили на висках «нанайца», уши задвигались. Температура резко пошла вверх, за несколько секунд подскочив до тридцати девяти, а сердце забилось в четком ритме с частотой сто десять в минуту. Все это очень походило на предбоевой разгон автоматики и могло быть как реальной подготовкой к бою, так и демонстрацией с целью прогнуть собеседника, заставить кооперативных зримо нервничать, потерять лицо.

— Ну, тебе же сподручно было «юрговским» железом нашпиговаться, — Бес ответил, наугад выбрав один из двух государственных заводов, где могли бы сделать и украсть военный контрафакт для глубокого «никелирования» бойца.

— Армия — не законники, — парировал Бельды. — Купить «красного» не фольно. А с казны под гербом я ни рубля не получал.

Бес заскрипел зубами, превозмогая желание пристрелить глазастого урода прямо здесь, ну, или хотя бы попробовать. Если тот не блефовал, а действительно вычислил по аугментациям бывшего арбитра, то возможно «нанайцы» захотят вычислить кооперативного наемника по ломаным базам, в точности как сам Бес заказывал поиск старого буржуя через Кадьяка. И что они там найдут, да с какими последствиями — бог знает. Это Василю было невыгодно сдавать хорошего работника, а с «нанайцев» станется упороть любую хрень, например, для демонстрации возможностей.

Но мгновения уходили, следовало как-то отвечать, причем желательно «в кладку», быстро и красиво. Самым простым решением было перевести кий в сторону Василя, намекнув или заявив открыто, что кооператив так или иначе с законом и правоохранителями всех видов «на клиренсе», в один цвет крашены. Соответственно здесь не то место, чтобы беспримесной мастью понтоваться, а коли есть претензии, то высказывать их надо главному, что стол держит, а не подручному «мазику». Однако Василь подчеркнуто в блиц не вмешивался. Возможно, прикрылся помощником, чтобы оценить ситуацию и выработать стратегию. Возможно, оценивал как «сталевар» поведет себя в ситуации когда нужно быстро думать и в тему говорить, а не стрелять с двух рук.

— А я пусть и арбитр, но жил честно, — как можно спокойнее и рассудительнее сообщил Бес. — Ни гопу, ни коалицию по службе не ущемлял, даже шакалов и тюльников в накат не брал. Кто страдал от меня, так то шахматисты да игроцалы. Но коммэрсов катать за фол не считается. А если ты что-то можешь мне за пропих или нажим расписать, так не финти, клади шары с туза по порядку. Мы тут не шпилевые, партию дотошно разберем.

Бельды поджал губы, стиснул челюсти до желваков и склонил голову так, что теперь глядел на Беса как бык на тореадора, снизу вверх. Василь и Дерсу обменялись быстрыми взглядами, словно придя к некоему молчаливому согласию.