Синдром подводника. Том 2

Во время подготовки к Новому году мы в столовой личного состава лепили пельмени, и к нам зашел старпом. Алексей Алексеевич Ротач наиболее крупный и самый сильный представитель своего подвида старших помощников в нашей дивизии. Он решил показать, как правильно следует лепить пельмени. До его появления для создания заготовок из теста использовалась единственная на нашем корабле рюмка, которой интендант Михаил Михайлович каждому из нас отмерял в обед положенные «наркомовские пятьдесят граммов». Ничтоже сумняшеся наш здоровяк-старпом ухватил своей клешней рюмку и со всей силой вжал в заготовку из теста, и тут же на наших глазах подтвердилась истина о хрупкости стекла. И пришлось Михаилу Михайловичу на роль мерного стакана подыскивать другую посуду.

Гена (Фомин) сегодня сказал:

— А наши-то (он имел в виду вас — наших жен) сейчас за нас пьют!

До меня только сейчас дошло».

Из-за разницы во времени в семь часов получилось, что наши жены, как выразился Гена Фомин, за нас уже выпили — ведь хабаровское время было 00.30. А мы жили по Москве и еще только готовились к Новому году, который должны были отметить через шесть с половиной часов. Так что время разлучало нас еще и таким образом, Новый год мы встречали не одновременно, а раздельно.

Вывод: разделяют не время и расстояния, а события, пережитые врозь. Находясь в разлуке, не начинайте новых дел и не заводите новых знакомых, ибо они усилят ваше отчуждение друг от друга.

«02.01.1979 г., московское время 13²⁰

Охотское море

Сейчас как-то получается, что я много читаю, только что осилил роман Валентина Пикуля «Богатство» о предреволюционной Камчатке, который мне понравился. Понравился язык автора — читается легко, с интересом. Одновременно с романом начал читать повествование Ткаченко о Дальнем Востоке, но уже не столь интересное. Вот закончу писать это письмо и начну читать «Об этом не сообщалось» Белоусова. Короче приходится питать фибры своего интеллекта, чем ни попадя — эдакий книжный коктейль.

Сейчас, чтобы не одряхлеть, каждый раз на вахте делаю комплекс упражнений… когда с ребятами стали тягаться, то у меня оказался далеко не последний результат. Киданов сумел сделать только пятнадцать наклонов корпусом вперед, новенький (Саша Хомченко) — двадцать пять, мне удалось сделать сорок. Хочется к приходу из автономки научиться делать шпагат. Кстати, недавно удивил своих товарищей тем, что скрестил ноги, обычно некоторые корифеи точно так скрещивают на груди руки».

Да, в море я не хотел терять физическую форму. Поэтому раз в сутки, находясь на вахте, выполнял свой комплекс упражнений, куда входили элементы растяжки и каратэ. По молодости демонстрировал вещи похлеще, например, умел заложить обе ноги за голову. Правда, до фанатизма не доходило, так как воздух замкнутого пространства был насыщен вредными примесями, частенько превышавшими предельно-допустимую концентрацию. Были случаи, когда некоторые товарищи слишком увлекались в море силовыми упражнениями и работой с тяжестями, в итоге сажали свое здоровье. Увеличивалась нагрузка на сердце, сопряженная с негативным воздействием вредных примесей, которые через дыхательные пути попадали в кровь. Поэтому в моем комплексе для поддержания формы силовых упражнений было немного. К слову сказать, возвращаясь к наклонам, я и сейчас, по прошествии тридцати лет, делаю их больше, чем мои товарищи делали тогда. Правда, шпагат так и не осилил.

В этот же день в 14-м разделе моей медицинской книжки, который назывался «Учет трудопотерь», как и всем членам экипажа, заботливый лодочный врач Иван Васильевич Ещенко добросовестно учинил очередную запись: «02.01-79. Суммарная доза облучения за 1978 год = 0,25 бэр».

Уточню: бэр — это единица измерения облучения, образована по типу аббревиатуры от фразы «биологический эквивалент рентгена».

За все время службы на атомных подводных лодках я ни разу не подвергался процедуре замера своего тела на предмет излучения радиоактивности. Однако думаю, что нескольким человекам, выборочно, замеры все же делались, а остальным данные проставлялись по аналогии, чтобы не отвлекать всех людей от задач дальнего похода, ведь если различие и было, то незначительное. Я служил на втором поколении атомных лодок, и у нас отношение к радиации было не столь трепетное, как на лодках первого поколения.

Если честно, то наш доктор был ответственным товарищем, не рез проявившим себя в работе. Не зря же он потом был начальником госпиталя в Североморске. Мы ему верили.

Тяжесть железа…

«03.01.1979 г., московское время 14¹⁰

Охотское море

Кормят так скверно, что подчас я не могу есть ни первое, ни второе. Сейчас пишу это письмо, а самому хочется кушать.

Речь, конечно же, идет о качестве приготовления пищи. Опять — все зависело от людей. Ведь продукты на корабль выдавались отличные, и мы это знали — сами же их грузили, видели. Правда, я страдал одним физическим недостатком — необыкновенной разборчивостью в еде, поэтому частенько вставал из-за стола голодным. В связи с этим и по жизни чувствовал себя очень неудобно в гостях, когда потчевали тем, что я физически не мог в себя затолкать.

Новостей никаких нет, да и откуда им здесь взяться, если не считать, что принесли газету «Советский спорт» за 30 число, причем кучу экземпляров».

Воистину, на безрыбье и рак — рыба. Вообще-то непонятно, что это был за выпуск «Советского спорта». Хотя сам факт помню, я держал в руках эту пачку газет.

«05.01.1979 г., московское время 00¹⁰

Охотское море

Ты не представляешь, как опротивело это железо, хочется поближе к чему-нибудь живому. Все же человеку свойственно жить в мире живого. А вчера меня замучил своей трепотней Бизон (Юра Бессонов), и не меня одного. Впечатление такое, будто перед каждым сеансом он заряжается приличной порцией слабительного, после чего на наши бедные головы низвергаются потоки словесного поноса. Сказал, что недавно мы с тобой ему приснились».

Вот уж счастья привалило! Юре что-то приснится, а я расплачиваюсь, слушая все это. С Юрой Бессоновым мы жили в одной каюте, в пятом отсеке. Даже его койка находилась прямо над моей, на втором ярусе.

Да, Юра был болтун, каких еще поискать. Он мог говорить о чем и что угодно и одновременно ни о чем, просто болтать впустую. Как на ветру шумит крона дерева. Это казалось невыносимым. И все же это не мешало мне иметь с ним дружеские отношения. Тем более что он был добродушным и всегда улыбчивым — добрым малым.

«06.01.1979 г., московское время 03⁰⁰

Охотское море

Вчера забрал фотографии у товарища. Он меня пару раз снял в Новый год, когда я участвовал в КВН. Ни одна команда (из двух) не готовилась, тем не менее, наша выиграла с большой натяжкой. Хотя с самого начала в нашей команде произошла заминка. Мы должны были задать противнику пять вопросов, а у нас, как ни странно, они никак не могли родиться. Пришлось идти на выручку, я встал и задал вопрос:

— У кого самый длинный хвост?

Никто не смог ответить. Затем снова мне пришлось задавать вопрос:

— Высшая точка в мире, ее высота?

На этот вопрос был получен правильный ответ. Были и другие номера. А после окончания игры наша команда сфотографировалась. Все могло быть лучше, если бы мы хоть немного подготовились. А то ведь как? Вот придумалось — и вдруг всех повыгоняют из кают, а меня даже сонного подняли».

Некоторые подробности этой новогодней игры напомнил Михаил Михайлович Баграмян. Наша команда называлась «Гаечный ключ». Это название было обусловлено наибольшим количеством в команде механиков, из боевой части — пять. Зато наши соперники, в том числе и Михаил Михайлович, над названием своей команды поломали голову чуть больше и назвались «Накарат». Читать это слово полагалось справа налево. Да, именно «таракан». Видно, у кого-то в голове оказался излишек этих мерзких насекомых. А может, в этом тоже сказалась тоска по живому, когда даже тараканы кажутся желанными собратьями по планете, будто они могут это понять и помочь нам. Матрос Смирнов из РТС, игравший за нашу команду, задал вопрос:

— Где Макар телят пас?

После этого вопроса поле боя осталось за нами.

Вывод: Темница наказывает не одиночеством, а отсутствием связи с живым. Любить живой мир можно легко научиться, если почувствовать ему предел. Но этому лучше поверить на слово, а не убеждаться на собственном опыте. Поэтому надо уважать опыт чужих людей.

Затем наши команды состязались в художественной самодеятельности. Тут лучшей оказалась команда, в которой был Михаил Михайлович.