Синдром властного негодяя

— Ты все переворачиваешь! — от возмущения я села и хлопнула ладонями по одеялу. — Все это совсем не так. Я же просто не могла поверить, что сам Дубровский вдруг всерьез заинтересуется Фирой Сорокиной.

— Которая “…не всегда адекватно оценивает реальность и страдает манией навешивать на людей ярлыки исходя из внешности и ее собственных представлений” — так писал твой Доктор. И мне достался ярлык “негодяй”, без единого шанса доказать обратное.

— Ну, знаешь, причины для такого все же были. Все эти твои шуточки, подколки, сдернутое платье… И не вали все на Даню! Уверена, платье снимал ты.

— А ты мою контрольную съела.

В темноте было заметно, как он подмигнул и заложил руки за голову. Я же не могла смотреть на эти плечи с четко очерченными рельефом мышц, на ключицы, на шею… Не должно быть такого на моей подушке! Но и просто так взять и прогнать Дена хотя бы на пол — выше моих сил. Сколько там дней осталось до истечения контракта? Меньше двадцати? Вот и буду мучиться от общества Дубровского.

— Константин Владиленович, кстати, балл мне на экзамене снизил за то, что я на тебе жениться не захотел. После съеденной-то контрольной.

— А второй за что? — ну в самом деле, не мог же Ден ответить на “четыре”.

— Это был твой балл. Константин Владиленович тогда вздыхал, что двое его лучших студентов заранее провалили экзамен, я долго расспрашивал его и узнал, куда ушла часть твоей оценки. До сих пор не представляю, зачем ты ела лист. И как? Или погоди, ты ничего не ела, просто спрятала ее? Отомстила так за что-то?

– “Усы и интегралы” там были, ясно? — я взбила подушку и отвернулась от него.

— Ну, Фира!

Он положил руку поверх меня, обнял и поцеловал в шею.

— С платьем ты сама знаешь, что вышло. Ты же его поверх физкультурной формы натянула, нет?

— Нет! И вообще, это некрасиво подглядывать в женскую раздевалку.

— Ты натянула платье через голову возле окна, в коридоре, как раз напротив открытой двери в мужскую раздевалку. Ай-ай-ай, и кто у нас любитель подглядывать, а, Сорока?

— Спешила просто, — буркнула я.

= 50 =

…Спешка уже давно стала чем-то привычным и обыденным. Я опоздала на физкультуру потому как сидела с больной бабушкой, ждала, пока мама не вернётся с работы. В результате сдавала нормативы уже на перемене перед следующей парой, иначе физрук грозился выставить за семестр "неуд". Дмитрий Васильевич до сих пор злился, что я бросила представлять универ на соревнованиях, и на уступки не шел.

До звонка оставалось не больше минуты и я наскоро переоделась, запихнула спортивную форму в рюкзак и выбежала с платьем в руке, опомнившись только в коридоре. Ничего особенно страшного, на мне была спортивная майка и плотные колготки, да и убежала недалеко, всего-то на пару метров. Случались со мной промахи и посерьезнее.

Но переволновалась все равно страшно.

На пару успела заскочить за секунду до преподавателя, который тактично сделал вид, что не замечает несущейся студентки. И плюхнулась, конечно же, на первую парту, куда спустя минуту подсел Дубровский. Он опоздал и ничуть не стеснялся этого, все в духе нашего принца потока. Будто назло, Ден пристроился рядом, ещё и стул подвинул так, чтобы соприкасаться со мной локтями. Затем написал записку: "У тебя вата к ногам прилипла".

Ха-ха-ха. Очень смешная шутка, как про белую спину, только про вату. Я нахмурилась и попыталась вжаться в стул, чтобы держаться от Дена подальше, а он пожал плечами и близоруко прищурился, разглядывая записи профессора на доске.

Первая половина лекции прошла спокойно, на перемене же я вспомнила, что не позвонила маме и пошла к выходу с телефоном в руках. Тогда-то и услышала смех Ганина:

– Глядите, все нормальные девки вату в лифчики подкладывают, а Сорока — в трусы!

Я обернулась и в самом деле заметила прилипшую к колготкам вату. Наверное, забыла ее на стуле, когда делала бабушке компресс, а потом нечаянно села. Ничего особенно страшного, немного прилипших волокон, таких заметных на темном фоне. Я попыталась их быстро стереть, но было поздно: почти все, кто был в аудитории уже заметили мой конфуз и теперь похихикивали, а некоторые смеялись и в открытую.

– А что? Бывают бабы надувные, а Сорока у нас — набивная! Наверное и с шариками-антистресс в нужных местах. Сборная такая модель: продается один скелет, а потом уже по желанию добавляет объем в нужные места. Это Сорока для Дубровского расстаралась, мы-то привыкли к ее дистрофичности.

Он говорил и говорил, как стендапер на выступлении, а поток смеялся над его словами. Я же упёрлась спиной в дверь и никак не решалась выйти, прижимая к себе телефон.

Ужасно, но преподаватель тоже улыбался над шутками Ганина: как же набивная женщина, мечта всех мужчин! Только Дубровский оставался убийственно серьёзен. Он подошёл ко мне и резко дернул молнию на платье. Сама не понимаю, почему не сопротивлялась в первый момент, наверное, до последнего верила, что от Дена не нужно ждать неприятностей. Потом попыталась отпихнуть его или ударить, но такую махину не сдвинуть. Ден попросту схватил меня за запястья, дернул молнию и стащил платье.

– Красотка она, ясно? А у тебя такой никогда не будет. Потому что дебил.

А после вывел меня за дверь и уже в коридоре помог натянуть платье, продолжая высказывать:

– Ты отвечать не пробовала? Хоть чем-то? Шутить? Одежду подобрать другую? Тебе девки все завидуют, пацаны слюни пускают, а ты как нарочно…

— И все равно мог бы и не сдергивать платье! Это некрасиво и обидно.

— Угу. Идиотом был. Просто видел до этого, как ты бежишь по коридору и натягиваешь платье поверх лосин и спортивной майки. Еще подумал, какая Сорока бесстыжая, прячет под хламидами свою модельную фигуру. А потом еще молчит, когда оскорбляют. Сейчас, конечно, понимаю, не надо было им показывать. Ганин после этого на тебе зациклился. Ухаживать пытался, а ты все делала вид, что не замечаешь. Как и всех прочих.

Да я и в самом деле не замечала: болезнь бабушки, работа, учеба, потом снова учеба… Это Ганину с Дубровским не нужно было думать ни о чем подобном, могли себе позволить всякие ухаживания. Или драки. Помню, через какое-то время они оба появились в универе с синяками, но комментировать это не стали, зато Ганин после отстал от меня и быстро сошёлся с Иркой.

Ой-ой, если начать думать обо всем этом серьезно, то я предстаю редкостной дурой. Слепой и слабохарактерной. Впрочем, и сейчас такая же.