Синее море, белый пароход

Я забрался в свою постель и накрылся с головой одеялом.

… А если нет его, нельзя ли, чтобы все вокруг было как на «Оранжаде»?

Пришли наши и Рыбины. Зажгли свет только в левой комнате. Стали укладываться. Говорили они шепотом. Я слышал, как бабушка уговаривала маму перейти в комнату к отцу. Но мама резко ответила ей, чтобы бабушка не совалась не в свои дела.

И тогда я решил, что человеку, конечно, трудно устроить жизнь, как на белом пароходе.

13

Проснулся я от щекотки. Лягнул, не раскрывая глаз, но в Юрика не попал. Он издали щекотал мне пятку соломинкой и хихикал.

— Вставай, лежебока, — сказала бабушка и загремела посудой у печки, — проспишь белый свет.

Я притаился и, когда Юрик подполз ближе, накинул на него одеяло. Он завопил, потому что боялся задохнуться.

— Попей чаю! — крикнула мне бабушка, но я уже мчался по лестнице. Мне надо было договориться с Сумико, чтобы она никуда не уходила, ждала меня. Я позавтракаю, и мы с ней убежим на море купаться.

Я постучался. Мне никто не ответил. Тогда я откатил дверь. В комнате — пусто. На татами валялась мерная трубка с длинным мундштуком. Я крикнул вполголоса:

— Эй!

Никто не отозвался. Я вошел во вторую дверь. На полу валялась желтая косынка Ивао. Я повернулся. Рыбки в аквариуме в углу пялили на меня глаза. Я нашел крошки за аквариумом и бросил в воду несколько щепоток. Рыбешки накинулись на пищу. Их, видно, не кормили утром. Сбежали хозяева… И Сумико с ними! Сумико!..

Я плотно задвинул дверь и медленно поднялся по лестнице.

— Давай чаю, бабушка, — сказал я.

— Умойся сначала, — ответила она.

Я равнодушно сполоснулся под умывальником. Бабушка поставила на низенький столик рисовую кашу с молоком.

— Я же сказал — чаю, — нахмурился я.

— Не выламывайся, ешь, — приказала она и скрестила руки впереди. — Мать приказала табак полоть.

— Я его не курю, — ответил я, ковыряясь ложкой в каше.

— Со мной ты бедовый, — сказала она, качая головой. — А перед отцом?..

Я промолчал и усердно стал есть кашу. Бабушка подставила мне и кружку чаю. Бабушкины глаза были блеклые, как ее старая синяя кофта, и добрые-добрые. Губы сжаты вроде сурово, но самые кончики вздернулись вверх. Сказать ей или нет, что ее японцы удрали? Лучше скажу после. Она расстроится. Все-таки крепко сдружилась с ними. Как вчера она их защищала! А они всех обвели вокруг пальца… И меня особенно… Эх, Сумико, Сумико! Я думал, что мы друзья… Я поднял глаза на деда, тяжело вздохнул и отвел взгляд. А может, вовсе и не Кимура поджег? Тогда почему все удрали? Если невиновны, зачем удирать?.. Эх, Сумико, Сумико!..

— Опять на целый день? — спросила бабушка.

— Есть дело, — ответил я, запивая кашу чаем.

— Какое? — подлез ко мне Юрик.

— Важное, — сказал я.

— Я с тобой! — запрыгал брат.

— Тебе нельзя, — сказал я.

Юрик сел у моих ног, и прозрачные живчики побежали из его глаз.

— Все мне нельзя, — причитал он, крутя кулачками в глазах. — Так у меня ноги не окрепнут.

— Не реви, — сказал я, морщась, и махнул рукой. — Обувай свои сандалии.

Юрик мячиком подскочил с татами. Он вмиг обул красные сандалии и зашлепал по лестнице впереди меня.

Я поймал брата за руку и повел на пожарище.

Головешки отливали на солнце синим цветом. По ним ходили два пожарника и милиционер. Они что-то выискивали среди обгорелых досок. Если бы они знали, что наши соседи сбежали, наверное, перестали бы рыться в головешках. Надо искать Кимуру. Он выждал удобный момент, отомстил и ушел в море на шлюпке, захватив своих. Вот как мстить надо!..

— Видишь… — сказал я Юрику.

— Да, — ответил он и засунул палец в рот.

— Теперь иди домой, — сказал я, поворачивая назад.

— А ты?

— Я пойду искать тех, кто поджег дом дяди Рыбина.

— И я с тобой, — ответил Юрик, морща нос.

Я остановился, взъерошил ему пух на голове, крепко взял за руку и потащил вниз по дороге. Надо было б спуститься по обрыву — и быстрее к речке Мутной, которая впадала в море за городком, за правым краем волнолома, но с братом я побоялся идти по обрыву.

Мы с ним прошли под императорскими воротами. Здесь я на минуту остановился. Юрик заметил, что я пристально гляжу в землю. А я глядел на кривую тень арки-меча.

— Ты следы увидел этих… кто поджег дядю Рыбина? — спросил он.

— Да, — очнулся я, и пошагали мы с Юриком дальше. Мы шли горячими улицами, и скоро брат захныкал, что ему жарко. На окраине в придорожной канаве я сорвал серый лопух и накинул Юрику на голову.

До речки было два километра. Я ходил туда раз и видел, какие непроходимые кусты в устье. В них можно спрятать целый катер.

Когда мы подошли к темно-зеленому кустарнику в устье речки, я приказал брату залечь в траве и слушать мои сигналы. Если я выстрелю ракетой, то он должен мчаться изо всех сил в порт и звать на помощь дядю Семена или отца. Юрик отдал мне честь и залег. Я пошел по кустам над самой речкой. Над раздвинутыми ветками черемухи, ольхи и тальника колыхался терпкий настой горячего воздуха. Бабушка говорила не раз, что травы и деревья остро пахнут перед грозой. Я подумал об этом мельком, потому что пристально оглядывал каждый просвет в кустах.

И я увидел маленькую гавань чуть выше устья. Волны раскачивали подрубленные ветки кустов. Трава была притоптана, и в ней мелькнуло что-то цветастое. Я нагнулся. Это был «бог счастья», втоптанный в сырую землю. Я вызволил его из земли и отер. Он безмятежно ухмыльнулся фарфоровыми зубами. Только нос у него чуть сколупнулся… Спешили, сильно спешили хозяева. Эх, Сумико, Сумико!..

— Гера, я искупнусь разок? — Юрик незаметно подкрался сзади.

— Я тебе как велел?! — закричал я на него.

У брата опять сморщился нос и задергались щеки.

— Ты никаких сигналов не подаешь, — забормотал он, протыкая пальцем серый лопух, — а мне жарко стало — солнце вон как печет.

— Горе мне с тобой, — сказал я, понизив голос. — Купайся, только быстро…

Он разделся и стал барахтаться в воде у самого берега. Поднял всю муть со дна. Рожица брата сияла, как луковица на солнце. Я уж и сам решил разок искупнуться, но потом поглядел на божка и отставил. Надо было спешить…

— Идем, — приказал я Юрику.

— Еще разок искупнусь, и все, — ответил он.

Я поймал его за скользкую руку и подтолкнул к одежонке.

— Гера, ты не нашел тех?.. — начались расспросы.

— Не нашел, — ответил я, помог ему натянуть майку и потащил через кусты к дороге.

Обратно мы шли быстрее. Однако Юрик не прекратил своих дурацких расспросов.

— Гера, куда мы бежим?

— В порт.

— Зачем?

— Попросим катер.

— Кататься?

— Да.

— Знаешь, что я придумал?

— Что?

— Поплывем на тот остров, где «Оранжад».