Синее на золотом

Тереза поглядела ему в лицо, на книгу, на которой лежала его ладонь, и решилась.

– Хорошо, – сказала она. – Тогда слушайте…

И она пересказала Кассандру все, что ей было известно о принцессе Амелии Винтербергской, урожденной Амелии фон Мейссен. Выслушав свою собеседницу, священник задумался.

– Нет, – сказал он внезапно, – это не совсем то, что мне нужно. Вы не могли бы своей рукой написать то, что я вам продиктую? Уверяю вас, – добавил он, – это вовсе не для пользы дамы, из-за которой вы потеряли вашего… брата.

– Сто луидоров, – объявила Тереза, – и я напишу все, что вам угодно, хоть то, что эта особа – прусская шпионка.

– Нет, это не понадобится, – ответил Кассандр. Он полез в стол, достал из него солидно звякнувший мешочек, положил его рядом с маркизой и пододвинул ей чернильницу и лист бумаги. – Пишите, сударыня, прошу вас. Сначала заголовок: «9 сентября I года единой и неделимой Французской республики…»

Услышав, что именно он просил ее написать, Тереза несколько удивилась, но все же выполнила его просьбу.

– И как же это может ей повредить? – спросила она, ставя размашистую подпись.

– Весь вопрос в том, к кому попадет эта бумага, – загадочно отозвался Кассандр и позвонил в колокольчик. Вошел молодой лейтенант. – Шарье! Я закончил с этой дамой и с английским графом, которого допрашивал до нее. Будьте так добры, отведите их вон под то дерево, которое видно из моего окна, и расстреляйте. – Он дружески кивнул Терезе и спрятал подписанную ею бумагу в ящик стола.

Шарье схватил Терезу за локоть и попытался вывести, но она ухватилась за стол.

– Нет! – прорыдала она. – Вы не можете так поступить со мной! Вы дали слово! Вы поклялись! На Библии!

– В самом деле? – уронил священник, доставая книгу. – Вот на этой?

Он снял с Библии обложку, и стало видно, что это том пьес Расина. Тереза раскрыла рот. Она ждала чего угодно, но только не этого.

– Великолепный автор, – продолжал священник. – И все пьесы у него о страсти, о долге и о чувстве. А какая поэзия! Некоторые предпочитают Корнеля, но я с ними не согласен.

И он сделал движение рукой, разрешая увести приговоренную. Задыхаясь от слез, Тереза выкрикнула ему в лицо несколько оскорблений, которые могли вывести из себя даже камень. Но Кассандр только улыбнулся.

– Что ж вы, гражданка? После того, как вы столь отважно командовали расстрелом, вам должно быть интересно, каково быть на той, другой стороне. Потому что неполный опыт, как нас учит Монтень, и не опыт вовсе.

А потом он присел на подоконник и следил, пока все не было кончено.

Он не чувствовал ни радости от того, что отомстил за своего брата, ни морального удовлетворения, ни даже злорадства, что все обернулось именно так. Все было уже предрешено в то мгновение, когда в саду онскотского замка он схватил убегающую Терезу за волосы. И он стал думать о том, куда ему надо будет поехать теперь, что предпринять и каких людей навестить в Париже, чтобы добиться от них нужных ему решений.

Впрочем, для начала он решил отправиться в Амьен.

Глава 11

– Прошу вас, гражданин, – сказал Лоран. – Как прикажете доложить о вас?

Кассандр на мгновение задумался.

– Скажи господину маркизу, – промолвил он наконец, – что к нему приехал человек, который хочет отблагодарить его за оказанную услугу. – И он сердечно улыбнулся.

Лоран хотел сообщить, что маркиз Александр находится в саду, где возится со своими цветами, но слово «господин» и тем более «маркиз», которые употребил незнакомец, произвели на старого слугу магическое действие. Он поклонился, попросил священника подождать в гостиной и удалился.

Кассандр огляделся. Старая мебель, изящные вазы, на столике – неоконченная партия в шахматы, причем фигурки вырезаны настолько искусно, что можно было даже различить черты лица.

Маркиз пришел через несколько минут, держа в руке какое-то растение, чей корень он пристально рассматривал. Он бросил рассеянный взгляд на Кассандра и предложил ему сесть, но тот отказался.

– Я имею честь знать вас, гражданин? – после некоторого колебания спросил маркиз.

– В некотором роде, – ответил священник. – Если вы не возражаете, – он покосился в сторону Лорана, который стоял в дверях, – я бы предпочел побеседовать с вами наедине. Я привез очень важные вести, сударь. Хорошие вести, – многозначительно добавил он.

Александр бросил взгляд на старого слугу, и тот удалился.

– Я весь внимание, мсье, – промолвил маркиз. От него не укрылось, что священник не стал садиться и остался на ногах.

– Кажется, я забыл представиться, – сказал его собеседник. – Меня зовут Кассандр. Я проезжал мимо и решил лично навестить друга свободы, благодаря которому мы смогли справиться с ее врагами.

Маркиз кисло улыбнулся.

– Каждый здравомыслящий человек выступает за свободу, а вовсе не за притеснение, – ответил он.

– Да, но не каждый станет слать столь художественные письма в революционный комитет. Благодарю вас, сударь, от всей души.

Александр нахмурился.

– Я не понимаю, сударь, о чем вы, – уже холодно сказал он.

– Полно, полно, гражданин, – оборвал его Кассандр. – Мне известно, что именно вы писали нам доносы, имитируя почерк и малограмотность вашего кучера Реми. Мой вам совет: в следующий раз, когда вы пожелаете ввести меня в заблуждение, не используйте деепричастные обороты вроде «являясь революционером». Кучера так не выражаются. Я уж молчу о том, что такие слова, как «злоумышляют» и «восторжествуют», тоже выходят за рамки словарного запаса обычных граждан.

– Мне кажется, что вы хотите меня оскорбить, – хрипло проговорил маркиз. Его глаза были прикованы к лицу священника, но тот только безмятежно улыбнулся.

– К чему эти жалкие увертки, гражданин? Уж со мной-то вы можете быть откровенным. Тем более что, как я уже сказал, я привез хорошие вести. Двое людей, которых вы желали погубить, мертвы. Ваша жена и ее любовник уже не потревожат вас. Вот только незадача, пострадали ведь и другие люди, кроме них. Ваша племянница погибла, не успев разродиться, ее муж ушел вместе с английским войском и никогда не вернется во Францию, иначе его здесь гильотинируют. Да и очаровательную графиню из-за Рейна вы тоже не увидите. Но ведь это совсем смешная цена за ваш покой, не так ли?

Александр почувствовал, как у него подгибаются ноги, и опустился в кресло, по-прежнему сжимая в руке бесполезное растение. Маркиз не мог знать – как, впрочем, и Кассандр, – что Себастьен де ла Трав еще вернется, но не в годы революции, а уже при императорском режиме, когда эмигрантам будут сделаны значительные послабления.

– Вы издеваетесь надо мной, – прошептал маркиз.

– Я? Ничуть, гражданин. Мне интересно лишь одно: зачем вы это сделали? Зачем раз за разом выдавали нам вашу жену? Ведь вы вполне могли развестись с ней, республиканские законы это позволяют.