Синее золото

Поднявшись по трапу на борт, напарники спросили у ма­троса, где капитан. Тот проводил их на мостик, там смуглый мужчина сверялся с графиками и таблицами. Джим Контос был лучшим из шкиперов НУМА. Сын ловца губок, он по­знакомился с морем, едва встав на ноги.

— Курт. Джо. — Контос широко улыбнулся. — Какая при­ятная неожиданность! Я слышал, вы где-то поблизости, но не думал, что найдете время почтить своим визитом мою «Три­глу». Что-то задумали? — Он взглянул на Завалу. — Хм, впро­чем, у тебя на уме всегда одно и то же.

Губы Завалы изогнулись в типичной легкомысленной ус­мешке.

— Мы с Куртом вчера гонялись у побережья.

Взгляд капитана помрачнел.

— Да уж, слышал, что случилось с вашей лодкой. Очень, очень жаль.

— Спасибо за сочувствие, — ответил Остин. — Значит, ты и про китов слышал?

— А как же! Странная история. Узнали, что их убило?

— С твоей помощью, может, и выясним.

— О чем разговор! Конечно, я помогу.

— Нам бы твою «Триглу» и батискаф на время. Собираем­ся понырять к югу от границы.

Контос рассмеялся.

— Насчет большой просьбы вы не шутили. — Чуть поду­мав, он пожал плечами. — Почему бы и нет? Мы как раз вер­нулись с полевых испытаний. Достанете устное разрешение на работу в мексиканских водах — лодка ваша.

Кивнув, Остин позвонил в НУМА, поговорил несколько минут и наконец передал трубку Контосу. Тот выслушал со­беседника, кивнул, задал пару вопросов и отключился.

— Ну, курс на юг. Ганн дал добро. — Руди Ганн был управ­ляющим производством НУМА в Вашингтоне. — Но только на два дня. Шеф хочет, чтобы вы с Джо вернулись поскорее. Есть работенка. Да, и еще, Ганн предупредил: у него нет вре­мени лично отмазывать вас от таможни.

— Если кто спросит — скажем, что заблудились, — изобра­зил невинность Остин.

Контос указал на ряды мерцающих лампочек и реле на пульте.

— Попробуй соври с такой электроникой. «Тригла» с виду страшная, но от жизни нисколько не отстала. Если прижмут, все дела уладит государственный департамент. Когда плани­руем выдвигаться?

— Нам только акваланги прихватить. Дальше — как ты ре­шишь.

— Решаю: время отбытия семь утра, завтра, — сказал Кон­тос и отдал команде новые распоряжения.

По пути к машине Остин спросил у напарника: мол, что имел в виду Контос, говоря, будто у Завалы «одно на уме».

— Мы с ним чуть ли не постоянно ухлестываем за одними и теми же девушками, — пожал плечами Завала.

— В округе Колумбия еще остались девушки, с которыми ты не сходил на свидание?

Подумав немного, напарник ответил:

— Первая леди. Сам знаешь: я с замужними не встречаюсь.

— Отрадно слышать. — Остин сел за руль.

— Но если она разведется, тогда...

Курт включил зажигание.

— Лучше расскажи о бедолаге, прибитом буррито.

ГЛАВА 7

Под безоблачным западным небом темно-зеленый вертолет переле­тел над изрезанным пиком горы Скво и испуганной стреко­зой помчался над альпийскими водами озера Тахо к калифор­нийскому побережью. Повисев немного в воздухе, он по иде­альной прямой опустился на бетонную площадку. Как только двигатель затих и винты перестали вращаться, к нему подка­тил пузатый «Шеви Субурбан». Водитель в униформе того же оттенка, что вертолет и машина, выбрался из салона — по­приветствовать стройного пассажира летательного аппарата.

Приняв у него чемодан, водитель сказал:

— Прошу сюда, конгрессмен Кинкейд.

Они забрались в машину и по щебеночно-асфальтовой до­роге поехали через густой лес. Спустя несколько минут ока­зались перед комплексом зданий, практически копией про­славленного замка Херста в Сан-Симеоне, только из красного дерева. Послеполуденное солнце создавало фантастическую игру света и тени на башнях и стенах. На одну отделку, на­верное, ушел целый лес деревьев-великанов. Поместье пред­ставляло собой трехэтажный бревенчатый дом, которому при­дали нужную форму и размер, окружив после набором взаи­мосвязанных строений.

— Местечко будет побольше Табернакла мормонов, — за­метил конгрессмен Кинкейд.

— Добро пожаловать в «Валгаллу», — неопределенно от­ветил водитель.

Припарковавшись и взяв чемодан конгрессмена, он повел гостя по лестнице к террасе, длинной, как дорожка для боу­линга. Оттуда — в просторное фойе, обшитое темным, прак­тически черным деревом. (Из той же породы древесины бы­ли выполнены потолочные балки.) Дальше они проследовали через несколько коридоров в тех же тонах до высоких метал­лических дверей, украшенных рельефом и заключенных в го­тическую арку.

— Я отнесу чемодан в вашу комнату, сэр. Остальные уже ждут. На столе стоит табличка с вашим именем.

Провожатый нажал кнопку в стене, и двери бесшумно от­крылись. Войдя, Кинкейд прямо ахнул — стоило позади него затвориться дверям, конгрессмен оказался в огромной комна­те с высоченным потолком. Освещалось помещение пламенем в большом камине и факелами, которые теснились рядом со щитами, знаменами, копьями, секирами, мечами и прочими орудиями смертоубийства, напоминающими о временах, ког­да вопросы решали при помощи войн.

Но смертоносные экспонаты меркли перед выставленным в самом центре комнаты предметом — кораблем викингов в семьдесят футов длиной. Квадратный парус был поднят, слов­но в ожидании попутного ветра. Сходни у кормы как будто приглашали подняться на борт и занять место за длинным — от кормы до носа — столом; в центре возвышалась мачта.

Кинкейд служил во Вьетнаме, и грозные декорации ни­сколько его не смутили. Гордо выпятив подбородок, он пе­ресек зал и взошел по сходням. Сидящие за столом человек двадцать прервали беседу и с любопытством посмотрели на новоприбывшего. Заняв последнее свободное место и окинув присутствующих грозным взглядом, Кинкейд хотел уже заго­ворить с соседом справа, как вдруг распахнулись двери в кон­це зала. Вошла женщина и в мерцающем свете факелов бы­стрым шагом направилась к кораблю. Облегающий зеленый комбинезон выгодно подчеркивал ее атлетическое телосло­жение, однако самым поразительным в ней был рост. Прак­тически семь футов.

Обладательница безупречной внешности, женщина, впро­чем, изумляла красотой айсберга. От нее так и веяло аркти­ческим холодом. Собранные сзади в пучок соломенные во­лосы не скрывали мраморно-бледную кожу и глаза льдисто­голубого оттенка. Поднявшись на борт, она поразительно мягким голосом поприветствовала каждого из мужчин: об­ходя стол, обращалась к ним по имени, благодаря за при­езд. Дойдя до конгрессмена, женщина-айсберг задержалась. Взглядом своих необыкновенных глаз она чуть не просвер­лила дырку в грубом лице Кинкейда. Затем стиснула его ру­ку в пожатии и прошла к креслу с высокой спинкой во гла­ве стола, у носа ладьи. Улыбнулась в равной степени холод­но и соблазнительно.