Синеглазка для Грома

— Товарищ майор! — я попыталась встрять. Молот обернулся ко мне. Посмотрел удивленно и вернул внимание к майору. А тот словно и не слышал меня.

— Все! Мое терпение лопнуло! Я тебя отправлю в штрафной батальон!

— Товарищ майор! — попытался противоречить Молот.

Я посмотрела на Грома. Он зыркнул на меня сердито. Но как я могу молчать, когда человека ни за что обижают?

— Значит так, ты больше не мой водитель! А теперь, десять суток ареста тебе!

— Товарищ майор, ну мне два месяца осталось всего дослужить, ну зачем арест?

— Ты даже не удосужился объяснить мне почему это сделал, до такой степени оборзел! Вон отсюда!

Молотов вышел, а меня трясло. Нет, я категорически не согласна с такой несправедливостью.

— Знаете что, товарищ майор… — проговорила, чувствуя что на языке крутятся только неприличные слова.

— Плохой вы командир, раз, не разобравшись в ситуации, такого бойца наказываете! Ни за что.

Он перевел на меня яростный взгляд.

— Счастливцева, — прорычал Гром. Но сейчас меня уже было не остановить. Я выставила в сторону ладонь, где примерно находился комбат. Мне было плевать, что он сделает.

— Молотов девушку защитил, если бы не он, неизвестно…

— А ну пошла вон отсюда! — заорал Оверьянов. — Пока я тебя не отправил вслед за Молотовым! Громов! — он обернулся к комбату. — Разберись со своей подопечной, иначе вылетит из армии как пробка!

— Есть разобраться, — голос Грома был как натянутая струна. Он рванул в мою сторону и, схватив меня под локоть, потащил к выходу.

В коридоре стоял Молот в окружении еще нескольких солдат. Когда Гром тянул меня мимо него, он посмотрел на меня и улыбнулся. Я заметила какие грустные были глаза у парня.

***

— Счастливцева, ты хоть понимаешь, что ты наделала? — он кричал на меня так, что стекла его кабинета дребезжали. Гром расплывался передо мной, по щекам текли слезы. Мне было так обидно. Что за несправедливость?

— Молотов — герой, а он его на десять суток! Да если бы не он, нам бы с той девушкой досталось от этих негодяев пьяных!

Он вдруг замер. Приблизившись, уперся руками о подлокотники кресла, нависнув надо мной грозовой тучей. В его холодного цвета глазах сейчас полыхало пламя.

— Где ты успела влипнуть?!

Мне захотелось вжаться с спинку стула, он едва не трясся от злости. А если я сейчас расскажу, что запрет его нарушила, так он же меня убьет!

— Вита… — процедил он сквозь зубы. — Говори, а то хуже будет.

Это ирония судьбы? Я так хотела, чтобы он по имени меня назвал… а он сделал это так, что захотелось удавиться.

— Вчера после военкомата я в магазин отправилась, — всхлипнув, поняла, что все таки придется признаваться.

— Когда шла по парку, увидела, как двое десантников пьяных, приставали к девочке, — после моих слов Грома перекосило.

— Товарищ комбат, да они бы ее там обидели, я не смогла мимо пройти! — всхлипнула, чувствуя жуткую обиду от того, что он зол на меня.

— А десантники на меня переключились… а тут Молот, ой рядовой Молотов. Он защитил нас с девушкой. Молот им всего то пару тумаков дал, и девочку проводил. Товарищ комбат, он герой, а его под арест.

Я видела как сильно напряжены его скулы. Несколько секунд он продолжал стоять так, приблизившись к моему лицу. Я даже дышать боялась.

— Ты понимаешь, что сделала?! — пророкотал мужчина. — Сколько у тебя залетов за первые два дня службы?! Как мне теперь обелять тебя перед комполка? А?! Какого хрена ты поперлась в этот магазин? Почему не промолчала в кабинете Оверьянова, как я того и просил?!

Слезы брызнул из глаз. Он был таким грубым и злым, а я такой несчастной. Все, теперь точно меня уволят.

— Не ругайтесь, товарищ комбат. Я же девушка! — еще больше расплакалась, спрятав лицо в ладонях. Он прорычал что-то и отошел от меня.

— Значит так! — раздался его громкий голос спустя несколько минут.

— Сейчас идешь, учишь устав. Чтобы знала, как можно и нужно обращаться к выше стоящим по званию, и как себя вести. Я отдам распоряжение заместителю по учебной подготовке, чтобы взял твое образование на контроль…

Мне вдруг стало совсем нехорошо.

— Это Грызунов чтоли? — отстранила от лица ладони, посмотрела на него сквозь слезы.

Гром метнул в меня взглядом.

— Это не должно волновать вас, рядовой! Приказы в армии не обсуждаются! Это основной закон! Иди, учи устав! Вечером спрошу!

— Товарищ комбат, но как я его весь до вечера?

— Мне плевать как! Если вечером не будете знать на зубок, уволю к чертовой матери! Подумать только, наехать на командира полка! — он схватился за голову.

— Свободна!

В эту минуту я боялась его как никогда. Но, уйти, так и не попытавшись спасти невиновного?

— Товарищ комбат, а как же Молотов?! Ну не честно его так…

Гром попытался выдохнуть. Видно было, что я его довела до точки кипения еще минут десять назад и сейчас он держит себя в руках только благодаря своей железной воле.

— Ты не о нем переживай, о себе, — проговорил тихо, воздух вылетал из его легких со свистом. — Сейчас твоя судьба на волоске. Имей ввиду, Счастливцева, если хоть раз запнешься, рассказывая мне Устав — выгоню и глазом не моргну.

Ну что он за человек такой? Выгоню, выгоню — надоел уже зудеть. Можно подумать, я с первого раза не поняла.

— А если у меня будет уважительная причина?

Мне показалось, или его глаз снова дернулся? Что-то с нервами у комбата плохо совсем, надо бы ему чайку успокоительного выпить. У Сан Саныча много разных травок в запасе.

— Причина? Какая, например?

— А вдруг… я заболею? — сказала первое, что пришло в голову. А когда увидела, как потемнел его взгляд, поспешила добавить. — Сильно…

— Только один диагноз тебя спасти может — перелом основания черепа. Но я думаю, боец Счастливцева, оно того не стоит. Свободна! — пророкотал, а я выбежала из кабинета.

Глава 9

Он отстранил меня от работы на оставшийся день. Устроившись у себя в комнате за столом, я посмотрела на огромный талмуд, который мне предстояло зубрить.

— И как выучить это за столь короткий срок? — вздохнула устало, откусив морковку. Ее хруст заглушал мысли в голове. Когда я нервничала, у меня каждый раз просыпался жуткий аппетит. Вот и сейчас. Я съела котлету, и яблоко, а теперь мне вдруг захотелось морковки.