Синеглазка для вождей орков

Я протяжно выдыхаю и снова приближаясь. Стыдливо обвожу языком по кругу и обхватываю губами.

То, что происходит дальше, ужасно заводит меня. Вожди рычат и стонут от удовольствия, пока я по очереди ласкаю их. А когда их тела напрягаются до предела, они подхватывают меня на руки.

Я мгновенно оказываюсь прижатой к Рилгану, и обхватываю ногами его талию. Он одним уверенным движением насаживает меня на себя, вырывая из горла стон. Узлур сжимает мои ягодицы, раздвигает их и… входит в меня сзади.

Держась за плечи вождей, развернутая в пол оборота, я тону в их поцелуях и страсти. Поляна наполняется нашим сбивчивым дыханием, рыком, криком и ритмичными ударами.

Как же мне хорошо…

Утром я просыпаюсь в жарких объятиях вождей, на мягких шкурах. Над головой высится купол шатра, с улицы доносится какая-то возня и детский смех.

После нашей бурной и страстной близости ночью, мы решили уже утром отправиться в королевство. Вожди собирались доставить меня родителям и заодно рассказать им о серьёзности своих намерений.

Я переворачиваюсь на живот, приподнимаюсь на локтях и бессовестно любуюсь Узлуром и Рилганом. Они так мирно спят, что совсем не хочется их будить. С трудом борюсь, чтобы не поцеловать их. Но, всё-таки проигрываю своим чувствам, и целую.

Вожди сонно улыбаются, и я снова оказываюсь в их страстных объятиях. Только в этот раз они начинают не с ласк, а с шлепков по попе. Очень приятных шлепков.

Мы так увлекаемся, что не сразу замечаем доносящийся с улицы переполох. Замираем и слышим властное:

— Именем короля, приказываю немедленно привести к нам принцессу Алирию!

Глава 12 Бой

О нет! Как они нашли меня?! И, главное, кто именно! Это могут быть как люди мерзкого короля, так и моих родителей. Хотя нет, вряд ли это родители. Откуда им знать, что я с орками.

Значит, остается мерзкий король.

— Сиди здесь, любимая, — сурово говорит мне Узлур, поднимаясь на ноги.

Любимая?! Что… Неужели он…

— Ни при каких обстоятельствах не выходи, — не менее сурово добавляет Рилган, бережно накрывая меня пледом. — Пообещай нам!

— Обещаю.

Вожди направляются к выходу, и уже через пару мгновений я слышу рокот их свирепых голосов.

Стражники приказывают отдать меня и даже начинают угрожать. Но вожди наотрез отказываются исполнять их волю.

Тоже мне, нашли кому приказывать! Видимо, они ещё не знают, что разговаривают с вождями.

Слышится какая-то возня, переполох и… Утробное рычание орков. Судя по звукам, начинается битва.

Я вскакиваю, борясь с желанием выбежать из шатра. Быстро облачаюсь в платье и жду. Я так переживаю за Узлура и Рилгана, что нет мне покоя.

Но выйти не могу. Они же наказали мне ни при каких обстоятельствах не покидать место. Что же делать… А вдруг с ними что-то случится? Вдруг их серьёзно ранят?

Я же… я же тогда не выдержу этого. Не переживу. Ведь я… люблю их! Безмерно люблю.

Сердце колотится в груди, но любопытство берет верх. Я крадусь к выходу шатра и осторожно заглядываю в щель. Увиденное заставляет мои колени подкоситься, а на лбу выступают капли холодного пота.

Я думала, прибыло от силы десяток стражников… но это целая армия! У входа в мой шатёр стоят здоровенные орки с дубинами, явно охраняя меня. Повсюду бушует пожар, несколько палаток полыхают огнём, оглашая воздух отчаянными детскими криками. И…

Мой взгляд замирает на одном из стражников. Он заносит меч над той самой малышкой, которая подарила мне платок. Клинок уже готов обрушиться, оборвать её юную жизнь, как…

Я нарушаю обещание, данное Узлуру и Рилгану. Не раздумывая, я вырываюсь из шатра. Охраняющие меня орки явно не ожидают такой прыти, и я ловко проскальзываю мимо них.

Собрав всю свою волю в кулак, я отталкиваю стражника, и, подхватив кричащую от ужаса малышку на руки, бросаюсь в сторону леса.

Во всём этом кошмаре, развернувшемся в лагере, виновата только я! И я не позволю ни одному невинному существу пострадать из-за моей ошибки.

Парочка стражников устремляется за мной в погоню. Узлур и Рилган, поглощенные битвой, пока не замечают моего побега, яростно сокрушая врагов.

Бегу со всех ног, не разбирая дороги, лишь бы вырваться. Со стороны лагеря доносится призывный крик одного из стражников:

— За ней! В погоню!

Только не это…

Малышка испуганно прижимается ко мне, но молчит. Я ловко перепрыгиваю через торчащие коряги, лавирую между узловатыми корнями и, задыхаясь, добираюсь до озера. Если бы только хватило сил переплыть на другую сторону… Там, возможно, есть шанс на спасение.

Не успеваю сделать и шагу, как вокруг моих лодыжек туго смыкается верёвка, и я лечу на землю. Малышка выскальзывает из моих рук, но тут же вскакивает на ноги. Изо всех сил тянет меня за руку, пытаясь поднять…

Но её грубо отталкивают в сторону, и она, не удержавшись, падает на землю. В тот же миг она снова поднимается и с пронзительным, отчаянным криком бросается на стражника с крошечными кулачками.

Какая же она храбрая!

Но что удары такой малютки для закованного в броню воина? Меня рывком поднимают с земли, и я слышу утробное, устрашающее рычание.

Оборачиваюсь и вижу перед собой разъяренную толпу орков во главе с их вождями. У всех напоказ выставлены клыки, нижние губы оттопырены, носы сморщены в яростной гримасе. Но я не боюсь.

Узлур и Рилган надвигаются на нас, а остальные, повинуясь их приказу, уже вовсю сражаются со стражниками.

Мой захватчик, задыхаясь от злости, приставляет к моей шее нож. Угрожает, что если орки не отступят, то я расстанусь с жизнью здесь и сейчас.

Я чувствую, как холодный металл всё сильнее давит на горло, царапая кожу, оставляя на ней тонкую, но ощутимую полосу. Кажется, вот-вот хлынет кровь.

— Тогда убей, — выплевываю я слова с напускной уверенностью, хотя внутри всё сжимается от ужаса. — Принеси своему королю мою голову на блюде. Развяжи войну!

Пока стражник, ошеломленный моей дерзостью, пытается сообразить, что делать, Рилган оказывается прямо перед нами. Отвлекает внимание захватчика на себя. Узлур, воспользовавшись моментом, выбивает нож из руки стражника.

Всё происходит настолько стремительно, что я даже вдохнуть не успеваю.

И вот я уже в безопасности, прижимаюсь к широкой, мускулистой груди Рилгана. Узлур, тем временем, выбивает из стражника всю дурь.