Синеглазый дьявол

Ее сокровенная часть сочла его вид очень заманчивым, но надменность, присущая сказочной королеве, все еще руководила ею.

– Как только я окажусь на свободе, ты пожалеешь о таком обращении со мной, – презрительно вымолвила она. – Я превращу тебя в жабу, потому что ты и есть жаба.

Глаза Уильяма блеснули.

– Золотце, ты бы лучше разговаривала повежливее. Обзывать своего хозяина жабой вряд ли прилично…

– Жаба – только одна из твоих родственниц! Ты гораздо ближе к…

Он заткнул ей рот своими губами. Виола поперхнулась, задохнулась и растаяла. Он так умело целовался, что вряд ли стоило ожидать, что она будет сопротивляться. Когда он наконец оторвался от нее, она щурилась. Его рука уже ласкала ее грудь. И весьма дерзко.

– Негодяй, – заявила она и закрыла глаза, чтобы полнее насладиться происходящим. Как же он может требовать, чтобы она сопротивлялась, обращаясь с ней таким образом?

– Глупая фея, – тихо усмехнулся он и опять поцеловал ее, вынув из ножен, висящих на поясе, длинный нож.

Виола вздрогнула, так великолепно он выглядел. Настоящий самец!

А Уильям поднес нож к ее плечу.

– Я не сделаю тебе больно, золотце, – внимательно поглядел он на нее своими синими глазами.

Господи, да когда он смотрит на нее вот так, она готова сказать ему, что он может делать с ней все, что хочет.

– Я знаю, что не сделаешь. Но ты должен отпустить меня, чтобы я могла вернуться в свое королевство, – продолжала она играть свою роль.

– Не говори чепухи, золотце! – И он разрезал на ней платье, ни разу не прикоснувшись к коже. Кусок платья упал с одного плеча, показалась тонкая сорочка, прикрывающая дрожащее тело.

– Ах ты, мужлан, – простонала Виола. Грудь ее вздымалась и опускалась от страсти.

В полном возбуждении она смотрела, как второй взмах ножа разрезал платье на другом плече, а третий отрезал спереди слева синий шелк, открыв лодыжки. Она прижалась к Уильяму бедрами, но тот молча похлопал ее по заду, явно требуя набраться терпения.

Он расхаживал вокруг нее, лениво изучая ее тело со всех сторон.

– Превосходно, – заявил oн. Его кажущееся равнодушие производило бы большее впечатление, если бы не предательская выпуклость под брюками.

Уильям припал к ее груди и принялся трудиться языком и губами над ее соском.

Виола стонала и корчилась, жалея, что не может дотронуться до него, зато она целиком сосредоточилась на своих ощущениях, отчего они только усиливались.

Пульс у нее бился все сильнее и сильнее, голова откинулась назад в предвкушении оргазма, который вот-вот должен наступить, но не наступал.

Уильям между тем осторожно укусил ее сосок. Внезапное резкое ощущение вспыхнуло в ней, как пламя. Он еще раз укусил ее, и она погрузилась, задыхаясь, в исступление восторга.

Сознание медленно возвращалось к ней, в то врем как он уткнулся носом ей в плечо.

– Очнулась? – спросил он, явно больше интересуясь ее ключицей, чем ответом.

– Ах да, кажется. – Зачем он спрашивает?

– Хорошо. Пора заняться твоей второй грудью.

– Что?!

Уильям проделал то же самое со второй грудью, и она снова погрузилась в экстаз, после которого обмякла. Тело ее теперь казалось лишенным костей, его поддерживали только веревки.

– Ты сейчас такая красивая, просто воплощение страсти, которая ждет, чтобы ей дали волю. Губы у тебя красные и вспухшие, груди твердые, со спелыми сосками, – задумчиво говорил Уильям. – Вопрос в одном: как мне насладиться тобой сначала?

Виолу всю охватил огонь, кровь в ней побежала жарко и быстро, каждый кусочек ее тела отзывался на его самое легкое прикосновение.

– Золотце, – простонал он. – Прекрасная леди. – Он начал тереться о нее всем телом. Грубая одежда волновала ее. Теперь в мире ничего не осталось, кроме него – ее большого ирландца.

Виола почувствовала его зубы на своей груди и вернулась к реальности. Инстинктивно потянулась к его голове, но помешала веревка. Вскоре она поняла, что лежит на спине в гнезде из веревок. И гнездо медленно покачивается.

Она широко раскрыла глаза и обнаружила, что находится в странном гамаке. Все тело растянуто на нем в виде звезды, части которой как бы вотканы в гамак узлами из шелковой веревки, удерживающими ее руки, ноги и торс. Ноги оказались выше головы и широко раздвинуты. Она находилась в полной власти хищника, смотревшего на нее яркими синими глазами. Виола жадно облизнула губы.

– Как тебе нравится моя сеть, золотце? Она такая же волшебная, как твоя музыка, да? – промурлыкал Уильям, отходя от гамака, чтобы посмотреть на нее.

Он снял с себя одежду, и теперь его мужская сила предстала перед ней во всем великолепии.

– Да, сеть замечательная, – через силу проговорила она.

– Прекрасная королева. – Он погладил нежную кожу ее бедер. Его грубые пальцы напомнили ей о контрасте между его силой и ее хрупкостью.

– Поторопись, пожалуйста, – умоляюще попросила она и закрыла глаза.

– Какая ты жадная, – усмехнулся он и ворвался в нее быстро и сильно. Виола всхлипнула, проговорила его имя, гамак покачнулся, словно стал частью ее, надежной лодкой, покачивающейся в воздухе.

На сей раз все продолжалось очень долго, и каждое мгновение наполняло ее новым ощущением, не имевшим никакой связи с землей – только с его жаром и силой. Она корчилась и выгибалась, и гамак поддерживал ее и поощрял. Руки ее впились в веревки, словно ища поддержки.

А он все продолжал, все сильнее и быстрее. Она со стоном произнесла его имя. Вдруг он откинул голову назад и зарычал. И Виола улетела в тот мир, где не оставалось ничего, кроме ее ирландца и наслаждения.

Глава 15

Хэл держал под прицелом каменную осыпь у скалы, где он в последний раз заметил апачей, в то время как дилижанс продвигался, подпрыгивая, по ущелью. Андерсон, кучер, предупредил, что здесь последнее место, где можно ожидать нападения. Но Хэл за время путешествия встретил большее количество апачей, чем по дороге в Тусон, и решил не терять бдительности.

Андерсон крикнул ему:

– Вон там, впереди, Рио-Педрас.

Хэл нетерпеливо обернулря, надеясь увидеть аккуратный городок в пятидесяти милях отсюда. Конечно, апачи должны держаться хотя бы на некотором расстоянии от выросшего вокруг рудника процветающего поселка, тем более что нравы в нем царят грубые. Но вместо аккуратного городка он увидел деревушку, раскинувшуюся на груде скал, которые возвышались на плоской пустыне.

Рио-Педрас предстал на редкость непривлекательным поселком, беспорядочно разбросанным по длинному каменистому гребню, похожему на ящерицу, сбрасывающую кожу. Самое высокое место гребня увенчивалось большим компаундом из серого кирпича с двумя сторожевыми вышками, торчащими, как уши у ящерицы. Позади него в седловине гребня лепились друг к другу широкие крыши какого-то большого предприятия, вероятно, рудника. Дальше стоял по-настоящему безобразный деревянный дом, строительство которого в такой безлесной местности обошлось, наверное, в целое состояние.