Сингомэйкеры

Я спросил напрямик:

– Значит, если теперь вздумаю уволиться, меня собьет грузовик? Или неизвестные хулиганы зарежут в подворотне, для виду забрав кошелек и часы?

Он засмеялся.

– Нет-нет, что вы! В любой момент можете уйти, хотя мне, честно говоря, будет очень жаль потерять такого сотрудника.

– А когда будет нельзя? – полюбопытствовал я.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Как только согласитесь принять первое задание своего нынешнего третьего уровня. Уже по нему сможете догадаться, что занимаемся не только одной благотворительностью.

Я дипломатически промолчал, что об этом трудно не догадаться, все-таки я здесь уже не первый год, но с другой стороны – трудно провести четкую грань между активной благотворительностью и деликатным, как можно более незаметным вмешательством.

Эмма выпрямилась на своем рабочем месте, кокетливо повела плечиками. Волосы уложены в башню другой формы, ей бы в архитекторы пойти, блузка с таким же низким вырезом.

– Поздравляю, – сказала она.

– Спасибо, Эммочка, – ответил я. – Стараюсь вот. Ты досрочно семестр сдала, а я отстаю от тебя, отстаю… Хоть чуточку разрыв сокращаю! Сегодня тебе не так стыдно будет забросить мне задние лапки на плечи? Считай, что там погоны с большими звездами!

– Сегодня не могу, – ответила она. – И завтра. Оба вечера заняты моим бойфрендом. Он меня не видел уже неделю, гормоны его вот-вот разорвут в клочья.

– Меня тоже, – сказал я сварливо.

– В очередь, – ответила она твердо. – Вы здесь не стояли, товарищ! А он уже стоял. Весь.

– Эх, а когда подойдет моя очередь?

– Послезавтра, – ответила она и предупредила: – Но из очереди не отлучайтесь, товарищ!.. А то за вами уже заняли…

– Бронирую, – сказал я. – Никуда не отлучусь, дождусь.

В коридоре встретил Арнольда Арнольдовича, он насвистывал и вертел в руках, читая надписи, коробку с флешкой нового поколения. Увидев меня, сказал жизнерадостно:

– Я слышал, вы сегодня апнулись?

– Было такое, – ответил я скромно и счастливо.

– Это в который раз?

Я двинул плечами.

– Пусть начальство считает.

– В любом случае поздравляю. Вы всем пришлись ко двору. Даже Цибульский, а он всем недоволен, и то говорит о вас как о милом и скромном человеке.

– Спасибо.

– Вы у нас меньше года?

– Что вы! Три года уже…

– Господи, как время летит!

– Да уж…

– Еще раз, – сказал он живо, – поздравляю с быстрым апом. Редко кому удавалось так быстро пройти этот левл. Но не расслабляйтесь, говорю серьезно! Слишком уж большой соблазн – высокий оклад и всякие привилегии… Сколько я видел ребят, что срывались в загулы!

Я помотал головой.

– Что вы, я как раз горю жаждой приступить к решению задач покруче.

Он посмотрел с сомнением, но повторил все так же обеспокоенно:

– Не расслабляйтесь, не расслабляйтесь… Иногда мне кажется, что это у нас делается нарочито.

– Что?

– Да вот чересчур высокие оклады, бонусы, привилегии. Как будто отсеиваем нестойких. По-моему, это не совсем рационально. Все-таки и нестойкие приносят пользу. А когда они спиваются – кому выгода? Никому…

– Не сопьюсь, – пообещал я. – Я вообще алкоголя не люблю. Просто не нахожу в его поглощении никакого удовольствия. Даже рюмочку, как говорят, для компании или для аппетита. И на баб-с не падок. Хорошо, когда они есть, а когда нет – то и фиг с ними.

Он ухмыльнулся.

– Не горюйте, вы среди таких же придурков!

Глава 5

Апнутость дала не только оклад повыше: я получил право на машину с водителем, от чего пока что воздерживаюсь, самому нравится за рулем. Правда, если в голову стучит мысль, то не могу сразу же раскрыть ноут и записать, а то и сразу начать работать, вот для таких моментов и нужен шофер… Ладно, свежие мысли прокручиваю в мозгу, а когда приезжаю – записываю сразу апгрейденный вариант, память пока не подводит.

За обедом поздравили и остальные коллеги, вообще все выглядели веселыми и довольными. Жуков, как обычно, пока официант перекладывал блюда с подноса на стол, просматривал новости по наладоннику, хмыкал, хрюкал, хмурился, морщился, но в какой-то момент у него сорвалось довольное:

– Судный День все ближе!

Он тут же осекся, я перехватил опасливый взгляд, брошенный в мою сторону, но Тарасюк, не заметив, сказал благодушно:

– Да, темп нарастает. Все ускоряется.

А Орест Димыч проговорил с восторгом и удивлением:

– А мой дед, он живет с нами, рассказывает, как ездил на телеге! Грузы развозил.

– Ну и что, – буркнул из-за своего стола Цибульский, – подумаешь. И сейчас в парке можно прокатиться в карете.

Орест Димыч потряс головой.

– Ты не понял. Он по городу ездил на телеге! По городу развозил грузы. Автомобили тогда уже появились, но их было мало, и они были очень слабенькие… Дед говорит, полуторки, больше не тянули. Дверцы фанерные, крыша парусиновая, борта из сосновых досок… Ломались, застревали, так что лошадь с телегой была серьезным конкурентом! Представляешь?.. Это же почти Средневековье!.. Древние римляне ездили на таких телегах, даже египтяне на таких же!.. У меня дед, можно сказать, прямиком к нам из Древнего Египта!.. Радиоприемник был чудом. Громкоговорители на столбах стояли, люди на работу шли по гудку, потому что часов ни у кого не было. А сейчас?

Глеб Модестович в продолжение разговора стоял у окна, рассматривая улицу, сейчас повернулся к нам, лицо странное. Сказал дрогнувшим голосом, в котором мне почудилось недоумение:

– А в самом деле, Судный День стал ближе…

– Как много в этом звуке, – ответил Жуков.

– Как много, – сказал со смехом Тарасюк.

Арнольд Арнольдович поддержал многозначительно:

– А будет еще больше.

Все замолчали, наконец дошло, что хотя и я апнутый, но пока еще не на той ступеньке доступа, чтобы вот так при мне. Я сделал вид, что ничего не слышу, старательно нагребал ножом на вилку салат и отправлял в пасть с преувеличенным аппетитом.

После обеда в своем кабинете я безуспешно лазил по инету, искал какие-то зацепки. Конечно, вводить в окошко поиска слова «Судный День» глупо, миллион ссылок поведут в разные стороны, но ни одна не окажется верной. Этот Судный День – наше словотворчество и означает нечто такое, чему в мире либо нет названия, либо там называется совсем по-другому.

Первый раз, когда я услышал это слово, его назвали просто День, хоть и явно с прописной, а теперь уже Судный…

За следующий месяц еще дважды услышал про День, который все ближе и ближе, а еще через два месяца краем уха поймал «Судный День», но зато произнесенное так, что вроде бы нужно встать и, вытянув руки по швам, петь гимн. Возможно, высшие иерархи нашей организации и поют некий гимн по утрам. Пусть даже мысленно, сейчас же все пишется на безразмерные диски, так что осторожность должна стать второй натурой.