Сингулярность

— Бросьте, зачем им это? — скептически улыбнувшись, махнул рукой Ник. — Это ведь наши прямые конкуренты. Они с зависти чуть не полопались, когда мы запустили коллайдер, и с тех пор всячески ставили нам палки в колеса, оспаривая все наши результаты и теории. Уж кто-кто, а американцы меньше всего заинтересованы в том, чтобы мы совершали прорывные открытия.

— То, что вы сказали, лежит на поверхности и видно каждому. А вы не задумывались, что у Америки могут быть другие, глубинные мотивы, что у них есть веские основания всячески помочь вам добиться успеха в создании на коллайдере квантовой черной дыры.

— Но зачем?

— Мотивов может быть несколько, ведь, как вы абсолютно правильно заметили, они — наши прямые конкуренты. Вам не приходило в голову, что они сознательно хотят вызвать в Европе серию природных катастроф, которые могут разрушить наши экономики.

— Но зачем? — снова в изумлении спросил Ник. — Мы ведь их союзники.

— Сразу видно, что вы один из тех энтузиастов науки, что совсем не следят за новостями, — понимающе покивал головой разведчик. — В последние годы ситуация сильно изменилась. Мы провалили американский проект по созданию зоны так называемой свободной торговли, которая превратила бы нас из экономических вассалов в экономических рабов Вашингтона. Мы не дали им развязать войну с русскими. Войну, которая шла бы в Европе, на нашей земле, в то время как они хотели, как всегда, отсидеться за тремя океанами на своем острове. Слава Богу, к власти во Франции и Германии пришли адекватные, вменяемые люди, на которых американцы не могли влиять. Это не кучка безвольных шавок, которыми были предыдущие лидеры, чьи телефоны прослушивались больше десяти лет и которыми Штаты могли с легкостью манипулировать. Теперь мы, то есть Европа, их основной экономический, а после нашего сближения с Россией и политический конкурент. Поверьте, Америка очень заинтересована в создании больших проблем у нас континенте.

— Вы считаете, что американцы каким-то образом могут использовать коллайдер для нанесения нам ущерба?

— У нас мало прямых доказательств, но по тем крупицам информации, которые мы получаем из Вашингтона, мы можем сделать вывод, что вероятность этого очень велика.

— То, что вы говорите, кажется мне очень странным и пугающим. Я далек от политики. Хотя из того, что я знаю, Америка никогда не стесняла себя в средствах при достижении цели. Но позвольте напомнить, все, что достигнуто на коллайдере, — это результат нашего упорного труда. Это наши идеи, наши расчеты, наши теории. Это именно наш успех.

— А так ли это на самом деле? — загадочно улыбнулся Тьери. — Я ни в коем случае не хочу ставить под сомнение талантливость людей, которые работают в ЦЕРН, и ваши личные заслуги и достижения. Но вам не кажутся странными ваши так называемые озарения? Ни с того ни с сего к вам в голову приходят ответы на критически важные вопросы. Не пути или способы их решения, на разработку которых необходимо тратить время, а именно готовые ответы. Изменил калибровку разгонных магнитов по пришедшим в голову параметрам — линия столкновения пучков приблизилась к идеальной прямой, энергия почти достигла 15 ТэВ и на тебе — черная дыра в центре Европы. А с ней и землетрясения, и прочие неприятности.

— Вы уверены, что вы не физик? — с подозрением в голосе поинтересовался Ник.

— Уверен. А еще я уверен в том, что вы не первый, кому пришла идея увеличения энергии столкновений путем выравнивания окружности трубы ускорителя.

— Черт возьми! Поясните, пожалуйста.

— Мы, пожалуй, самая сильная из разведок Европы, сохранивших свою независимость от американцев, поэтому можем действовать самостоятельно, а не по инструкциям из Лэнгли* (*Штаб-квартира ЦРУ). Еще до запуска коллайдера мы обратили внимание на открытое письмо нескольких десятков ученых руководству ЦЕРН и правительствам Европы. Вы, конечно, его помните. Там говорилось о потенциальных опасностях, которые могут возникать во время экспериментов на Большом адронном коллайдере, приводились теории, расчеты, выкладки. Тогда ЦЕРН спустил все на тормозах. Провел собственное исследование рисков работы на ускорителе, которое, естественно, показало, что все абсолютно безопасно.

— Так и есть на самом деле. Коллайдер работает с 2008 года. Прошло почти 16 лет, и никакого конца света не наступило, — скептически хмыкнул Ник.

— Риск — это всего лишь вероятность того, что событие когда-нибудь может наступить. Чем больше риск, тем больше вероятность события. Однако даже при 99 % вероятности оно может и не наступить вообще. Это парадокс 1 %. Но мы сейчас не об этом. Встревоженные ученые в своем письме обозначили риск возникновения неизвестного науке явления на коллайдере, которое может иметь самые разрушительные последствия с вероятностью на уровне полпроцента. Для нас, людей, занимающихся безопасностью Франции, угроза теракта в полпроцента является сигналом к запуску всей системы, направленной на его предотвращение. Если бы рядом с Землей пролетал астероид с вероятностью столкновения в полпроцента, правительства всего мира мочились бы кипятком от страха и мобилизовывали бы все ресурсы, чтобы увести опасность от планеты. Я хочу сказать, что полпроцента — это чертовски много, когда речь идет о неизвестном явлении, способном уничтожить планету. Поэтому мы стали копать. Поговорили с написавшими письмо учеными, оценили доклад ЦЕРН по безопасности, обсудили его со специалистами, которые открыто заявили, что это пустышка, основанная на неподтвержденных теориях, и серьезно относиться к ней нельзя. И тут мы обратили внимание на то, что доклад по безопасности экспериментов на коллайдере готовили американские ученые, а возглавлял группу профессор Краузе.

— Помню такого. Еще студентом читал его работы. Противоречиво, путано, но очень интересно. Он еще, по-моему, одно время руководил Теватроном, американским ускорителем.

— Точно так и было, — с готовностью согласился разведчик. — А еще он был завербован ЦРУ. Ездил по миру по научным семинарам-симпозиумам и перетягивал талантливых физиков в Штаты. Довольно успешно перетягивал, пока русские не подставили ему проститутку с кокаином и он чуть было не влетел на пять лет строгого режима где-нибудь в далекой сибирской колонии. Его почти сразу обменяли на двух московских бизнесменов, которых ФБР выкрало где-то в Азии по надуманным обвинениям. Так вот, мы этим эпизодом заинтересовались. Ну, физик. Ну, руководит лабораторией. Носителем особых секретов не является. Все, что делает, в открытом доступе в научных изданиях, хотя идеи и теории спорные. Ну, завербован ЦРУ. Но на суперагента никак не тянет. А тут — такой обмен на уровне руководства спецслужб. Покопали немного, привлекли специалистов, агентуру. Краузе, несмотря на возраст и семью, был большим любителем кокса и девочек. Цэрэушники не держали его на коротком поводке, поэтому пробиться к нему было несложно. Так вот, мы выяснили, что одной из его бредовых идей была разработка боевого применения явлений, возникающих во время экспериментов на ускорителях частиц. В частности, он пытался подобрать такою формулу столкновений, при которой в коллайдере возникала бы цепная реакция, способная вызвать ядерный взрыв или другую необратимую разрушительную реакцию. Потом через купленных ученых эту идею планировалось подсунуть русским и опробовать в Дубне под Москвой. Эту работу финансировало ЦРУ. Еще одним его проектом был строящийся тогда Большой адронный коллайдер. Он рассчитал алгоритм повышения энергии столкновения пучков протонов путем выравнивания их встречных траекторий до идеальной прямой. Потом этот проект перерос в идею строительства линейного ускорителя. Еще он рассчитал алгоритм калибровки разгонных магнитов, чтобы этого достичь. Данный проект занял у Краузе почти два года из-за того, что ЦЕРН постоянно меняла спецификации магнитов. Но к запуску коллайдера основные расчеты были готовы, и, согласно им, при энергии в 15ТэВ у вас должна появиться квазиустойчивая к испарению Хокинга квантовая черная дыра, которая, прежде чем исчезнуть, создаст мощную гравитационную аномалию, способную вызвать разрушительные сейсмические явления в центре Европы.

— Не может быть!

— Вот, посмотрите сами, — Тьери достал из конверта, где лежали фотографии с картинками разрушений, свернутый вчетверо листок бумаги. — Это первоначальные расчеты, снятые с его рабочего компьютера шестнадцать лет назад.

Нервно потирая подбородок, Ник долго всматривался в неровные строчки формул, написанных от руки корявым почерком и отсканированных в электронный документ.

— Черт возьми! — наконец, выдохнул он. — Все почти совпадает с моими расчетами по калибровке магнитов во время прошлого запуска коллайдера. Этого просто не может быть!

— Тогда никто не придал этим каракулям особого значения. БАК только готовился к открытию, планируемые начальные энергии были в разы ниже той, на которую вышел Краузе. В общем, как вы, физики, говорите, теория не получила своего развития. И вот этот Краузе всплывает во время якобы независимого аудита безопасности коллайдера. Мы долго изучали отчет их группы, а потом решили направить к Краузе специалиста. Вполне официально, от Академии наук Франции. Встреча состоялась после долгих согласований. Видимо, американец опасался неудобных вопросов или консультировался со своими кураторами из ЦРУ. Как мы и ожидали, этот разговор ничего конкретного не дал. Краузе ушел в глубокую молчанку, ссылаясь на то, что все, что он мог сказать, уже изложено в докладе. И все бы хорошо, если бы через неделю с ним не произошел весьма странный инцидент. В Карибском море его яхту захватили вооруженные люди. Американские СМИ тогда все по привычке свалили на русских. Типа выпытывали секреты, потом убили всю семью, подожгли и затопили яхту. Типичный цэрэушный бред, конечно, но дымовую завесу они создали тогда плотную. Мы просканировали дно на месте затопления яхты. Судно действительно было там. Только оно развалилось на части, как после мощного взрыва, и глубина больше тысячи метров. Так что определить, есть там семья Краузе или нет, без дорогущей и длительной экспедиции, которая наверняка бы привлекла всеобщее внимание, не представлялось возможным.

— Это покруче любого шпионского боевика, — все еще сомневаясь, проговорил Ник. — И зачем русским или кому-то еще убивать физика, пусть даже работавшего на ЦРУ?

— В этом и весь вопрос. Мы считаем, что все это была хорошо спланированная операция прикрытия для того, чтобы вывести Краузе из поля зрения. Скорее всего, его кураторы почувствовали к нему повышенное внимание. Может, наше, а может, еще чье-то, и решили его спрятать. Того, кто официально мертв, никто ведь искать не будет. Новая личность, новое место жительства, новый проект, — разведчик сделал паузу и внимательно посмотрел в глаза Нику. — У нас есть серьезные подозрения, что профессор Краузе жив и работает над тематикой боевого применения явлений, способных возникнуть в ускорителях, а именно над теорией и практикой возникновения квантовых черных дыр, которые в состоянии произвести разрушительные гравитационные аномалии непосредственно на Большом адронном коллайдере под Женевой. И эти расчеты, — он кивнул головой в сторону листка, который Ник все еще держал в руках, — тому прямое доказательство.

— Но ведь эти расчеты вывел и я, — растерянно поднял глаза на собеседника ученый.

— Вы их не вывели. Краузе потратил два года, чтобы выйти на результат, а вам они просто пришли в голову в готовом виде. Вы не задумывались, как такое могло произойти? Нет? Все выглядит так, что это, скорее всего, результат внушения.

— Гипноз? Но когда?

— В этом мы сейчас и попытаемся разобраться, — Тьери, не дожидаясь официанта, долил себе в бокал вина. — Мы в общих чертах знаем все ваши передвижения за последние полгода. У нас есть подозрения, где и когда вы могли попасть под сеанс внушения. Но вполне возможно мы что-то пропустили. Вспомните, когда и где вы могли находиться в спокойной обстановке, один на один с незнакомым человеком или группой людей, которые могли бы вас загипнотизировать. Скорее всего, это произошло не в Швейцарии или Франции. Здесь с вами постоянно друзья и семья. Возможно, в отпуске или на одном из выездных семинаров ЦЕРН? Обычно такой сеанс обставляют так, чтобы внушаемый ничего не заподозрил, хотя после него он все равно ничего не помнит. Часто используют алкоголь или наркотики.