Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Синие пташки-пикушки (рассказы)
Шрифт:

– Васька! Сходим в избу, сумки отнесем и, если мама дома, скажем после уроков оставляли, - постукивая зубами, сказал Кольша.

Мама стирала в деревянном корыте наши перемывахи и, не поднимая потного лица, коротко молвила:

– Похлебка в печке у загнеты. Поешьте и воды принесите.

Стемнело совсем, когда мы с братом вернулись к черемухе, где на лопушки репейника ссыпали давеча чину. Сели и пригорюнились.

– Что делать-то, Кольша?

– Думать нечего, к тяте на фронт пойдем. Тятя нас не прогонит, мы ему помогать станем.

– А чо мы поможем?

– Воевать, чо больше?

– Кто нам даст оружья? Я из тятиных

и то не стреливал.

– Тогда ты патроны будешь заряжать, а мы с тятей стрелять по немцам.

– Не, Кольша, не дадут нам оружья.

– А мы рогаток наделаем. Резину я с лета приметил на окошке в кузнице. Стеколко там разбито, с улки вытащим. Все равно она не нужна, полуторку колхозную когда еще на фронт послали.

– Как мы найдем фронт?

– Найдем! Сыздали услышим, где стреляют.

– А когда мы пойдем и куда?

– Перво-наперво в Барабу, пропиталом запасемся и сразу потопаем.

– Маму, Кольша, жалко.

– А бить ей нас не жалко. Сказывать не станем, я на сумке химическим карандашом печатными буквами написал, куда мы ушли.

– Чо ты написал?

– Что нас не ищите, мы к тяте на фронт пошли. Давай чину собирай тоже и айда!
– перешел брат на шепот.

– Кольша, Васька! Где вы?
– крикнула мама.
– Хватит вам болтаться на улке!

А мы уже перелезли прясло пожарного загона и побежали за резиной в колхозную кузницу. Не будь рядом Кольши, я бы заревел. Но теперь я боялся выказать трусость - вот не возьмет меня с собой на фронт, и я тятю не увижу, и в школу никак нельзя идти...

Кольша тихонько вытянул лепень резины и спрятал за пазухой.

– Рогаток, Васька, много выйдет, резина больно хорошая, - похвалился брат.
– Теперь огородами давай выбираться на поскотину. Улкой не побежим, попадать на глаза никому не надо.

Осенями по огородам, когда выкопают картошку и уберут овощи, даже днем можно пробежать, а в потемках и вовсе никому дела нет, кто треснул пряслом или зашуршал подсохшим картовником. Поэтому мы с братом не прислушиваемся и не озираемся на избы, топаем напрямик. За последним огородом Петра Петровича Мальгина тянется вдоль берега Большого озера полоска колхозной капусты. Кольша не удержался, свернул тугой, скрипучий вилок. А как выбрались на дорогу, стало легко и ничуть не боязно. Волки, тятя говаривал, охотников за версту обходят, мы же сызмальства пропахли порохом возле него.

– Разинет завтра Ефимка рот, - рассуждает Кольша, хрумкая капустой. Сам-то ворюга так ворюга! Ногу-то, думаешь, где он изувечил? А в яму к Михаилу Партизану лазил по сметану. И как удирал от дедушки, угодил в старый колодец, вот и хромает. Бабушка сказывала: кто ворует, тот пуще всех на других орет. Ничего, попадется Ефимка еще не раз на воровстве. А мы чо, мы ничего не украли, мы на войну пошли.

Я тоже ем капусту и бегу рядом с Кольшей, слушаю его и радуюсь: добро, что есть старший брат, куда бы я без него? Сестра Нюрка дома, на улку боится высунуться, а Кольша вон какой смелый и дорогу на фронт знает. Ночь-ноченская, а он ведет меня с собой и не трусит...

Вот Юровку не слыхать, не видать - миновали поскотину и леса по обе стороны дороги. Кончились они - впереди деревня Брюхово, озеро справа шумит волнами о песчаный берег. По деревне пошли, и лишь одна собачонка тявкнула, ни души на улице. А от выселки Травянки лесная дорога и мне знакома: сколько раз ездили из Барабы в гости к бабушке, пока не переехали в Юровку. Кто-то

вон сшумел в кустах слева, и я к брату шарахнулся, а он и не вздрогнул:

– Заяц, Васька, сиганул. Жалко, что ночь и рогатки не изладили. А то бы на дорожку мяса раздобыли.

К утру вышли на угор и отдохнули у ветряной мельницы на виду у Барабы. Доели чину и стали решать, к кому из ребят зайдем? К Алехе Волежанину нельзя, проболтается. У Вальки Важенина какой хлеб! Отец лесничим работал, а не в колхозе. Кольша выбрал Миньку Суровцева, и мы стали спускаться с угора в улицу села. Минька был один дома, мать рано ушла на ферму. Кольша о чем-то пошептался с ним, будто кто-то мог подслушать. Потом Минька накормил нас яичницей с теплыми калачами, выставил по кринке молока. Покуда мы ели, он принес новое ведро и положил на дно лепешек, на них калачи, а поверх толстую ковригу. Дал и соли, и коробок спичек.

Минька попрощался и побежал в школу, а мы опять знакомой дорогой двинулись на Уксянку - районное село. Посидели на перилах моста через речушку Богатая. Мост за два года перед войной вместе с мужиками строил наш тятя, и мы часто прибегали сюда поесть у костра "полевского супу". "Цел мост!" - так и скажем тяте, когда встретим его на войне.

Перед селом Любимово Кольша повернул вправо на увалы. Он считал, что селом идти опасно, примут за бродяг и отведут в милицию. Она тут близко. Меж Любимово и Уксянкой никакого разрыва нет, как есть одно село. На увалах за логом наткнулись на целое поле неубранного мака. Дух захватило у нас, ни разу не видели столько спелого мака! И никто его не охранял.

Мы до отвала наелись мака, набили карманы и выбрались на межу. Солнце пригревало, как летом, и тепло разморило нас. Кольша и начал зевать:

– Эх, поспать бы, Васька!

– Эвон зароды сена, пошли туда!
– кивнул я брату.

Когда проснулись, высунулись из норы в зароде, на улице было темно. Неужто снова ночь? Оставаться у зародов не стали; снова увалом побрели искать дорогу из Уксянки на выселку Десятилетку. Ниже нас по берегам речки Барневки горели огни, лаяли собаки и доносились голоса людей. Людей мы боялись пуще всего. Они могут помешать нам уйти на фронт, могут вернуть нас в Юровку, где сейчас-то обязательно считают ворами Кольшу и меня, а Витьку увезли в тюрьму отбывать принудиловку.

Что уже совсем поздно, догадались по Кичигам* на небе, - тятя с мамой всегда по ним узнавали время. Мы попали в тополя и среди площадки нашли какое-то возвышение из досок. Ведро с хлебом поставили внизу, а сами по ступенькам забрались наверх. Спали недолго, нас затрясло от холода, и мы пошли в село искать теплое место. Увидали низенький огонек в пристройке у длинного дома, и брат начал искать скобку у двери. Она неожиданно открылась, и мы увидали у красной от жары железной печи старика с костылем.

_______________

* К и ч и г и - созвездие Орион.

– Дедушка, можно погреться?
– пролепетали мы из-за порога.

– А чего не можно! Заходите, да дверь-то прикройте. Откуля, добры молодцы?

– К тяте идем.

– А где он будет?

– В Десятилетке...
– пробормотал Кольша и пристроился на полу у печки рядом со мной.

Старик еще что-то спросил, но ни я, ни Кольша ему не ответили.

– Подымайтесь, ребята!
– растряс он нас на рассвете.
– Сторож я, раймаг охраняю, и посторонних не велено пускать. Покуда никто не увидал, топайте к отцу. Светло уж!

Поделиться с друзьями: