Синий бриз
Шрифт:
– Я ничего… Я ничего не чувствую, – прошептала она, расстегивая верхнюю пуговицу на его рубашке и обжигая его шею своим горячим дыханием.
– Вот и хорошо. – Его чуть дрогнувший голос отрезвил ее. – Значит, этот старичок просто развлекался на свой лад.
– Совершенно верно! – Она никак не могла попасть в рукав свитера, который Шарль только что пытался стащить с нее. Руки предательски дрожали.
Голос Шарля звучал спокойно и буднично, может быть чуть ниже, чем всегда, словно откуда-то изнутри души, но, в общем, вполне обыкновенно.
– Представляете, –
– Он думает… – Жозе осеклась. Что же она такое говорит!
– Да, он думает про нас бог знает что! Как и все остальные, впрочем. Ну… я пойду, Жозе? – Ей вдруг показалось, что он взбешен.
– Куда?
– Как куда? Спать, конечно! Я же вам обещал – проведем эксперимент и разойдемся. Будем считать, что он удался?
– Оо! Вполне.
– Значит, я могу идти?
– Я вас не держала.
– А я и не напрашивался.
– Тем более что нас ждут Марк и… Как зовут вашу невесту?
– Кого?
– Невесту. Вы же собираетесь жениться в апреле.
– Почему в апреле?
– Так вы же сказали через полгода. Я посчитала.
– Оперативно. Ее зовут Бетти.
– Отличное имя! – Жозе отвернулась к окну. – Вам правда пора идти, Шарль. Все остальное будет – перебор.
– Жозе, вам никто не говорил, что вы потрясающая девушка?
– Нет! То есть да, конечно.
– Так вот, я потрясен, Жозе. Просто потрясен нашим с вами разговором. Спокойной ночи! – И с грохотом хлопнув дверью, он ушел.
– Ну и дурак! – крикнула она вслед, но, не дождавшись ответа, улеглась прямо в одежде на кровать и стала смотреть в потолок. Голова была пустая и звонкая. Что с ней происходит?
Шарль спустился вниз, слегка натыкаясь на мебель, налил себе еще коньяку, расплескав его по столу, сделал маленький глоток и со злостью вылил остатки на пол. Потом он подошел к дивану, где они весь вечер просидели с Жозе, медленно провел рукой по ее подлокотнику и улегся на него, сложив руки на груди и глядя в потолок…
Утром Жак разбудил всех радостным известием: дождь закончился, автобус сейчас заработает.
– Ой, а мы уже привыкли, – сказала Люсиль. – Мне будет вас всех не хватать.
– Доброе утро, – раздался голос Себастьяна. – Я знаю от этого лекарство.
– Какое?
– Давайте раз в год будем встречаться здесь девятнадцатого октября, заколачивать двери и сидеть в доме двое суток. Если, понятное дело, Шарль не будет против.
– О! Это будет лучший ежегодный праздник в моем доме!
Жозе старалась не смотреть на Шарля, он тоже, казалось, избегал ее. Еще утром она собиралась отнести ему одежду, в которой проходила сутки и провела часть ночи в его объятиях. Теперь настала пора вернуться в свои джинсы и рубашку. Перед тем, как снять уютный свитер, Жозе минут десять нежилась в нем, терлась щекой о ворот, словно благодушно настроенная кошка Сицилия, и в какой-то момент подумала: а может, вообще его не отдавать? Оставить себе на память и носить на работу. У них все художники почему-то любят ходить в балахонах с чужого плеча,
на четыре-пять размеров больше. Только одна она носила симпатичные костюмчики, в каких сидят на ресепшене.Вспоминая свои ранние студенческие времена, когда она одевалась ярко и необычно, Жозе стояла в свитере Шарля, раскатав высокий ворот вверх, закрыв им лицо, и слегка пританцовывала. Вот чего ей не хватало в последнее время! Она истосковалась по свободной одежде! Ей надоело держать спину прямо, ходить по струночке и сидеть, красиво поджав ноги. Как сильно хочется развалиться в кресле полулежа, подобно многим ее коллегам, и крутиться на нем до посинения, задевая ногами все вокруг. У них в редакции это считалось медитативным занятием, когда в голову приходили оригинальные идеи…
А может, все-таки попросить?
– Г-хм, – услышала она мужской голос.
– Ой! – Жозе резко опустила ворот и увидела, что в дверях стоит Шарль, и сразу забыла о своей невысказанной просьбе.
– У вас хорошо получается танцевать. А вы говорили, что работаете художником.
– Одно другому не мешает! Я сейчас отдам вам ваши вещи.
Только тут до нее дошло, что она стоит перед ним с голыми ногами. Хорошо, что свитер длинный, почти до середины бедра.
– Не торопитесь, Жак сказал, что до обеда мы никуда не поедем точно. Он меня ненавидит.
Жозе пропустила намек на вчерашнюю тему и, поймав его откровенный взгляд на своих ногах, сурово сказала:
– Не смотрите на меня, я сейчас все отдам вам и… Отвернитесь!
– Я лучше выйду, чтобы не смущать вас. А главное – себя.
– А зачем вы вообще приходили?
– Гм. А я хотел спросить. Мы вот вчера…
– Что мы вчера?!! – воинственно подала голос Жозе, но он прозвучал мягко и глухо: голова ее застряла в вороте свитера и зацепилась сережкой. Она с ужасом думала, что ей снова придется просить о помощи Шарля, представ перед ним в таком виде. Шарль не поворачивался.
– Ничего такого! Просто мы рассказывали о себе… Может, вам помочь?
– Нет!!! Я уже почти закончила.
– Так вот. А я все хотел вас спросить: что вы делали в такую суровую погоду в Бретани, да еще осенью? Вроде бы курортный сезон недавно закончился.
– Как это – что? Я там живу.
Шарль резко развернулся к ней и не пожалел об этом: Жозе стояла, немного опешившая, с одной ногой, засунутой в джинсы. Кроме них на ней было только белье.
– Правда? Я тоже там живу!.. А вы – очаровательны в таком виде!
– Отвернитесь!
Он послушался.
– Вы знаете, после того, что тут было вчера… М-да. А что, в таком случае, вы делаете в Париже?
– Тоже живу. – Жозе улыбнулась. – Теперь можете смотреть на меня.
– С удовольствием!.. Но как же вы живете сразу и там, и там?
– Я выросла в маленьком рыбацком поселке близ Ля-Боля. Ездила к родителям.
– Да вы что! – Шарль восхищенно поднял брови. – И я тоже. Я родился в Ля-Боле, у нас там тоже было полно рыбаков… Мы в детстве мидий собирали с другом. И устриц. И крабов! По всему берегу, знаете, когда отлив…