Синий галстук

Наконец, он добрался до квартиры клиента и позвонил. Ему открыл старик, одетый в спортивный костюм.

– Лицо прокурора, - подумал Володя.
– Неприятное лицо. Глубоко сидящие серые огромные глаза. Высокая фигура. Брезгливые губы. Скошенный подбородок. Жидкая бороденка клинышком. Большие руки с угловатыми, еще сильными пальцами.

– Проходите, - сказал старик.
– Что-нибудь выпьете? Коньяк, водка, ликер? Или кофе?

– Стакан крепкого чая с лимоном, если можно, - ответила Володя. Он разделся, снял обувь и надел, привезённые с собой тапочки. Прокурор, как ястреб наблюдал за ними.

– Октябрина! Стакан чая с лимоном для гостя!- крикнул он.

– Чай у нас цветочный с листьями смородины. Дрянь, которую сейчас продают вместо чая, не покупаем. Сахар употребляете?

– Да.

– Вот это напрасно. Не бережете себя, молодой человек. Сахар в доме не держим. Но есть варенье. Какое Вы любите? Вишневое устроит?

– Устроит.

– Октябрина! Вишневое варенье к чаю для гостя! Рюмку коньяку для меня!

Они прошли в комнату. И уселись в старинные кресла. Комната была тщательно убрана, проветрена, но было заметно, что уборка производилась специально для гостя. В коридоре же скопился разный хлам.

– Ненужные вещи, которые старики не любят выбрасывать, - подумал Володя.- Мебель старая, но по теперешним временам, дорогая.

В комнате стоял круглый ломберный столик; полки с книгами, под потолки; узкая кровать, застеленная льняными дневным покрывалом; вышитые подушки.

– Жена-покойница вышивала, - заметил старик.
– Живу вместе с дочерью. Она ходит в магазин, готовит, убирает. Ленивая. Не то, что жена покойница. Я пишу книгу. Мои воспоминания, мемуары. Скоро издам. Небольшим тиражом, конечно. Хочется после себя что-то полезное оставить. Мне приходилось работать и встречаться с интересными и известными людьми. Мы работали по-другому. Если хотите, потом книгу подарю. С автографом,- добавил Владлен Валентинович.

– С удовольствием приму Ваш подарок. А в рукописи ее нельзя прочитать?

– Всё, что вас интересует, я Вам и так расскажу, - усмехнулся старик.- Хотите знать, что представляет собой клиент? Похвально, похвально... Ну, к делу...

Вошла Октябрина с подносом, на котором стоял тонкий стакан в подстаканнике с чаем, лимон, нарезанный дольками на блюдечке. Варенье в вазочке. Рядом горкой лежали крекеры. Рюмочку с коньяком подала отцу. Она была в чистом переднике, на голове белый, завязанный сзади платочек. Платочек сбился на сторону, из-под него выбились рыжие крашеные волосы. В ушах - дорогие серьги. Руки неухоженные с неумело накрашенными ярко красным лаком ногтями.

– Что ты с собой сотворила, дура?
– разъярился старик.
– Выкрасилась, обезьяна! Позоришь меня перед гостем! Сегодня же наголо остригу! Пошла вон, чума недобитая!

Октябрина, поставив поднос на столик, молча удалилась.

– Ох, дура на мою голову! Но Вы не обращайте внимания. В каждой семье есть свой урод...
– старик взял рюмку и выпил коньяк залпом.

Чай понравился Володе. Душистый, крепкий. И варенье, где ягодки без косточек отделялись одна от другой, было очень вкусным.

– Прекрасное у вас варенье. Чай изумительный. Хотелось бы узнать рецепт, - сказал Володя, смакуя каждый глоток.

– Октябрина! Напиши гостю наш рецепт чая, - крикнул старик. И повторил: - К делу, уважаемый детектив... Когда-то, в далекой молодости, - сказал бывший прокурор - Я совершил неблаговидный поступок...

* * *

Николай с Любашей вошли в третий подъезд. Поднялись на четвертый этаж. Они долго звонили. Никто не открывал. Николай вытащил отмычки из дипломата, замок был простой. Они отворили дверь и осторожно вошли в квартиру. В нос ударил зловонный запах. Любаша зажала нос пальцами. Чуть не стошнило. Двухкомнатная маленькая квартира была захламлена до предела. Черный немытый пол, грязная посуда в кухне, огрызки, заплесневелые корки, оборванные обои. Из дальней комнаты доносился храп. На диванчике не раздевшись, спал дикого вида мужик. Рядом валялась пустая бутылка дешевый водки, огрызок соленого огурца. Резко пахло мочой.

– Отец мальчика, - Николай спрятал оружие в кобуру.
– Ну и тип! Бедный парень! Что делать, Любаша? Может, оставим всё как есть и пойдем на улицу с ребятишками потолкуем?

– А вот и нет, - сказала Люба.
– Его надо допросить. Наливай ванну холодной воды, Дядя Коля. Мы его макнем и не один раз. Мигом протрезвеет, подонок. И как таких мерзавцев земля носит?

Они раздели пьяного догола. Он мычал, но не проснулся. Они вдвоём потащили его в ванную комнату. Николай скомандовал: раз, два, три!

– Макаем!

Они опустили пьяного в холодную воду.

– Не задохнулся бы,- Любаша схватила пьяницу за волосы, подняла его голову над водой.

– А-А-А!
– Заорал пьяный, вытаращив глаза.
– A-A-A! Что? Кто?

Он бил руками по воде, окатил Любашу, и дико орал:

– Отпустите, окаянные! Что вам от меня надо?
– Он сел в ванне, ошалело глядя на Любашу.- Пошла вон, стерва, из моего дома! Мишка! Ты где, сволочь? Родного отца губят! Помогите!- заорал он.
– Режут! Убивают!

Любаша, осерчав, хлопнула его по одной щеке, потом - по другой. Пощечины были увесистые. Голова резко мотнулась из стороны в сторону. Мужик замолчал. Потом попросил:

– Вытащите меня отсюда, простужусь ведь! - и заплакал, размазывая слезы по небритому грязному лицу.

– Что вам от меня надо?

– Где Миша?
– Спросил Николай.

– А я откуда знаю? В школе или на рынке. Больше ему быть негде.

– А вчера он был дома?

– Не помню...

– Сейчас вспомнишь, - Любаша снова окунула пьяницу, на этот раз с головой. Потом усадила его в ванне. Тот мычал, отплевывался и, вдруг сказал почти трезвым голосом:

– Вытащите меня отсюда, всё вам расскажу, всё, что хотите. Я замерз. Мне плохо. Вандалы вы... Разве можно так обращаться с культурным человеком? Ну, пьющий я, признаю. Но не преступник. За свою жизнь я никого не обидел, клянусь...

– Не обидел, говоришь?- грозно спросила Люба.- А сынишку своего не обидел? Тунеядец, пьяница, и дебошир, издеваешься над собственным ребенком, бьешь его, если он тебе водки и жратвы не принесет? А в тюрьму не хочешь? За издевательство над малолетним? Такая статья есть. Я тебя, скотина, в тюрьму упеку. Обещаю.

– Где твой сын? Когда он последний раз дома был?
– встряхнул пьяницу Николай.

– Его уже неделю дома нет,- ответил дрожащий мужик.
– Я его учебники продал, бутылки... Ничего у меня дома теперь нет... Ни еды, ни выпивки... Всё продал... Всё пропил... Повешусь...

– Вешайся, - сказала Люба.- Всем легче будет. Пошли, Николай, пусть сам из ванной выбирается. Я вся мокрая. Надо такси ловить.

И они, захлопнув двери, спустились вниз по лестнице, и вышли на улицу. Огляделись. Невдалеке, на пустыре, детишки строили из снега крепость.