Синий олень. Трилогия

– Итак, вы хотите сказать, что у меня из мозга торчал осколок, и вы его вытащили с помощью этой… Асият? Что этот мужчина, – из глубины его подсознания неожиданно вынырнуло имя, – что Прокоп с размозженными нижними конечностями через три дня после травмы начал упираться ногами? Его тоже лечит эта… Асият?

Он внезапно замолчал, потрясенный до глубины души – сколько же совершенно незнакомых имен ему удалось с такой легкостью запомнить! Черноволосая женщина поняла его удивление по-своему и укоризненно возразила:

– Асият – мудрая женщина. Она сестра моей матери, она научила меня лечить раны и принимать роды у наших женщин.

– Разве вы никогда не обращаетесь к докторам?

– Пять лет назад мой муж Рустэм обращался к докторам – он просил, их дать справку, чтобы мы могли продавать на базаре в Дербенте сыр из козьего молока – его делают наши женщины. Но доктора нашли в сыре, в молоке и в крови наших женщин какой-то микроб и не дали справку. С тех пор мы больше к докторам не обращаемся.

– Но ведь любой из вас может заболеть, – возразил Сергей, – есть болезни, которые может вылечить только врач. Бывают травмы, когда без хирурга никак не обойтись.

– Мы, хвала аллаху, не болеем такими болезнями, и хирурги нам тоже не нужны. Если человек повредил свое тело, то у него две дороги – или жить, или умереть. Мертвому хирург не поможет, а живые выздоравливают сами. Посмотри на Прокопа – три дня назад его ноги напоминали раздавленный помидор и болтались из стороны в сторону, как обломанные сучья деревьев, а лицо было белым, как известь. Мы с Асият обложили ему ноги горячим мхом с болот, и прошло только три дня, а лицо его порозовело, он уже не чувствует боли и шевелит пальцами на ногах.

«Черт возьми, каменный век какой-то – обложили травами! Надо их как-то убедить».

– Если кости срастутся неправильно, Прокоп не сможет ходить, понимаете? Обязательно нужен врач, иначе ему придется до конца жизни ездить в инвалидной коляске.

– Он будет ходить через неделю, – твердо сказала женщина, – ты и мальчик Юра тоже поправитесь раньше, чем доктора доберутся до нашего села. Поэтому доктора нам не нужны, и даже их справки не нужны – сыр и мясо мы теперь продаем рутульцам и лезгинам. Они не боятся нашего микроба, и он никогда не причинял им вреда. Мы сами договариваемся о ценах, и всем это выгодно. В Рутуле сейчас секретарь райкома партии празднует свадьбу дочери – он сделал нам большой заказ. Наби с Садыком как раз везли туда сыр и мясо, когда встретили автобус. Мой муж Рустэм сказал, что ваш шофер заблудился – поехал не прямо, а свернул направо.

– Заблудился? Но почему же на повороте не было указателей?

– Кому придет в голову свернуть с широкой дороги, где асфальт, на узкую тропу? Наши мужчины сами расчистили этот путь от моста до главной трассы, чтобы можно было везти товар в объезд. Через горы, конечно, ближе, но грузовик по скалам не проедет. Никто кроме нас тут не ездит, потому и Садык не ожидал вас встретить – растерялся, наверное, не успел затормозить.

Вздрогнув, Сергей закрыл глаза и мысленно вернулся к тому мгновению, когда тяжелый трейлер, вынырнув из-за поворота, помчался навстречу их автобусу.

– Садык не мог затормозить, мы были слишком близко, – сказал он, проглотив вставший в горле ком, – но он мог ехать прямо – трейлер смял бы автобус, как игрушку, и вряд ли сам получил бы серьезные повреждения. Во всяком случае, ваши Садык и Наби, скорей всего, остались бы живы. Садык же попытался спасти людей в автобусе и свернул в пропасть.

– Мы не знали этого, – сказала она, слегка наклонив голову, – Айгази будет счастлива – ее Садык поступил как мужчина!

– Счастлива? Но люди все равно погибли, – в голосе Сергея прозвучала горечь, – стоило ли им идти на эту жертву?

Лицо женщины стало суровым и торжественным.

– Молчи, – сказала она, – они погибли не зря, они спасли тебя, Ирину с Прокопом, мальчика Юру и грудного ребенка.

– Да, вы правы, простите, я сам не знаю, что говорю.

– Тебе нужны крепкий сон, хорошая еда и беседа с умным человеком – тогда сила и разум быстро к тебе вернутся. Ирина рассказала, что ты ученый, занимаешься микробами. Мой муж Рустэм тоже умный человек – он долго учился, и много повидал в своей жизни. Когда он вернется, вы найдете, о чем поговорить. Можешь встать, но много пока не ходи, а то закружится голова.

Сказав это, она поднялась, набросила на плечи темный платок и вышла. Сразу же после ее ухода в комнате появилась девочка лет двенадцати-тринадцати и поставила на стол тарелку с лавашем и глубокую миску, над которой поднимался пар. Запах приправ внезапно пробудил у Сергея мучительное чувство голода, но вид кусочков теста, плававших в жиру, заставил его поморщиться – конечно, это был не «первый стол» и даже не «пятый». Однако голод не тетка, поэтому он осторожно подцепил кончиком ложки белый шарик, положил его в рот и почувствовал вкус мяса.

– Это хинкали, – застенчиво пояснила девочка, – старая тетя Айше говорит, что души тех, кто ожидает погребения, больше всего любят запах хинкали. Поэтому пока тело моего брата Наби не упокоится в земле, во всех домах моего отца на столе будет каждый день стоять хинкали. Может быть, Наби сейчас сидит за этим столом, – она с таким убежденным видом указала на стул напротив Сергея, что он вздрогнул и поперхнулся.

– Гм, однако! И сколько же у твоего отца домов?

– Четыре, – она, кажется, немного удивилась его вопросу, – ведь каждая жена должна иметь свой дом, разве нет?

– Да, конечно, это резонно, ничего не скажешь.

Девочка убежала, и тут же вернулась, поставив перед ним маленький кувшинчик.

– Молоко. Я с утра корову доила.

Сергей откашлялся и впервые внимательно посмотрел на малышку. Его поразили красота лица девочки и та грация, которой было наполнено каждое ее движение. Он всегда с некоторой опаской относился к детям, но тут не удержался и спросил:

– Как тебя зовут?

– Халида, – длинные ресницы вспорхнули кверху, ярко-карие глаза смотрели на него с нескрываемым интересом.

– Халида? Это твоя мама сейчас со мной разговаривала?

– Да. Мою маму зовут Фируза, она третья жена нашего отца, – застенчиво пояснила она.

– У тебя, кажется, есть брат Ильдерим, – стоило захотеть, и имена мгновенно выплывали из его подсознания. Им даже овладело ребяческое желание щегольнуть неожиданно обретенной памятью, – твоя мама сказала, что вы с Ильдеримом подружились с Юрой.

– Да, – прошептала она. – Когда хоронили его маму, он много плакал, а теперь все время молчит. Тетя Ирина сказала, что у него никого больше нет, и Ильдерим хочет, чтобы Юра остался у нас. Моя мама тоже говорит, что неплохо будет, если Юра будет жить в нашем доме, потому что у нее только двое детей – Ильдерим и я.