Синкретизм
Шрифт:
«Голоса слышите?» — спросил низкий голос откуда-то сзади.
«Да, что-то вроде того. Поют кажись.» — ответил голосок повыше.
«Вон свет!» — крикнул, чтобы все слышали, впереди идущий Михалыч.
И правда, угадывался проблеск мягкого теплого света. Напевы сопровождались мелодией струнного инструмента.
Наша честная компания вышла к дубовой роще, и перед нами предстало настоящее пиршество фантазии режиссера квеста.
Ряженные в белые с красным сарафаны, платьица и блузы девицы танцевали в круговороте хоровода с рыжими конопатыми юношами. Под размашистым дубом в яростных дебатах находились седовласые старики-друиды
«Хрена они массовки нагнали!» — воскликнула девчонка из Коричневых.
«Доброй Темной Ночи, вновь прибывшие на праздник Лита!» — из толпы выбежала красивая девушка в намокшей от дождя белой робе. В свете огня и благодаря тонкой ткани было видно, что под ней она была совершенно нагая.
Машка, убирая фонарик в кармашек комбеза, неодобрительно хмыкнула и прикрыла ладошкой мне глаза.
«Не пялься, ты еще маленький на тёть таких смотреть.» — с усмешкой сказала она.
«Ну маам, ну я одним глазком, ну ты чееего!» — ухмыльнулся я в ответ и убрал ее нежную руку.
«Меня зовут Дервла. Прошу сюда, облачитесь к очищению!» — девушка повела нас за собой сквозь танцующих человечков.
«Ты это, не теряйся, сына.» — Машка ухватила меня за руку, и мы начали аккуратно избегая толпу безрассудно гулящих идти за Дервлой.
Потеряться в ворохе люда было несложно. Кто-то из ребят других команд то и дело покрикивал, махал рукой и помогал найти дорогу.
«Сколько же они заплатили за такой театр?» — Номер Два, идущий за мной по пятам от самого пляжа, интересовался экономической стороной корпоратива уже не в первый раз.
«Лямов пять-шесть на все удовольствие. Обычно столько в сметах мелькает.» — заразившись атмосферой веселья, ответил ему Миша. Его голос я слышал уже плоховато в какофонии звуков и пения, даже при том, что он кричал и был совсем неподалеку.
«Фига-себе, сказала я себе!» — это была уже Яся. Ее голосок можно еще было без ошибок различить даже в шуме.
«Да, стандарт для нашей компании, не удивляйтесь.» — Миша лишь посмеялся. В его отделе, как и в моем, суммы проходили порой и восемью, девятью, даже десятью нулями — такая цифра не сильно впечатляла.
«Прошу надеть ритуальные одежды и венки. После чего можете наслаждаться игрищами, яствами и песнопениями! Вскоре начнется обряд очищения. Славной Тёмной Ночи!» — сказав это, красотка вернулась в хоровод молодежи.
На массивном столе лежали бело-красные робы и венки из различных растений.
«А где переодеваться?» — задалась вопросом какая-то девчонка из Беляшей.
«Здесь очевидно. Ты стесняешься?» — улыбнулся ей ее напарник, уже снимающий майку и стягивающий шорты, — «Вроде дресскод тут вполне себе открытый и без комплексов.»
Парниша напялил первую попавшеюся безразмерную робу, затем из под нее стянул и труселя.
«На одежду надевай и не парься.» — Машка уже примеряла на себя красную с вкраплениями белого одежду, прямо поверх комбеза, -«Лично я нудистничать не собираюсь. А ты, Лех, похвалишься причиндалом?»
«Не, спасибо. Холодно сёдня что-то, ветерок, погода не летная...» — присоединился и я к переодевке. Прохлады на самом деле я не чувствовал совсем. Даже наоборот — стало
душно и очень тепло, как только мы подошли ближе к Кострищам. Они грели будь здоров, полагаю и Машке было вполне тепло, и всем остальным, но в толстовке под низом робы мне было как-то комфортнее. Человек я без комплексов, конечно, но при Машке что-то было неохото оголяться вот так, в первый раз... И потом, грела и Пустышка в кармане. С ней тоже не очень было охото разлучаться и оставлять на произвол судьбы. Вдруг сопрет еще кто. Надо было ее в ячейку к мобиле положить все-таки в перерыве между испыталками.Не успел я вылезти из воротника, как на моей голове уже очутился венок.
«Сием обручаю нас официально, о Адам!» — Маша громко пустилась в хохот.
– «Ладно, шучу. С родителями сначала еще познакомлю, мало ль ты им не понравишься. Давай выбирай мне венок! Тебе потоньше, покомпактнее выбрала, а то в пляс пустишься — мешать будет.»
«Я больше горю желанием чего-то уже мертвого захомячить, более человеческого, чем тот полдник с насекомыми... И выпить не мешало б. Набегался уже вдоволь за день. Вот так...»
«Ромашки, самые обыкновенные и неказистые?» — тон Маши был какой-то неуловимый, загадочный, задумчивый.
«Ага, сдается мне — тебе к лицу. Не отвлекают от естественной красоты, а лишь подчеркивают. Тебе не нравится?»
«Наоборот... Очень.» — Машка залилась едва заметным в свете пламени румянцем и побежала к поющему народу, -«У меня еще полно сил, иди кушай, попозже присоединюсь!
«Подожди, я с тобой!» — следом кинулась и Яся. Она тоже не стала снимать комфортный комбез.
Буквально пара секунд — и я потерял их из виду, слишком много народу мельтешило перед глазами.
Стало быть, где у нас тут хавчик?
Тут только стол и ребята наряжаются... О, смотрю не так уж все и стесняются облачаться на голое тело. Даже девчонки. Особенно девчонки. Видимо не хватает им «свободы» в жизни. Не удивлен и Соню видеть, спокойно щегаляющую тельцами перед Казахом и остальными. Зрелище прекрасное, но я его уже видал — не шибко интересно. Чай уже не пубертатный пацанчик, глазеть и подсматривать тайком давно не привлекает. А вот пожрать вкусного чего фестивального, приготовленного на природе. Ням-Ням.
Тут ловить нечего, пойду к огню — наверняка там и готовят.
«Разве сегодня Ивана Купала? Я думала позже.» — донесся до меня разговор из стана Чернышей, пока я проходил мимо них.
«Ну, так нам сказали, Лита! По сути, конечно, одно и тоже почти, но...» — отвечал пацан с длинными волосами.
Неохота слушать пустую болтовню. Устал уже блин за день... Лучше этнической музыкой насладиться. Прислушаюсь-ка, что там поют хоть, а то голоса складываются в довольно сочный хорал, пусть и вразнобой поющих на разный лад, с заглавным запевающим Бардом с арфой под дубом.
«Длани мои скорчены,брани мои кончены,—убылая вода унеслабылые дела и отчины.Много у бога благости,да мало убогим радости:тяжек мне в старости день бытия,я же знал радость во младости.»
Мотивчик игривый, а слова... немного навевали тоску. Вот уже и кострище... Еды нет, обойти его с другой стороны надо бы, широкий...
«Увенчан я был в товарищахи женщин любил подобающих,а ныне, увечный я человек,бег завершил на ристалищах.Забылось в тоске, что минуло,разбилось в куски и сгинуло:частью в камнях, частью в костях,по счастью, и в горсть мне кинуло.»