Синтетический солдат

Владимир Николаевич уже пересел на свое место справа, я устроился за рулем, удивляясь выдержке отставного капитана, который только смотрел на меня, ожидая объяснений, но вопросов не задавал. Хоть бы элементарное человеческое любопытство проявил. Но Владимир Николаевич всегда был таким и знал, что необходимое ему сообщат.

– Если нас менты остановят и в машину заглянут, подумают, что мы компьютерный салон ограбили. Столько техники.

– Куда едем? – спросил я, не отвечая на его опасения. – Здесь, мне кажется, уже слегка опасно. У тебя тоже опасно. Да и с обыском скоро к тебе заявятся. Может, в бригаду? Там никто не помешает. Мой батальонный штаб хорошо подойдет для нашего с тобой штаба…

– Как скажешь, – согласился Чукабаров. – Вообще-то я бы предпочел сразу наведаться в «Химеру» и там слегка похулиганить. Хорошо бы кое-что из их архива забрать для изучения, а остальное взорвать. У меня еще кое-что осталось в запасниках для этого громкого дела. Главное, хотелось бы добыть их базу данных. Они называют ее «производственной картотекой». Там должны быть все клоны в описании и в фотографиях. Может, займемся?

Говоря честно, мне не очень понравилось, что Владимир Николаевич в который уже раз торопит меня с визитом в «Химеру». Я могу понять его желание завершить все как можно быстрее. Но я вовсе не склонен устраивать погром в режимном предприятии, которое финансируется хотя бы частично из государственного бюджета. Я по долгу своей службы обязан защищать именно государственные интересы, и устанавливать взрывные устройства в кабинетах НПО – это не моя стезя. Я другие методы предпочитаю.

– Нет, давай-ка лучше в бригаду…

Я, не раздумывая, тронулся с места, не повторяя недавних излишеств «уазика» в разгоне, хотя эта машина могла разгоняться гораздо более резво, нежели отечественный внедорожник. Свое упрямство я объяснил просто:

– Думаю, в НПО сегодня мы уже опоздали. Времени не осталось. Утро на подходе. Но это и к лучшему. После вчерашнего твоего взрыва в кабинете Лукьянца там все настороже. Получат информацию от украинских бандитов, насторожатся еще более. Но днем уже посчитают, что мы продолжаем прятаться. А мы нагрянем завтра ночью. Согласен?

– Согласен.

Я выехал из двора и сразу добавил газу.

– Ждешь, Владимир Николаевич, объяснений? – спросил я Чукабарова.

– Естественно, – невозмутимо кивнул отставной капитан.

– Ты знал, что в Украине все еще функционирует НПО «Химера»?

– В Чернобыле?

– В Припяти. Так сейчас это называется. Чернобыль – это название населенного пункта с тринадцатого по двадцатый век. В семидесятом, кажется, году прошлого века заложен город Припять. Впрочем, и Чернобыль тоже существует, только это уже просто небольшой поселок в нескольких километрах от Припяти. Знал?

– Нет. Хотя я видел какую-то переписку научного совета «Химеры» с Украиной. На почтовом сервере НПО. Но там вся переписка была закрыта собственным паролем, и я вскрыть не сумел. Наверное, обмен опытом, если то НПО существует.

– Оно существует и функционирует. И тоже что-то производит. Не знаю, насколько научное, но наукоемкое. Аналог вашей фирмы. Возможно, стопроцентный. Возможно, просто филиал за границей. Хотя при нынешней политической ситуации такая интеграция едва ли возможна. Придется разбираться, хотя повлиять на зарубежные филиалы мы не можем даже физически. Разве что публичным обличением. Но это не тот вариант, который в данном случае пойдет на пользу России. Военные тайны для чего-то существуют. И мы с тобой знаем, для чего именно. Мы с тобой люди военные…

– Я в отставке.

– Когда-нибудь и я выйду в отставку. Но, думаю, останусь военным. Тем более мы не просто военные. Мы – военные разведчики. А это на всю жизнь.

– Не совсем тебя понимаю. Ты ведешь разговор к тому, чтобы ради каких-то высших интересов отойти в сторону и не вмешиваться в неестественные процессы?

– Я не веду разговор к тому… Я вообще далек от такой мысли. Как раз дело военных – вмешиваться. Для того мы и существуем.

Приближалось утро. Во многих окнах городских квартир зажглись огни. Но на дорогах было все еще свободно, и я ехал быстро. Впрочем, в пределах разумного. Привычка к армейской дисциплине не позволяла мне существенно нарушать правила дорожного движения без особой на то необходимости.

– И что Украина? – спросил Владимир Николаевич после продолжительной паузы.

– В Украине хорошо, – сказал я. – Там, наверное, уже весна. Деревья распускаются. Скоро цветы зацветут. Люблю, когда яблоня с вишней цветут. Но оттуда, из тепла, в наши холодные края прислали троих, чтобы нас с тобой уничтожить.

– Это те, что ходят, как «крысиный король»? ^[20]

– Они самые, – понял я его сравнение. Оно показалось мне вполне точным. – Как они тебе понравились? Ты, помнится, даже фары включил, чтобы рассмотреть.

20

«Крысиный король» – иногда случается, что новорожденные крысы в своем логове переплетаются хвостами так, что их невозможно растащить. Эти новорожденные крысы и называются «крысиным королем», потому что другие крысы, взрослые, даже не родители, а посторонние, «крысиного короля» кормят, как верные подданные, показывая настоящую социальную заботу, которой так не хватает людям.

– Крупные дяденьки. А что им нужно-то было?

– Им нужно было допросить меня, а потом убить. Всего-то оружия у них два ножа и кастет. Убить этим возможно, но против пистолета в умелых руках и это не оружие. Впрочем, это не оружие вообще против умелых рук, даже без пистолета. Даже если пистолет был бы в их руках, они поставили себе непосильную задачу.

– В смысле? – не понял Чукабаров.

– Пистолет обычно рассматривается с двух основных аспектов: как оружие поражения и оружие сдерживания. В первом случае все ясно. Видишь цель, стреляй, и постарайся попасть. Во-втором, есть маленький подаспект. Если на тебя наставили пистолет и не выстрелили сразу, ты должен понимать, что ты нужен противнику или для выбивания сведений с последующим уже расстрелом, или для какой-то иной цели. Короче говоря, если сразу не убили, значит, желают взять в плен. Я свой пистолет так и использовал. Просто как сдерживающее их агрессию оружие. Если бы на меня пистолет наставили, то любое приближение на опасную дистанцию было бы для них чревато последствиями. Если я дотянусь рукой или ногой, то обязательно выбью пистолет. Но они, кажется, слишком понадеялись на свои габаритные преимущества. И вообще, раньше действовали, скорее всего, против себе подобных и других, кто за себя постоять не может. И потому самоуверенно. Это их и сгубило.

– Чем они отделались?

– Два сломанных носа, сломанное колено и челюсть плюс мелкие побои. И психологический слом. Они уедут сегодня же, я не сомневаюсь. Домой, в Украину. И не захотят больше никогда иметь дело с российским НПО «Химера», которое оказалось таким ненадежным партнером.

– Нарвались, значит, парни…

– Хорошо, что по правильному адресу пошли. На меня нарвались, а не на тебя.

– Они не знали, где меня искать. Их кто послал, ты не узнал? Салтыков?

– Это кто такой?

– Я же тебе говорил. Начальник режима, отставной майор. Бывший десантник.

– Я фамилию не знал. Да. Салтыков и Лукьянец. Они вдвоем давали инструктаж. Лукьянец, видимо, не сильно парней пугал, чтобы сразу охоту не отбить, пришлось мне за него это сделать. Думаю, отбил надолго.

– И сам Лукьянец уже никого не проинструктирует.

От этой фразы слегка дунуло самодовольством. Но самодовольство имеет право на существование, когда дело бывает сделано, и сделано удачно. Нам до этого еще далеко.

– У меня к тебе вопрос, Владимир Николаевич. Ты мне, помнится, говорил, что «Химера» предлагала разным властным инстанциям препараты для омоложения. Предлагались такие препараты руководству следственного комитета?

– Точно сказать не могу, но, кажется, и такое было. Я только главное перечислил. Но там большой список был. Тебя волнует следователь, который ко мне с обыском пожалует?

– А тебя не волнует?

– Нет. Я хочу, чтобы поднялся переполох. Тогда уже я смогу давать данные, что называется, «в струю». Сейчас все мои сенсационные заявления будут рассматриваться как бред сумасшедшего. Но если я сделаю заявление, это может сразу вывести на мой след. А если поднимется шумиха, «Химере» будет не до меня.