Синтез

— Ян, информация секретная. Будь ты хоть моей тенью, я не имею права тебе о ней говорить. Мне до пенсии осталось совсем ничего, не хочу под конец по шее получать. И это в лучшем случае. Так что, извини.

— Мне кажется, ещё совсем недавно тебя это не сильно волновало. Тем более, ты мне уже сказал, что сегодня что-то будет. Так что, деваться некуда. Думаешь, я не соображу, как выяснить всё остальное? Ты обо мне такого невысокого мнения? Мы же в одном окопе, только на разных фронтах. Да не узнает никто! Обещаю!

— Да зачем тебе?

— Интересно! Ты же понимаешь…

— Ох, всё я понимаю… Женись ты уже, в конце концов!

— Колись, пенсионер!

Симба понял, что от Гашека ему не отделаться.

— Хорошо. Только, имей в виду, если меня лишат пенсии, то тебе придется содержать меня до самой смерти.

— Договорились! Остаётся надеяться на то, что она не за горами.

— Что у тебя за язык?..

— Прости! — Ян рассмеялся. — Я хотел сказать, что это для меня будет честью ухаживать за почётным гражданином. Рассказывай!

— Пойдем, пройдемся.

Они вышли из кафе.

— От информаторов мы знаем, что сегодня вечером, с восьми до двенадцати, должны произойти четыре сделки. В разных концах города. Думаю, четыре, это только, те, что нам известны. Сколько их на самом деле?..

— Извини, я тебя перебью. А что в этом такого? Вы на каждую сделку так реагируете? Сам же сказал, мелочь.

— Понимаешь, цена, по которой сливают товар, сказочно низкая. Помнишь, я тебе рассказывал о совещании у начальника отдела? Там, где речь шла о массовых распродажах. Вот отсюда и такой подход серьёзный. Серьёзнее обычного. Из-за чего, ты думаешь, начали мочить скупщиков? На продавцов выйти не могут. Мы не можем. Откуда ноги растут — неизвестно. Ничего неизвестно.

— Так, а откуда информаторы «инфу» берут?

— Я тоже задумывался над этим. Да, берут-то, понятно, откуда — отовсюду… Подозрительно, что она есть, и в таких количествах. Будто кто-то намеренно пытается вести нас по следу, но так и не дает ухватить за конец. Итак, для себя я выбрал наибольшую сделку. Сто грамм героина. Ну, и к тому же, она ближе отсюда.

— Где это?

— Клуб «Бомба». Слышал?

— Конечно, слышал. Рок-клуб. Там и без твоих ста грамм наркоты достаточно. А ты в сам клуб решил заглянуть? Прикинешься старым рокером?

— Я снаружи подожду.

— Да? И как ты думаешь всё выяснить? Вообще, что-нибудь, кроме того, что там что-то будет, известно? Известно, кто покупатель?

— Известно.

— И кто это?

— Завсегдатай клуба. Всё, что о нём успели выяснить. Нигде не работает, ничем не занимается. Никогда раньше не попадался.

— И сам на игле?

— Возможно.

— Несерьёзно как-то это всё.

— Это-то и настораживает. Хотя, какая разница, кому продавать? Сами-то они не попадаются. А…

— Внимание привлекают. Ты это хочешь сказать?

— И…

— Думаешь, отчего-то отвлекают? Я помню твое совещание.

— И…

— Ты не знаешь, за что браться.

— Всё!

— На всё есть своя причина, — размышлял Манчини. — Не знаю, имеет ли Князь ко всему этому какое-то отношение?

Манчини вспоминал, как в последнюю субботу, после всех встреч, с Князем и со Слоном, собравшись с Ремоном и Вялым, он расспрашивал последнего о продавце. Удивляясь себе, как он не сделал этого раньше, полностью доверяясь Вялому, он поразился, что сейчас подумал об этом. Да, он доверял Вялому, как и Ремону, да, ему не нужно контролировать каждый их шаг, именно по той причине, что он им доверяет. Что же его навело на мысль о недоверии сейчас? Разговор с Князем? Что в нём было? Слишком много тумана? Это всегда. Что-то ещё? Что-то он заметил, но не мог определить, рассмотреть, что это было.

— О чём вы с ним разговаривали? — спрашивал он Вялого.

— Мы не разговаривали, — ответил тот.

— То есть? — не понял Леонардо.

— С ним разговаривал Князь.

— Так, расскажи-ка подробно, что было. — Манчини начали терзать сомнения.

— Когда я пришёл…

— Как ты, вообще, попал к Князю?

— Его человек поймал меня, когда я выходил из офиса, и сказал, что Князь срочно хочет меня видеть, и пообещал по пути всё рассказать. По пути он рассказал мне, что Князь в данный момент встречается с продавцом и хочет свести меня с ним, поскольку мы, как он помнит, собирались выходить на этот рынок, и ищем свои пути. Сказал, что Князь хочет поделиться каналом, или полностью его отдать. Для этого он и вызывает меня, ну и так далее…

— Больше ничего не сказал?

— Нет. А, и ещё предупредил о том, чтобы я ничего не говорил в присутствии продавца. Все нюансы, мол, я обсужу с Князем наедине.

— А кто это был?

— Да Мокрый, правая рука Князя.

— Так, дальше. Вы к Князю поехали?

— Нет, в ресторан «Ландыш». Там я сел с ними за стол. Князь познакомил меня с продавцом…

— Ты же не знаешь имени, как он познакомил?

— Ну, Князь сразу сказал: «Опустим имена». Просто, сказал продавцу, что я — тот человек, о котором он ему говорил. Продавца он представил, как «наш шанс» и попросил его озвучить то, что тот только что, как я понял, рассказал ему самому. Всё. Буквально три минуты. Условия ты знаешь. Ну, и после того, как продавец встал и ушёл, Князь сказал мне о тридцати тысячах.

— А как Князь говорил в присутствии продавца «нам» или «вам»?

— Не понял. — Вялый осёкся.

— Когда он обращался к тебе, он говорил, что это «наш шанс»?.. Ваш или наш?

— Ну, наш…. Или ваш. А какая разница?

— Так, когда он обращался к тебе, он как говорил: «Этот человек», этот «шанс» предлагает «вам» или «нам»?

— Я не помню. Не понимаю, Змей, чего ты к словам цепляешься? Что ты хочешь?

— Ладно. Закрыли тему пока.

— Я тоже тебя не понимаю, — вставил Ремон.

— Мне пора. — Вялый, обиженный допросом Леонардо, ушёл.

Манчини некоторое время смотрел на закрытую за ним дверь, после чего тихо произнес:

— Знаешь, Ремон, ты только не обижайся. Я тебе потом объясню. Но это необходимо сейчас. Я буду рад, если окажусь не прав. Но… Поставь за Вялым «глаз».

— Ты что, Змей? — воскликнул Ремон.

— Я прошу тебя. Так надо.

— Ты не заигрываешься? Мы двадцать лет рулим вместе…

— Ремон! — повысил голос Манчини.

Уже совсем скоро Ремон пришёл к Леонардо и сообщил о том, что Вялый встречался с человеком Князя. У Ремона было такое выражение лица, будто он собирался расплакаться.

— Что ты думаешь? — спросил он Леонардо.

— Думаю, он считает, что занимает не свое место, — ответил Манчини, вспомнив размышления Слона. — Я давно это заметил. Только не мог объяснить это вот так просто. Сейчас это не важно. Сейчас нам нужно использовать это.

— Но. Вялый…

— Именно его и нужно использовать. Потом будем петь о дружбе.

— Лео!.. — начал было Ремон.

— Всё, я сказал, — отрезал Манчини.

— Так мы вступаем в игру? — упавшим голосом спросил Ремон.