Синтез

— Как же не вовремя, — сказал Симба. — Видно что-нибудь?

— Практически нет, — ответили ему, — на камеры можно не рассчитывать. Слишком далеко. Ещё место такое. Обзор плохой. Слишком много чего мешается.

— Ну, правильно, они же не дураки, — разочарованно сказал Симба. — Если они тут. Дай бинокль, я сам посмотрю.

Симба вышел из автомобиля и вошел в заброшенное трехэтажное здание. Поднялся на самый верх и, встав рядом с полицейскими, ведущими наблюдение, направил бинокль в ночь.

— Ни черта не вижу. Где тут ночное видение? Вы различаете что-нибудь?

— Да, босс, мы привыкли, — ответили ему.

Симба вернулся обратно. Он решил держать связь с полицейскими по рации и самому больше никуда не выходить. «Всё равно от меня там никакого толку, — подумал он. — Уже никакого толку… Где наш герой-то?»

Героем был Гашек, который, вопреки тому, что операция была организована отделом по борьбе с наркотиками, убедив своё начальство в том, что она имеет непосредственное отношение к последнему убийству и способно помочь в раскрытии последующих за ним, находился где-то здесь. Он был где-то далеко, вместе с отрядом специального назначения.

Всё описываемое происходило на территории давно закрытого и заброшенного машиностроительного завода. Его территория была настолько велика, что для того чтобы держать под контролем её всю, да ещё её округу, необходимо было бы, как посчитал Симба, раза в три больше полицейских, чем ему предоставили. Поэтому все силы, которые ему смогли выделить на операцию, были равномерно распределены по всей территории завода и его окрестностей. Симба надеялся исключительно на профессионализм полицейских, которые должны были быть незаметны даже сами для себя, поскольку при желании их легко можно было обнаружить. А при обнаружении преступников, если тех будет более трех человек, полицейским придется потратить немало времени в рамках предполагаемой динамики, чтобы собраться в нужном месте, не забывая при этом контролировать все входы и выходы. О входах и выходах: их не было. К заводу вели восемь автомобильных дорог и два железнодорожных подъездных пути. Но, это, в принципе, уже не имело никакого значения, поскольку в те времена, когда завод хотели реконструировать, по какой-то причине решили начать с забора, который просто убрали, а убрав забор, по всё той же неизвестной причине, про сам завод забыли. Территория завода представляла собой периметр, три стороны которого примыкали к промышленной зоне Города, то есть к таким же территориям, а четвертой стороной выходила на пустырь, почва которого была довольно твердой, а сам пустырь был, как не странно, совсем пустым, то есть не заваленным никаким мусором. Одним словом, что пешком, что на автомобиле территорию завода можно было покинуть, двигаясь в любом направлении. Никто не знал, где именно должна будет произойти встреча. Поэтому территорию разбили на участки, и каждый участок был закреплен за двумя полицейскими. Гашек был в одной из пар.

— Вы представляете, если сейчас тут появятся две армии и начнутся переговоры, — спросил кто-то Симбу. — Что мы будем делать?

— Придется вызывать армию, — спокойно ответил Симба.

Вялый ехал в одном автомобиле с человеком Чена по кличке Сугроб. Прозвали его так за то, что его видели так же редко, как снег на юге Города, а также за то, что если он где и появлялся, то не иначе, как снег на голову. Манчини пообещал Чену, что в скором времени тот узнает, кто стоит за беспределом, творящемся в Городе. Для этого Сугроб ехал на встречу. Ход со стороны Змея был рискованный. Вялый всё брал на себя.

Вялый действовал вслепую, решив предать Змея. Желание иметь собственный бизнес, то есть, сосредоточенный исключительно в его руках, быть самому себе хозяином, не слушать советов, не обсуждать решения с партнерами, которые в любой момент смогут занять доминирующую позицию, как это было в его случае со Змеем, стало его навязчивой идеей уже давно. Ему претила зависимость от Змея, он чувствовал всем своим существом, что какими бы друзьями и компаньонами они не были, фактически выходило так, что он находится в подчинении у Змея. Возражать, идти против него или просто уйти он не мог. Змей был гораздо сильнее него. Видимо, настроение Вялого было заметно со стороны. Во всяком случае, Князь, будучи неплохим психологом, разгадал его. В виду того, что каких-либо других вариантов у Вялого не было, он решил слепо исполнять указания Князя, пообещавшего, избавившись от Змея, помочь ему занять его место. Князь не стал распространяться о деталях того, каким образом он намеревался это сделать. Вялый полностью ему доверился. Только сейчас он осознавал, насколько нелепо всё выглядело. Длительное нервное напряжение позволило Князю просто зомбировать его. Ничего другого ему на ум не приходило. Вялый понимал, что с Леонардо и Ремоном ему уже не примириться. Поэтому он решил воспользоваться шансом, предложенным ему его друзьями, бывшими друзьями и, оставив всё произошедшее между ними, сохранить свое имя. Сохранить свое достоинство для остального мира он был готов любой ценой. «Пусть я проиграл силе, позорно, в нечестной, причем, с моей стороны, схватке — не должно быть так, чтобы одним отчаянным поступком я перечеркнул всю свою предыдущую жизнь. Пусть меня не устраивает то, кем я являюсь, лучше я останусь тем, кто я есть, чем стану хуже, если уж то, кто я есть — мой предел. Я всё равно, найду своё движение, но другим путем. Мне нет ещё и пятидесяти. Я успею».

— Даже на смертном одре, когда тебе осталось одно мгновение жизни, нужно продолжать вести свою жизнь к цели, которую ты ещё не сразил.

— Простите?

— Вам нравится эта погода, Карл?

— Нечасто в этой части Города можно увидеть дождь, — ответил тот, кого назвали Карлом.

А назвали Карлом того самого незнакомца, которого Максим дважды пытался преследовать. Назвал же его так некто, стоящий рядом, одетый в длинный черный плащ с большим капюшоном, полностью закрывающим его лицо.

— Вы не ответили.

— Мне нравится всё, что идет мне на пользу, также как не нравится всё, что приносит мне вред. Дождь в данный момент может, как помочь нам, так и помешать, поэтому сейчас он мне безразличен.

— Порой можно просто наблюдать за миром. Просто так, без какой-либо причины.

— Мы едем, — сказал Карл. Помолчав, повторил вопросом: — Мы едем? Князя там не видно. Может, он в машине? Человек, с которым вы у него встречались там. Четыре машины. Ждут на месте. Людей расставили. Мы… Нам ехать?

— Человек Князя? Пусть так. Лучше, конечно, сам Князь. Но… Вы огорчитесь, если ничего не выйдет? — спросил человек в плаще.

— Конечно. Столько сил потратили.

— Не огорчайтесь, Карл. Езжайте, конечно.

Карл сел в машину. Три автомобиля отъехали. Человек в плаще смотрел им вслед.

— Проследили от самого склада. На подъезде к центру к ним присоединилась ещё машина. Они приехали вместе.

— Отсекли, где они встали? — возбужденно спрашивал Манчини.

— Да, в двух кварталах от завода. Вот здесь.

— Так. — Леонардо смотрел на карту. — Хорошо. От Ремона ничего?

— Остался у склада. Было тихо.

— Что ж. Лады. Давай-ка туда, где они остановились. Только аккуратно.

— Знакомиться не будем, — сказал Карл, выходя из машины.

— Князь не стал сам приезжать. Как я понимаю, как и… — произнес Вялый.

При слове «Князь» Сугроб бросил резкий взгляд на Вялого. Вялый посмотрел на Карла. Карл не отреагировал.

— Будем взвешивать? — спросил Карл.

— Мы вам доверяем, — сказал Вялый.

Карл промолчал. Дал знак своим людям и обратился к Вялому:

— У нас всё готово.

Вялый дал знак своим людям. Те принесли кейс.

— Будете пересчитывать? — спросил Вялый. — Или вы нам доверяете? Тут вся сумма. Решили не размениваться…

— Доверие такой же товар, как и всё остальное, — не глядя на кейс, сказал Карл. Он махнул рукой. Один из его людей подошел к кейсу.

— Ваше доверие мы уже купили, не так ли? — осмелился сказать Вялый.

Карл выдержал паузу и пристально взглянул на Вялого. Он не собирался вступать в дискуссию, но, видимо, любопытство слегка подточило его бдительность.

— Что вы хотите сказать?

— Всё в порядке, — доложил человек Карла.

— Добро, — кивнул он своим людям.

— Я имею в виду вашу повальную распродажу. — Вялый рискнул.

Карл умолк и внимательно посмотрел в глаза Вялому. Тот старался держаться. Сугроб превратился в слух. Вялый испугался, как бы тот себя не выдал.

— Ну и нашу, разумеется. Это же, как-никак, общее дело. — Вялый шёл напролом.