Синяя папка. Сережка. Давным давно была война...
Шрифт:
Багров сделал вид, что не расслышал его слов, но отношение к Серёжке у него изменилось.
Первый наряд ребята отбыли в столовой: забот хватало. Последний, пятый наряд, пришёлся на субботу – банный день. Весь день Колька и Серёжка рубили дрова, грели воду, снова рубили и снова грели. После ужина осталось только помыть помещение и вымыться самим.
– Серый, щас предбанничек домоем и сами попаримся – постираемся!
– Ага.
– Я, Серый, раньше любил париться. И банька наша была не то что здесь. Бывало залезешь на верхний полок, а тебя – веничком! Да… Хорошо было до войны… Мамка, папка, сестренки живы были...
– Колька отвернулся от Сереги и молча продолжил
– Погнали наши городских!
Серёжка, стал раздеваться, снял рабочую гимнастерку, из нагрудного кармана на пол упали бумаги. Колька нагнулся помочь поднять листки, протянул товарищу:
– У тебя тоже похоронка в кармане. Я её уже ни с какой другой бумагой не спутаю. Ты меня прости, что я к тебе сперва доматывался. Я думал, что ты – маменькин сынок, есть тут такие, а ты парень ничего! – Багров потёр челюсть. – Что, тоже на батю?
– Не, Колька, не на отца.
– Что, на мамку?
– Нет. Хочешь, почитай, – ответил Серёжка продолжая раздеваться.
Колька развернул сложенный листок:
– Мама, мама дорогая! Это ж на тебя похоронка!
– Ага, на меня. Майор Смирнов ради хохмы в канцелярии свистнул и мне прислал. Поторопились.
– Так это тебя сюда. – Колька пальцем дотронулся до свежего рубца чуть ниже левой ключицы. Багров развернул другую бумагу: справку о ранении.
Колька подошёл к Серёжке, развернул его и посмотрел на спину:
– Да. На вылет. А я-то думаю, что это ты слезу пустил…
– До сих пор больно. С метра садил, гад. Но ничего, живой!
– поморщился Сережка.
– Так постой...
– Колька стал опытным взглядом считать боевые метки на теле у Сережки. Грудь - спина, это понятно. По ребрам черканула?
– Это тогда же: чуток зацепило.
– Нога?
– Это давно, в партизанах...
– Это тоже, в партизанах?
– Колька кивнул на шрам над левым ухом.
– Тоже... это отдельная песня.
– А эта метка - ожог?
– Это - та же отдельная песня.
– Расскажешь?
– Если ты о себе расскажешь...
– По рукам!
– согласился Багров.
– А чего лычки не носишь? Ты же младшой, да и наград, небось, куры не клюют?
– Ну, есть немножко. Слушай, Колян, я долго тут голый стоять буду? Я не деревянный – мне холодно! Пошли греться!
Попарились, постирались, одели чистое.
– Серёжка, так чего ж ты комедию ломал, что документов нет? Вот же они?
– Чего, говоришь? Просто нечего мне здесь, в тылу, делать. Да и майор заждался. Пора. Летом к границе выйдем…
– Откуда знаешь? Или опять завираешь?
– Как хочешь, так и считай…
В казарме, Багров попросил одного из своих друзей, на некоторое время, поменяться койками с Серегой. После отбоя он рассказал Сереге, что все родные погибли. Он был сыном полка у артиллеристов - истребителей танков, как стал для них родным, но потом почти всех их потерял в бою. Как уцелел - сам не знает. Как сбегал уже два раза на фронт из детских домов - возвращали. После третьего раза отправили в суворовское. Чтоб до фронта добраться нужны документы, хоть какие-нибудь. Мальчишек патрули на станциях отлавливают легко и не напрягаясь: "бегунки" сами идут к воинским эшелонам.
На следующую ночь все повторилось с точностью наоборот, теперь рассказывал Сережка. Если, когда рассказывал Бодров, казарма спала, видимо, уже знали о подвигах Кольки, а вот когда начал тихонько рассказывать Серый, некоторые кровати стали скрипеть: ребята перекладывались так, чтоб было лучше слышно... И все же, тихий голос сделал свое дело, ребята заснули.
Серега подождал немного, в открытое окно переправил вещмешок со своей старой формой и документами.Подождал еще немного, около 4 утра, за несколько минут до смены дневального "на тумбочке", в майке и труселях сонной походкой "продефилировал" в туалет... Дождался смены "пажеского караула", вылез, через заранее подготовленное окно, на пожарную лестницу. Холодновато по железным прутьям спускаться босиком, но - Сереге не привыкать. Подобрал вещмешок, оделся и, без угрызений совести, сбежал на фронт.
Утренний развод в понедельник внезапно был заменен внеочередным парадным построением. В училище прибыл майор Фролов, представитель из военного комиссариата города Калинина для награждения двух отличившихся воспитанников.
– Товарищи суворовцы! Сегодня двух наших воспитанников нашли правительственные награды. – Начал начальник училища генерал - майор Виктор Алексеевич Визжилин.
Продолжил представитель городского военкомата:
– Воспитанник В/Ч 05316 Багров Николай Петрович, 1929 г.р. , под командованием сержанта Фёдорова Ф.С. подбил 2 фашистских танка. Расчёт орудия был выведен из строя во время танковой атаки. Багров Н. И. заменил у орудия раненых бойцов, проявил в бою мужество и героизм.
Указом Президиума верховного Совета СССР Багров Николай Петрович награждается орденом «Слава 3-ей степени»!
Суворовец Багров!
– Я!
– Ко мне!
– Есть!
– Молодец, Николай! – майор прикрепил рядом с медалью «За боевые заслуги» новую награду. – Вот какие у нас есть герои!
– Служу Советскому Союзу! – Колька встал в строй.
– И ещё одна награда. Честно признаюсь, - продолжил майор Фролов. – Мне самому очень хочется посмотреть на другого героя. Это его пятая награда, третий орден. Дивизионный разведчик, до этого - партизан... Он был трижды ранен, последний раз тяжело, недавно выписан из госпиталя и направлен в Калининское суворовское училище. Младший сержант Партизанов Сергей Алексеевич за добытые в разведке ценные сведения Указом Президиума верховного Совета СССР награждается орденом «Красного знамени»!
Младший сержант Партизанов!
Младший сержант Партизанов!? Товарищ генера - майор, а где суворовец Партизанов?
– Он, видимо, в наряде. Ничего, получит награду немного позже… – от старшины Мартьянова генерал - майор Визжилин знал, что ночью Серёжка сбежал... И судя по всему, и скорее всего, на фронт.
На фронт.
Сперва, Серёжка заехал в Покровск. Там, где должен был стоять его дом, только пустырь, заросший кустарником. Место его дома было в пяти километрах ли городской черты в 1944году. Серёжка спустился с пригорка к реке, к тому месту, где любил купаться с ребятами, в той, первой жизни. Вода была ещё холодной, но он все же макнулся разок, развёл костерок, чтоб согреться, присел рядом с большим камнем – камень он хорошо помнил, находился на прежнем месте.
Обсохнув, Серёга оделся, выкопал под камнем ямку, вылил из трофейной фляги воду и встряхнул её, подсушил у костра, а потом засунул в неё Сашкин галстук, свою похоронку и, плотно завинтив флягу крышкой, положил в ямку. Подумал, достал из кармана медаль " За отвагу " №713278 положил её рядом с флягой. Засыпал ямку, плотно утрамбовав землю.
Возвращение в разведроту шло уже 12 дней. Все помогали, чем могли, младшему сержанту, отмеченному орденом и медалями, с тремя нашивками за ранения, тем более, ехавшему из госпиталя догонять свою часть. Однажды ночь Серёжка проснулся от тихого разговора в вагоне…