Синяя папка. Сережка. Давным давно была война...

– Вот и взяла я его к себе. Такой же, вот как этот, - пожилая женщина кивнула в сторону Сергея.
– Тоже из госпиталя, тоже после ранения, только, тогда их в детдома отправляли. Жалко его стало - сирота… Мои - то, Ванечка с Илюшей сгинули в этой войне, ни слуху, ни духу… Ну, взяла его к себе… Что я пережила… Он же два года на войне… Кровь, грязь, смерть. Матерился, как … даже не знаю, как кто. На кровать только в сапогах, как в казарме. Учиться в школу не пошёл, да и меня туда же послал. Чуть что кричит: " Я фронтовик, а не крыса тыловая!" А я всё терпела: и матерщину, и грязь, и все его выкрутасы. Потом он, когда меня не было, собрал всё более - менее ценное, даже моё обручальное колечко, ушёл…

Больше я его не видела.

– Может один такой тебе попался…

– Нет, и не говори мне ничего… Что им таким вот надо? Родных нет, дома нет, умеют только на смерть смотреть … и убивать. Как дальше жить будем … Не знаю.

"Я тоже не знаю", - подумал Серёжка. До утра он так и не смог уснуть…

В Брянске Серёжка напоролся на патруль под командованием молоденького младшего лейтенанта, который, повертев в руках документы и справки, поинтересовался, почему это младший сержант вместо того, чтобы ехать из госпиталя в Калинин - едет в совершенно противоположную сторону? Серёжка не стал объяснять - что и почему, не стал ждать пока лейтенантик закончит свою язвительную тираду, а просто оставил его разбираться с документами и справками, ловко и незаметно (как учил майор Смирнов) слинял. Без документов - в форме, много не походишь. Поэтому, на станционной барохолке, Серый приобрел старенькие ботиночки, брючки, рубаху, ватник и кепчонку. Денег у него хватало. Их и продукты в банках, Серега заранее, перед появлением в училище - надежно припрятал (разведчик он или кто?).

Чем ближе Серёжка подходил к фронту, тем больше требовалось предосторожности, а то напорешься на ещё одного лейтенантика и отправишься обратно в суворовское училище. Но пришлось отправиться не в училище…

Серёжка, переодетый в гражданское, шел босиком по проселочной дороге, обычный парнишка: старенькие кепчонка, рубашонка, порты, только ватник был почти новый, старенькие, но крепкие ботинки в руках, на плече вещмешок. Как же здорово идти босиком по теплой земле... Вдали показалась не тронутая войной деревенька. Даже не приходилось смотреть под ноги - эти места бои обошли стороной. В вещмешке - кое-какие продукты, смена белья, новые портянки, его форма (ребята постарались, к выписке прислали, даже сапоги новые хромовые, офицерские, где-то раздобыли... Хотя, они же разведчики...) Что, казалось, еще для счастья надо?

Его догнал «Виллис», в котором были старший лейтенант и три солдата:

– Эй, паренёк, ты здешний?

– Ага.

– Как называется вон та деревня?

– Сосновка, - не моргнув глазом соврал Серёжка.

– Коротов! Ты куда меня завез? – офицер развернул карту. – Такой деревни здесь вообще нет! Э-э! Парень, ну-ка стой! Никифоров! Осмотри его! Может он из тех, из «птичек»!

Серёжка понял, что «линять» некуда - чистое поле, метров 50, (получить в спину пулю от своих не хотелось) и он - вляпался.

– Товарищ старший лейтенант! У него здесь форма младшего сержанта! Деньги, много денег и документы!

– Ну, что? Будем молчать? Форма или документы чьи? Украл или фрицы выдали? Никифоров, руки ему свяжи, а то смотри, как глазами зыркает - матерый! Давай в машину, в комендатуре разберутся!

СМЕРШ.

В комендатуре, Серегу посадили в отдельную комнатку с зарешёченным окном, продержали до вечера. Днем приходил пожилой старшина НКВД: приносил миску каши и кружку горячего чая. Выводить никуда не выводили – поставили ведро. На вопли и крики, что надо в туалет, напомнили про ведро. Если можно было попытаться удрать при походе «до ветра», теперь такое не светило. Серьезненько за него взялись… С чего бы это?

Вечером привели в кабинет к молоденькому младшему лейтенанту, с васильковыми кантами на погонах. На столе лежали Серегины вещи из «сидора», награды, какие-то бумаги.

«Везет мне на лейтенантиков, как утопленику…» - подумал Серый.

Как только Сережку усадили, лейтенантик «взял быка за рога»:

– Отвечай быстро и четко: где оставил «уголек»?

Серега был ко всему готов, только не к этому вопросу.

– Какой уголек?

– Понятно, по-хорошему не хочешь? – и после начал орать, «брать на голос».
– Кто такой, когда был завербован, где оставил взрывчатку, цель задания, кто руководитель группы?

Серега удивленно посмотрел на лейтенантика: «Псих, что ли?» - но ответил на часть вопроса.

– Партизанов Сергей Алексеевич, младший сержант. Форма моя. Свяжитесь с В/Ч 01509, попросите майора Смирнова и скажите, что я у вас.

– Какой Партизанов? Какого Смирнова? Ты мне, мозги не пудри! По прифронтовой зоне шел в гражданской одежде, с формой младшего сержанта, с какой целью?

Сережка молчал.

– Да, плохо вас в вашей разведшколе учили… Засыпался на пустяке: не знал названия деревни. Где находится разведшкола, когда был заброшен? – Лейтенантик подскочил к стулу, на котором сидел Серега и, не особо сильно, хлопнул ладонью по лицу, видимо, для ускорения процесса признания. – Отвечай, фашистский выкормыш!

А вот тут Серега не сдержался. Ладно бы по морде треснул, не впервой… Но «Фашистский выкормыш»! Не вставая со стула, пробил кулаком прямо… Прямо по… Пока лейтенантик корчился на полу, а дежуривший в кабинете солдат, сбил мальчишку со стула и несколько раз приложил сапогом.

На шум в кабинет, без разрешения, зашел старшина, оценил картину опытным взглядом.

– Первухин, прекратить! Чем мальца пинать, лучше помоги младшОму!
– поднял морщащегося мальчишку, посадил на стул. Встал рядом.

Складывалось впечатление, что он здесь главный.

– Сволочь, - немного ожил младший лейтенант. – Это так вас учат в фашистской разведшколе? Ну, готовься… Больше ладошкой бить не буду… Первухин! Наручники на него!

– Товарищ младший лейтенант! Мальчонка ведь… - сказал старшина.

– Мальчонка? Нападение на офицера при исполнении!!! Первухин, к этому… отношение без поблажек, как к диверсанту!

– Это тебе за "фашистского выкормыша"! Перчатку надеть не забудь… - неожиданно зло сказал мальчишка.

– Какую перчатку, зачем? – не понял лейтенантик.

– Чтоб руки холеные не попортить и в крови не испачкать… Так один унтерштурмфюрер делать любил…

– Какой унтерштурмфюрер?
– уцепился за фразу младший лейтенант. Где с ним встречались? Какое он тебе давал задание?

Мальчишка опустил голову, помотал ею из стороны в сторону и еле слышно сказал:

– Совсем больной…

Несколько дней Серегу допрашивал младший лейтенант. В кино, обычно, в НКВД жесткие допросы, а тут покричали, поуговаривали, снова покричали… Прям как разборка в кабинете у завучей, после того, как его курящим застукали в школьном туалете… Возможно, повлиял на ход допросов пожилой старшина.

На четвертый день пришла крытая машина, на ней Серегу куда-то повезли. В кузове. Вместе с Серегой ехали еще два офицера, судя по погонам, старлей пехоты и капитан артиллерии.

«Интересные попутчики…» - подумал Сережка, замечая, что офицеры аккуратно наблюдают за его поведением.

Приехали в какой-то городок, к какому-то небольшому особнячку.

– Вылазь! – скомандовал капитан.

Вылез. Зашли в комнату - кабинет. К старшему лейтенанту и капитану прибавились водитель – сержант и еще один пехотный лейтенант.