Синяя звезда
Шрифт:
– Ты кто? И чего тебе тут надо? Очередной рывок воздуха в ответ:
– Я ветер… Северный, если для вас это важно…
– Ветер, – задумчиво повторил Роман. – Надо же, не предполагал, что смогу увидеть тебя.
– Больше и не увидишь, – от его ответа меня придавило к железной стене, но Роман только слегка покачнулся.
– А можно спросить, зачем ты тут?
– Так, посмотреть, познакомиться…
– С нами? Но зачем?
– Узнаете…
Ветер встал, легко приподнялся в воздухе над лодкой, и я заметила, что он полупрозрачный, а крыльев у него вовсе и нет. Становясь все более разреженным, он абсолютно свободно махнул
– Пока… До встречи…
Воздух снова замер, луна, удовлетворив свое любопытство, скрылась в тучах. В темноте Роман добрался до меня, нашарил мою руку, крепко вцепился в нее, жалобно сказав:
– Оля, я начинаю бояться, что этот деятель приходил за тобой, ведь ты хотела улететь. И вдруг он утащит тебя куда-то туда, куда ты собиралась? А я останусь один, опять один… Ты мне нужна, я не хочу, чтобы ты улетала без меня. Возьми меня с собой, пожалуйста!
Я была настолько потрясена, что не могла не то, что слово выговорить, у меня язык принципиально не шевелился. Судорожно сглотнув, полезла в карман за сигаретами, трясущимися руками долго и безрезультатно щелкала зажигалкой. Роман вытащил ее из моей руки, только тогда я смогла прикурить. После этого обнаружилось, что ноги у меня тоже перестали функционировать. Я медленно сползла по стене, усевшись на корточки. Высадив сигарету в три затяжки, схватила следующую. Язык по-прежнему отказывался повиноваться. Роман снова щелкнул зажигалкой, укоризненно покачав головой.
– Оля, дорогая, успокойся. Почему ты так испугалась?
– Не знаю, – еле шевеля дрожащими губами, прошептала я. – Как-то это уже с-слишком… Че-чересч-чур…
– Только заикаться не начинай, – Роман присел рядом. – Тебя же всю колотит. Может, пойдем, чайник согреем?
Я была согласна на все. Меня в самом деле колотило, и никак не получалось справиться с собой. Перспектива быть унесенной ветром меня не то, чтобы пугала, я впала от нее в панику, полную и совершенную. Все соображения вышибло из мозгов, меня трясло, и я была согласна на любое предложение, только бы забыть случившееся. Все остальное осознавалось сквозь туман ужаса, полностью подчинившего меня себе.
Роман привел меня в кают-компанию, схватил со стола чайник, оттащил его на камбуз. Через некоторое время я обнаружила перед своим носом кружку с чаем. Сдуру отхлебнув большой глоток, я сильно обожглась. И заревела в голос от боли, страха, отчаяния, от всего накопившегося в душе за последнее время, вытирая слезы и сопли рукавом неизвестно чьей куртки. Роман тяжело вздохнул, взял меня за руку, вытащил из-за стола и отвел в кубрик. В душном мраке он уложил меня на свою койку, заботливо закутал одеялом. Сам сел рядом и гладил меня по моей глупой, такой бедной и несчастной голове, пока я не смогла заснуть…
– Уж не уснула ли ты там, Холли?
За лепестками оказался иной мир в лице Расмуса. Он, отодвинув в сторону мою руку с цветком, с интересом заглядывал мне в глаза. С таким выражением я бы смотрела на незнакомую букашку, пытаясь определить, что она собой представляет. Видимо, определив, что собой представляю я, Расмус улыбнулся.
– Вставай, дорогая, нам пора!
Мне, конечно, никуда не хотелось. Что может быть лучше после длительного пребывания в тесных замкнутых помещениях космического корабля, чем поваляться
под ласковым солнцем на мягкой нагретой земле среди зелени и цветов? Но Расмус плевать хотел на мои желания, он схватил меня за руку и поставил на ноги.– Прекращай расслабляться, как ты собираешься воевать с подушкой под головой?
Он щелкнул меня по макушке, слегка, и по моим волосам побежали серебристые искры. Я закатила глаза вверх в попытке разглядеть их как следует. Тихое потрескивание и нежное покалывание бегающих по голове искорок взбодрило меня.
– Не сердись, Расмус, дорогой, я уже готова идти за тобой хоть воевать, хоть на край света!
Он широко раскрыл глаза, пристально уставившись на меня, почти в испуге, голубоватые искры собрались в точку в глубине зрачка.
– Что ты сказала? Мне не послышалось?
– Не пугай меня! Что я такого страшного натворила своим длинным языком?
– Ты сказала – дорогой Расмус? А? – строго спросил он.
– Ну, сказала, – скорчив рожу, пожала плечами я. – А что в этом такого особенного? Ты же мне говоришь – дорога-а-ая Холли?
– Холли, – почему-то жалобно попросил он. – Не надо. Я ведь могу тебе и поверить…
Что мне оставалось делать? Я скорчила серьезную мину, снова пожала плечами, на этот раз изобразив недоумение. Он мне может поверить, видите ли! Да верь ты, кто тебе мешает? Я-то тебе верю… Ох, Расмус, почему мы прячемся друг от друга, почему? Что тебя держит, Расмус? А меня что сдерживает во сне, где я могу делать, что хочу? Или не могу? Почему? Что там творится в моей душе, что скрыто от меня, то, что даже во сне не позволяет мне вцепиться в тебя, броситься на твою шею, повиснуть на ней? Почему мы ничего не можем себе позволить? На моей деланно серьезной физиономии бессовестно хлюпнул нос, в который старательно спрятались несколько прорвавшихся слезинок. Я мужественно улыбнулась.
– Успокойся, пожалуйста, не буду я тебя больше пугать. Пошли! Воевать, так воевать!
Он задумчиво наморщил нос, запустил пятерню в лохматый затылок.
– Еще бы знать, с чего начать… Меня разобрал неудержимый хохот.
– Это же надо! Ты что, отправляешься на сражение без плана? Тоже мне, великий воитель!
– Я не говорил этого никогда! – он погрозил мне длинным пальцем. – Ты забыла, что я великий и ужасный фокусник и клоун! Поэтому для меня импровизация важнее плана!
– И что, работает? – невинно поинтересовалась я.
– Не прикидывайся овечкой, все равно не поверю, – Расмус с удовольствием рассмеялся, – потому что ты, Холли, полноценная язва! Хороший специалист всегда артистичен, и я не исключение! Импровизация для меня, скорее, дополнительный, но достаточно важный инструмент.
Видимо, в доказательство этого значительного тезиса он щелкнул пальцами. Рядом с ним возник роскошный рысак. Я ахнула:
– Какой красавец!
Конь был прекрасен. Белоснежный, стройный, с тонкими легкими ногами, просто чудо! За всю жизнь мне так и не довелось ни разу даже прокатиться на лошади. А как хотелось! Так приятно было воображать, как несется мимо земля, как ветер свистит в ушах… И вот хоть во сне да прокачусь! Замечательно!
Расмус подошел к коню, с удовольствием погладил его, ласково сказав:
– Привет тебе, мой дорогой Генри! Давно не виделись! Прокатишь нас немножко?
Мне показалось, что губы коня скривились в довольной и лукавой улыбке. Расмус заскочил к нему на спину, протянул руки ко мне.