Сирахама

Женщина, наконец, появилась в поле зрения. Красно-белое сари, многочисленные украшения... тончайший цветочный аромат как-то умудрился пробиться сквозь химическое зловоние... возможно, наконец-то начала работать вентиляция. На столик рядом с операционным столом она поставила небольшой прибор... очень напоминавший тот, с помощью которого моя мать защищала кухню от возможной «прослушки».

Тихо щелкнула кнопка, прибор пискнул и загорелся зеленый огонек:

– Тебя было нелегко оживлять, Кенчи... А уж как наушники мешали. Но мы решили их не снимать. К тому же, Ниидзима-сан оказался настолько любезен, что включил нам трансляцию «Счастливчика»! И - знаешь - дело пошло. Песня настолько хорошо подходила к сути наших действий!

– А что за песня?
– С немалым интересом спросил я.

Если есть такая «реанимационная» песня, то ее надо записать и добавить в набор Первой Медицинской помощи! Или использовать вместо утреннего будильника!

– Что-то про бензин... С очень хорошим ритмом - ровно шестьдесят в минуту. Самое оно, чтобы запускать сердце. А слова... смысл в том, что машина не заводится и «Дай бензин!»... Даже чуть-чуть зловеще.

Шакти села на стульчик передо мной и расправила края сари.

– Ты помнишь что-нибудь? Нет? Тогда я расскажу. Это интересно. Ты ругался на хинди. С большим чувством. Очень старомодно и очень архаично. Никто из шести девушек, что тебя держал, не понял и десятой части. Тебе интересно то, что ты говорил?
– Спохватилась она.

– Если это не оскорбит ваши прекрасные уста, Шакти-сан. Содержание, а не форму.

– Ты оплакивал свою погибшую жену по имени Ануджа...
– Я не удержался и вздрогнул.
– Вначале я подумала, что Ануджа - старшая сестра... той персоны, воспоминания которой ты переживал... но вовремя вспомнила, что так могли обращаться друг к другу члены какой-нибудь секты... ну, а уж знание о том, кто ты такой, и некоторые другие твои слова, объяснили мне, что речь идет именно о возлюбленной... Раз уж пошли упоминания о ваших детях.

Тоска. Тупая болезненная тоска. Именно таким становилось мое состояние по мере рассказа прекрасной индуски:

– Разумеется, ты призывал на головы своих врагов мучения в их последующих перерождениях... Наверно, враги эти к тому моменту были уничтожены... тобой или кем-то другим. Ты молил свою госпожу о... о разном...
– Шакти вздохнула.
– Хоть это и дело давно минувших дней, но мне все равно неприятно тебе это говорить... судя по всему, женщина умирала у тебя на руках.

Слезы потекли сами... хоть я и старался их сдержать. Я хотел плюнуть на приличия и вытереться простыней, что меня укрывала, но Шакти уже была рядом, и краем своего платка осторожно вытерла слезы. Для представительницы касты Араин по отношению к постороннему мужчине - очень серьезный поступок...

– В цепи перерождений у каждого наберется тысяча подобных... или еще более неприятных событий. К счастью, далеко не каждый может их вспомнить. И к великому счастью - того, кто может вспомнить их ВСЕ, уже не могут взволновать мирские проблемы. И раз мы можем плакать над тем, чего изменить нельзя - мы все еще остаемся людьми.

– Интересные воспоминания... у предков Драконов.
– Ляпнул я первую пришедшую в голову глупость.

Лишь бы не молчать...

– Поня-я-ятно...
– Протянула Шакти.
– В таком случае, бачча, тебя ждет множество интереснейших открытий.

– Ай-я...
– Я постарался «переключиться» на то, что Шакти назвала «хинди».
– Прекрасноокая сундари подобно птичке, споет мне песню о том, чего я, глупый и недостойный, не знаю... И услышав волшебные трели, недостойный сможет навеки смежить веки: ведь самое невероятное зрелище - зеленые омуты завораживающих глаз - он уже видел...

(сундари (хинди) - красавица, прекрасная девушка - семантически довольно сложное слово, потому и приведено в транскрипции)

Шакти игриво закрыла краем головного платка низ лица и ответила на том же языке... правда, понимал я ее с трудом:

– Ах, как я радуюсь, недостойная столь (то ли «велеречивых слов», то ли «многословных восхвалений»)! И правду мне говорили - «(то ли «сладкие слова», то ли «лесть») - только так!» Боюсь себе представить, что случится со слабой женщиной, когда дело дойдет до обещанных... (тут я тоже не понял - что-то интимное и, кажется, неприличное). Мягко стелешь, бачча!

Утонченная и обворожительная Шакти Рахманн повела себя необычно: она вдруг заозиралась, как какой-нибудь воришка:

– Нет... не скажу. Это может помешать, - Она проказливо улыбнулась.
– Тренировочному процессу. Хм... а хорошие у тебя глаза, бачча! Сквозь контактные линзы карего цвета видят настоящий цвет глаз... После такого недостойные, действительно, могут «навеки смежить веки»! М-м-м... красиво ты сказал...

Шакти помолчала, сильно покраснела и учащенно задышала. Наконец, решившись на что-то, потянула за край своего сари и, приблизившись вплотную, шепнула:

– А хочешь... я взамен познакомлю тебя... со Скарильятту, м-м-м?

С очень-очень знакомыми интонациями...

+++

Ванна - отличное место для посмертных размышлений! После первого своего «воскрешения», помнится, я точно так же отмокал в воде.

Сейчас было целых две новости. И обе - как это и положено в настоящем, а не нарисованном, мире - неоднозначные: плохие они или хорошие - сказать было нельзя.

Первое... Я теперь не мог сказать про себя «мы». Ни Малыш, ни Старик теперь не отзывались, на вопросы не отвечали, отдельными размышлениями не радовали...

Слились в одну личность? Возможно. Хотя, в этом мире (да и вообще) я знаю только одного специалиста по «душевным имплантатам», но - вот такое вот у меня появилось инстинктивное «знание». Так мне казалось. И, если верить Акисамэ, то «кажется» - один из лучших аналогов понимания.

Что изменилось? Кажется, ничего. Разве что окончательно исчезло ощущение иллюзорности и несерьезности... и игрушечности происходящего вокруг. Кажется, я теперь намертво врос в окружающий мир. Реалии этого мира теперь были абсолютно естественны и обыденны - удивления по своему поводу не вызывали. Но - напротив - события-рояли, происходящие вокруг, вызывали теперь куда более бурную реакцию! Вот, как например, этот...

Да-да... то самое второе... Я, конечно, верю в совпадения, и всегда (что одна сторона личности - местная, что другая - пришлая) считал слишком самонадеянными тех, кто, уподобляя себя Провидению, цитировал с загадочным видом самовлюбленное: «Случайностей не бывает, кроме тех, что я подстроил»...

+++

– Аники, ты там растворишься скоро!
– Постучала в дверь ванной Хонока.
– А маленькой девочке в интер... в кроватку баиньки пора! И срочно! Там сейчас самый срач начнется! Ой...

– Так тебе ванна нужна, чумазоид?

– Не! Мне нужно, чтобы непутевый старший братик поел, со стола убрал и посуду в посудомойку поставил!

– Можешь идти сраться на свой форум. Поем, уберу, поставлю.

– Тогда споки! И чмоки! И спасибки! А нямка в микроволновке! Сама готовила!

Хм... а вот это... это звучит угрожающе.

+++

М-да... и вот так же, после первого «воскрешения», Хонока из-за двери звала меня на ужин.

Я в них, в случайности и совпадения, сильно-сильно верю. Но даже меня, такого легковерного, насторожили эти чертовы два миллиона иен.