Сирахама

В кафе с Ниидзимой встречаться не стали. Ради минутного дела занимать столик... Зачем?

Удивительно и неожиданно, но судьбой начинающей акулы бизнеса занялся лично Орочи Асамия, глава клана. А может и не удивительно и ожидаемо: судя по всему, в омуте тихой «настоящей японской женщины» Дайи Ниони водились очень энергичные черти... точнее, чертовки. И были эти чертовки настроены крайне решительно и серьезно. Так что Дайя не упустила шанса окрутить Ниидзиму... впрочем, сильно расстроенным «пришелец» не выглядел.

Последовали какие-то предложения, какие-то намеки - я не вникал и не интересовался, если честно.

Дайя Ниони теперь проводила много времени в одном из «модернизированных» имений семьи Асамия (в которых «смешанная половина» занимала эдак от пятидесяти до восьмидесяти процентов площади) со всей семьей Ниидзимы-Танимото. А девочки ездят теперь в школу вместе с Рююто - благо, школа расположена очень близко к институту (чувствуется мохнатая рука брата, да). Уж не знаю, что Рююто для этого делает, но обе сестры Ниидзимы смотрят на этого пижона и франта влюбленными глазами... Подозреваю, что он ничего для этого не делает.

Меня только попросили тиснуть штампик в бумагу, в которой говорилось, что никаких «финансовых и имущественных претензий» я к Ниидзиме Харуа не имею. Тиснул. Трудно, что ли? Тем более, агент мне больше был не нужен - я не видел смысла в дальнейших выступлениях на Арене.

– Вы ознакомились с видеозаписью, Ниидзима-сан?

– Да.

– Вы удовлетворены, Ниидзима-сан? Больше рубаху на груди рвать не собираетесь?

– Старший - в госпитале... и дело для него, скорее всего, закончится «психушкой» или санаторием клана.
– Задумчиво проговорил Ниидзима.
– А что с тем, который младше?

Вот откуда он берет информацию, интересно? Ну, про то, что произошло с девочкой в плену, он, допустим, выяснил в ходе медосмотра. А откуда он знает остальные подробности?!

– Это ответ на мой вопрос?

– Да, это ответ на твой вопрос. Если ты пожалел этого мелкого гаденыша, то я не собираюсь его прощать. Каким бы Драконом он ни был...

– Он лежит в клинике при Редзинпаку...

– Так все-таки ты его пожалел.
– Это Ниидзима произнес оч-ч-чень спокойно и оч-ч-чень равнодушно... стекла инеем покрылись от его тона.
– Понимаю... двоюродный брат, как ни как...

– ... и я навещаю его каждый день.

– О-о-о...
– Впечатлился и «отмерз» Ниидзима.
– Да, Сирахама-сан, в таком случае, я удовлетворен.

Ниидзима-Танимото колебался, но так и не спросил, почему сестра не помнит последние сутки плена. Я бы не смог ему этого объяснить. Даже, если б хотел. Во время «зачистки» «скромной» квартиры Ютака Кодзаки я периодически делал необъяснимые вещи... И не оправдания ради я это говорю: например, когда я делал со своими двоюродными братьями ЭТО - я был в полном сознании без всяких «туманов» и прочих состояний аффекта - «в трезвом уме и твердой памяти»... Я даже «эмоциональную матрицу» Райдена Рю предварительно сбросил, отшлепав Мисаки!

Он так же не стал говорить о том, что он теперь мой должник, что если что, так сразу... Серьезные деловые люди о таком не говорят, а Ниидзима, несмотря на возраст - серьезный деловой человек.

– Ниидзима, организуешь напоследок одну логистическую операцию в Австралии?
– Спросил я.
– Как обычно: десять агентских - твои. Перелет, сопровождение, транспорт, гостиница...

– Пятнадцать.
– Качнул он головой.
– Брать десять мне теперь несолидно. И - цени!
– люди на той должности, что мне сейчас предложили, и тридцать берут!

«Но каков наглец!»

«Учись, Малыш!»

– О! Видимо, Дайя таки добилась своего... Очень целеустремленная девушка! Давай, договоримся о десяти процентах и, плюс, мои поздравления на свадьбу?

– Договорились! Сделаю скидку, как старому клиенту. Двенадцать. Я суеверный и цифра тринадцать мне не нравится.
– Ниидзима покосился на меня и неохотно добавил.
– Скину до семи... если скажешь, почему «пришелец»...

– Обойдешься. Такой солидный господин, как ты, не должен брать меньше, чем двенадцать!

Ниидзима досадливо поморщился.

+++

Кошмар был в черно-бордовых тонах. Визг, крики, рев. Чьи-то зубы терзали тело, когти рвали кожу, чьи-то щупальца проникали через глаза, ноздри, рот и шевелились под черепной коробкой. Кажется, был еще огонь и острые камни...

Сон-кошмар развеялся, оставив тело, плавающее в липком поту, заходящееся сердце, хриплое дыхание... и короткое затихающее эхо крика.

Один кошмар кончился.

Он лежал в тихой больничной палате. В открытую форточку после короткого замешательства, вызванного криком, стала заливаться веселой и бодрой трелью какая-то пичуга. Воздух, напоенный непередаваемыми ароматами ранней весны, прохладным потоком холодил влажный лоб и руки, лежащие поверх простынки, которой было укрыто тело. Кусочек синего неба, видимый в окно, радовал глаз и звал на улицу, под теплое весеннее солнышко...

Ровно минута на то, чтобы жадно, с неприличным хлюпаньем впитать в себя все краски жизни, с чавканьем насладиться простыми радостями бытия...

И начался другой кошмар.

Взгляд.

Спокойный, холодный. Убийственный. Взгляд взвешивал и обмерял. Пронизывал насквозь. Он лишал возможности двигаться... В этом взгляде были отголоски только что закончившегося сна-кошмара - визг, крики, рев, зубы, когти... огонь и острые камни.

Тайро знал человека, что сейчас стоял у входа в палату, привалившись к косяку двери и скрестив на груди руки. В простом слегка потрепанном и выцветшем кимоно, схваченным поясом неопределенного серовато-белесого цвета.

Это был Сирахама Кенчи. Двоюродный брат по деду. Убийца. Дракон. Гасящий. Брат этой...

– Синий.
– Неведомым образом угадал Сирахама.
– Когда-то он был синим. Как получил в школьной секции каратэ, так и не менял с тех пор...

От этого голоса все внутри сжалось в ужасе, Тайро зажмурился, а руки слабо задрожали...

Давление исчезло... и только в этот момент стало понятно, что оно вообще было.

Он открыл глаза. В дверях - никого. Быстро бежали секунды...

Еще пятьдесят одна - и начнется другой кошмар - самый страшный...

– Привет, Тайро-кун!
– Весело поприветствовал его от дверей невысокий стройный Ужас.
– Я пришла сменить тебе баночку, поставить капельницу и убрать какашки!

Тело снова бросило в дрожь.

– Не подходи!
– Захрипел он.
– Не подходи!

Он начал слабо двигать руками и ногами.

– Замри!
– Холодно приказала Мисаки Охаяси с какими-то неприятными скрежещущими обертонами.

Тело снова сковало параличом. Казалось, что он в каком-то сне. В кошмаре. Опять. Он внутри бьется, расшибает лоб, локти и колени в кровь - а тело даже не шевелится!