Сирена и Оракул

Я взял стакан, пальцы ощутили приятную тяжесть холодного хрусталя. Аромат был сильным, необычным — действительно пахло чем-то дымным, йодистым, совсем не похоже на то, что я ожидал. Я сделал небольшой глоток. Напиток обжег горло, но потом оставил долгое, сложное послевкусие, которое я не мог сразу расшифровать.

Я подошел к огромному окну. Город лежал внизу, как россыпь драгоценных камней на черном бархате. Миллионы огней, миллионы жизней, историй, тайн. Я смотрел на это сверкающее море, чувствуя себя песчинкой.

— Красиво, правда? — тихо сказала Сирена, подойдя и встав рядом. Она тоже смотрела на город — миллионы людей. Каждый со своими страхами, желаниями, слабостями. Как думаешь, что ими движет на самом деле, Морган? Не то, что они говорят, а то, что заставляет их вставать по утрам и делать то, что они делают?

Она отпила из своего стакана, ее глаза блестели в полумраке комнаты, отражая огни города.

— Похоже, настала пора для еще одного урока. На этот раз — не про страх. Про кое-что поинтереснее.

Мы стояли у окна, тишина нарушалась лишь тихим гулом ночного города и едва слышным звоном льда в наших стаканах. Ее вопрос о мотивации людей повис в воздухе. Я пытался сформулировать какой-то умный ответ про потребности, амбиции, может быть, даже любовь или долг, но слова застревали в горле. Рядом с ней, с ее циничной проницательностью, любые банальности казались неуместными.

— Не знаешь? — она усмехнулась, поворачиваясь ко мне лицом. Ее глаза в полумраке казались еще глубже, еще темнее. — Не только страх, Морган. Есть кое-что посильнее. Желание. И власть. Возможность получить то, что хочешь, и контролировать тех, кто может тебе это дать. Или помешать. Это второй великий двигатель. И часто он работает в паре со страхом.

Она сделала шаг назад, к своему минималистичному столу, стоявшему посреди комнаты, как алтарь ее личной власти. И начала расстегивать блузку. Медленно, пуговица за пуговицей, ее пальцы скользили по шелку, а взгляд не отрывался от моего лица. Мое дыхание перехватило. Тот же трепет, что и в первый раз, но теперь усиленный алкоголем, интимностью обстановки и полным осознанием того, кто она такая, пробежал по моей коже ледяной волной, за которой последовал жар.

Блузка упала на пол. Под ней была лишь тонкая полоска черного кружева, почти не скрывающая ее грудь. Затем она так же неспешно расстегнула юбку, позволяя ей соскользнуть вниз, оставляя ее в одних чулках и крошечных трусиках. Ее тело…оно было безупречным. Не просто красивым — оно было произведением искусства, выточенным, сильным, уверенным. В нем не было ни капли слабости или неуверенности, только чистая, неприкрытая женственность и сила.

Она села на край стола, закинув одну ногу на другую. Поза была откровенно вызывающей, сексуальной до дрожи, но при этом в ней сквозила та же холодная уверенность, что и во всем, что она делала. Она была хозяйкой положения, хозяйкой этой комнаты, хозяйкой…меня. Свет из окна падал на ее кожу, очерчивая изгибы, создавая игру света и тени, которая завораживала.

— Подойди, Арториус, — ее голос был тихим, почти шепотом, но он прозвучал в тишине квартиры как приказ.

Ноги сами понесли меня вперед. Я не мог сопротивляться. Какая-то часть меня, та, что все еще цеплялась за рассудок и профессиональную этику, кричала, что это безумие, что это неправильно. Но другая, гораздо более сильная часть, была полностью парализована ее волей, ее присутствием, этим странным, пьянящим коктейлем из страха и желания. Я остановился перед ней, чувствуя себя неловким, неопытным юнцом перед воплощением власти и соблазна.

— На колени — сказала она так же тихо, но в голосе не было и тени просьбы.

И я опустился на колени. На дорогой, холодный пол ее безупречной квартиры. Поднял на нее глаза. Она смотрела на меня сверху вниз, и в ее взгляде читалось удовлетворение. Полная, абсолютная власть. Это было унизительно и одновременно…странно возбуждающе. Я был полностью в ее власти, и она это знала.

Ее пальцы коснулись моих волос, мягко, почти нежно, но это прикосновение было лишь еще одним проявлением ее контроля.

— Помнишь, как несколько дней назад я доставляла тебе удовольствие? — спросила она, ее губы изогнулись в знакомой циничной усмешке. Голос стал ниже, интимнее — моим языком. Я показывала тебе, как можно использовать один инструмент для получения нужного результата — она провела пальцами по моей щеке — теперь твоя очередь учиться. И доставлять удовольствие мне.

Она слегка раздвинула ноги.

— Урок номер три, Морган: внимание к деталям и умение слушать. Не только слова, но и тело. Оно подскажет тебе все, что нужно знать — ее тон стал жестче, снова превращаясь в приказ, облеченный в сексуальную форму — а теперь работай языком. И слушай внимательно. Я буду подсказывать.

Приказ был отдан. И я повиновался. Не потому что хотел, а потому что не мог иначе. Я наклонился вперед, к источнику ее силы, ее женственности, чувствуя себя одновременно и рабом, и исследователем, постигающим запретную науку под руководством безжалостного, но умелого мастера. Я следовал ее тихим указаниям, вздохам, едва заметным движениям ее бедер, стараясь уловить малейший намек, выполнить ее невысказанные желания. Моя неловкость постепенно сменилась сосредоточенностью, желанием выполнить задачу идеально, доказать…не знаю кому, ей или себе, что я способен и на это. И когда ее тело напряглось, когда тихий стон сорвался с ее губ, переходя в глубокий, прерывистый вздох, я почувствовал странное удовлетворение от выполненной миссии.

Она откинула голову назад, дыша тяжело. Несколько мгновений она сидела молча, затем медленно опустила голову и посмотрела на меня. Она все еще была обнаженной, и, честно говоря, я был совершенно не против. В ее взгляде не было благодарности, скорее, оценка проделанной работы.

— Ну что, Морган? — спросила она, ее голос был чуть хриплым. — Как тебе этот урок? Более…наглядный, чем предыдущие?

— Замечательно, Сирена, — выдохнул я. И это была правда. Пугающая, но правда.

Она усмехнулась и, наклонившись, поцеловала меня — не страстно, но властно, утверждающе.

— Хорошо. А теперь нам пора спать. Завтра будет тяжелый день, нужно копнуть глубже по твоим находкам.

Она легко соскользнула со стола и направилась к спальне, даже не подумав одеться. Я поднялся с колен, чувствуя, как гудят ноги и горит лицо. Я оглядел ее апартаменты.

— Сирена… здесь только одна кровать, — заметил я, хотя ответ был очевиден.

Она обернулась в дверях спальни, прислонившись к косяку. В полумраке коридора ее силуэт выглядел особенно соблазнительно и опасно.

— Я в курсе, Морган, — сказала она тоном, который не просто не терпел возражений — он их аннигилировал на подлете. — Ты будешь спать со мной. В обнимку. Или у моего способного ученика вдруг появились возражения?

Возражения? У меня их была тысяча. Но я не мог произнести ни одного. Силы воли, чтобы противостоять ей сейчас, у меня не осталось. Я просто кивнул.

Мы легли в ее огромную, прохладную кровать. Она притянула меня к себе, устроив мою руку у себя на талии, мою голову у себя на плече. Ее кожа была гладкой и теплой. Она почти сразу уснула, ее дыхание стало ровным и глубоким. А я лежал, глядя в потолок, чувствуя запах ее волос, тепло ее тела, и понимал, что попал в ее сети окончательно. Я был полностью в ее власти — и что с этим делать, я совершенно не знал. И часть меня боялась этого до смерти, а другая… другая часть была заинтригована тем, каким будет следующий урок.