Сиреневая драма, или Комната смеха

Пасторальную симфонию (внучка в этом не разбиралась). На многочисленных

циферблатах задвигались в пасторальных же танцах пастушки и пастушк и

стали по-театральному разыгрывать идиллические (можно тоже сказать

пасторальные) сцены нежной любви. На других циферблатах закружились в

мерцающей карусели числа годового календаря, времени восхода и захода

Солнца, знаки Зодиака и шкала взаимного расположения планет. Барометры,

термометры, психрометры (не психометры, а психрометры1) и компасы

расположились по углам и добавляли в оркестровое звучание тиканий и

перещёлков. В комнату – нет! и комната, вдохнув (не вздохнув, а вдохнув)

жёлтого, как жёлчь духа Куриной Слепоты, уже стала паркетной, колонной…

под ослепительным, голубым в белых узорах потолком повисли большие,

круглые и золотые солнца, а в потаённых уголках, за колоннами, притаились:

1от греч. рsychros– холодный и …метр. Ничего общего с психикой не имеет и употребляется для измерения

относительной влажности.

18

лиловая и пунцовая полумгла, кобальтовый полумрак, карминная полутень и

штофные истома с негой, и казалось, что там брезжит Луна, и её всплески там, в

побрызгиваниях колючих звёздочек, поглаживают скользким лучиком

совершенные формы совершенных в своих порывистых и чувственных

движениях, вышитых серебряной гладью на чёрной драповой драпировке стен:

мифологических аполлонов с клитиями, марсов с венерами и зевсовс ледами…

Посейдоны с амфитритами там нежились, плутоны с персефонами ласкались,

персеи с андромедами прислонялись друг к другу, гераклы с деянирами

касались и возлежали, а атриды с хрисеидами, ахиллесы с брисеидами и

остальные ураниды, einfach (что значит – просто), блаженствовали. В открытые

на огород двери вплывали уже кавалеры и дамы во фрачных нарядах и бальных

убранствах: розы, георгины, гортензии, с наклеенными на румяные щёки, на

зелёные изящные шейки, на тонко-округлые плечи и на высокие перламутровые

груди всякими мушками – чтоб маки, нарциссы, ландыши и анемоны по

галантным знакам догадывались бы об их (роз и георгин) пылкой любви, об

ожидающей их (нарциссов, ландышей и анемонов) радости, о чести, которая

может выпасть на их же долю; или о неожиданной печали, или о болезни

(любовной же), о пролитых слёзках, о девственности, о безосновательной и

основательной тоске, о сердечном признании, об отказе и о: «люблю, да не

вижу»1.Маргаритки изысканно, загадочно и, как в настоящем театре,

надломлено переступали порог крохотными ножками; незабудки, фиалки,

гвоздики, с развевающимися за ними газовыми шарфиками всех цветов и

оттенков, шарфиками, которые тоже были не просто так, но которые тоже были

обращены к избранным кавалерам и тоже указывали на страстные желании, на

устремлённую верность, на целования, на свидания, на надежду, а то и

упрекали, сомневались и говорили: «довольно, хватит! »2; что же касается

1Из «Письмовника» Николая Гавриловича Курганова (1769 г.) «Роспись о мушках». Может кому-то будет

интересно узнать о значениях тайного языка мушек, так называемого «языка любви»:

Среди правой щеки – дева.

Среди лба – знак любви.

Промеж бровей – соединение любви.

Над правою бровью – объявление печали.

Над левою бровью – честь.

На висках – болезнь, или простота.

На правой стороне брады – смирение.

Посреди носа – злобство.

На конце носа – одному отказ.

Под носом – вертопрашество.

На правом усе – сердечная жалость.

Под бровью – люблю, да не вижу.

Под левым глазом – слёзы.

Среди левой щеки – радость.

Под левой щекой – горячество.

Среди губы – прелесть.

Из другого источника добавляю, что верхом неприличия считалось, когда мушек было больше трёх.

2Значения тайного языка цвета шарфиков и платочков:

Померанцевый – радость,

Маково-красный – желание,

Чёрный – печаль,

Тёмно-зелёный – верность,

Голубой – постоянство,

19

ветрениц – они без всяких особых приспособлений, лишь только подведя

сурьмой глаза, а усьмой брови…

Усьмой брови подведу,

Подведу глаза сурьмой,

За тобой я не пойду,

Сам пойдёшь за мной!

…и покачивая бело-жёлтыми кринолинами, сводили с ума молодых людей,

которые не сводили с них восхищённых глаз и предлагали им свои

всевозможные услуги.

Пасторальные мотивчики вместе с Allegro ma non troppo1(«Пробуждение

бодрых чувств по прибытии в село»2) подошли к концу, поздравив, таким

образом, прибывших с прибытием и окончательно пробудив и взбодрив чувства,

и приуготовив их к последующим актам. На кончике последней тоники (ах,

если бы это была си бемоль!3) дамы и кавалеры, разбившись парами, замерли

друг перед другом (кавалеры, откинув гордые головки чуть назад, одну руку,

согнутую в локте, поместив, при этом, за спину, а второй прикасаясь к кончикам

прозрачных пальчиков присевшей в грациозном книксенхене, опустившей глаза

долу барышни), замерли друг перед другом, образовав уходящую анфиладой

вдаль пестрейшую и ароматнейшую клумбу, и готовы были по первому же

сигналу начать танец.

… и танец начался.

… из репродуктора затомил и зашёлся такой гобой с валторнами,

кларнетами и флейтами, что тут же, сейчас же, хотелось растаять, раствориться,

превратиться самой в мелодию, чтоб окутывать, чтоб обхватывать,

обволакивать, оцеплять, опьянять, покрывать, зазывать, завлекать, развращать,